Поэтический мастеркласс. Урок седьмой, тавтограмматический и брахиколонный
Звуковая организация стиха в принципе должна учитываться каждым стихотворцем. В случаях выдающихся уровень звука не просто учитывается, а задается.
Простейший и одновременно наиболее выразительный прием акцентирования — тавтограмма, такое стихотворение, в котором все (или почти все) слова начинаются с одной и той же буквы.
Николай Шульговский — поэт и стиховед, автор уникальной книги «Прикладное стихосложение» — писал о тавтограммах, что это стихи с «доведенной до крайности аллитерацией»: «В XVI столетии славилась целая поэма, написанная таким способом доминиканцем Плаценциусом... Он издал ее под псевдонимом Publius Рогcius под названием Pugna porcorum (Битва свиней) в 1530 г. Все слова этой поэмы, состоявшей из сотен стихов, начинались с латинской буквы “Р”» [1: 20–21].
Валентин Хромов в статье «Тавтограмма» приводит примеры широко известных тавтограмматических скороговорок:
Четыре черненьких, чумазеньких чертенка Чертили черными чернилами чертеж.
Или:
Петр Петрович Пошел погулять. Поймал перепелку — Пошел продавать. (Существует вариант — «Поехал пахать»).
Хромов находит в пушкинском «Евгении Онегине» «целые строки, где все или почти все слова начинаются на одну и ту же букву». Примеры: «Ночное небо над Невою...», «Прочтя печальное посланье...», «Прелестным пальчиком писала...», «Сомненья сердца своего...» и т. д. «Тавтограмма нередко придает стихотворной строке особую, пословичную афористичность, -комментирует В. Хромов. — Характерно, что автор при этом не всегда обнажает прием, что тавтограмма возникает как бы сама собой» [2:140].
Н. Шульговский говорит, напротив, как раз об обнажении приема.Он приводит в своей книге [1:21] стихотворение интересного, но забытого ныне поэта Владимира Смиренского (1902–1977), близкого в свое время к эгофутуристу Константину Олимпову:
Ленивых лет легко ласканье, Луга лиловые люблю. Ловлю левкоев ликованье, Легенды ломкие ловлю. Лучистый лен любовно лепит Лазурь ласкающих лесов. Люблю лукавых лилий лепет, Летящий ладан лепестков.
Удивительно, как слова на одну букву рождают необычное виденье, например, «луга лиловые».
В тавтограммах, как и в других редких формах, в начале века лидировал, конечно, Валерий Брюсов. Самая известная из его тавтограмм — «Мой маяк» где повторяются не только начальные буквы, но и отдельные строки, усиливающие «тавтограмматичность».
Виртуозно владел этим приемом Семен Кирсанов, в формотворческом экстазе менявший начальные буквы у тех слов, которые начинались с неподходящей для данного случая. Классические тавтограммы писал уже известный нам по палиндрому и акростиху Николай Ладыгин. Кстати, своим увлечением необычными формами он был во многом обязан «Поэтическому словарю» Квятковского и книге Шульговского, с которой его познакомил литературовед и поэт Б. Н. Двинянинов.
А. П. Квятковский замечал: «Как стилистический прием аллитерирования тавтограмма надоедлива и потому вряд ли может быть эффективным средством звуковой выразительности в поэзии» [3:294]. Не встречая тавтограмм в печати, я тоже полагал, что их век уже умчался, но однажды получил газету «Гуманитарный фонд» (1992, №48) и наткнулся там на интересную тавтограмму Данилы Алина, автора, мне незнакомого:
снесли сарай старых соседей сверху свисал свиток столетий стулья сломали соты спалили сник самовар снизу сдавили синие сгустки соленых созвездий срезаны стебли сочных соцветий смелые сгинули сильные сплыли снесли сарай старых соседей
Поразительно, что стихотворение, где метафорической можно признать лишь пятую строку, целиком символично. За счет чего же возникает здесь символизм? За счет буквы «С», которая пронизывает стихотворение легким свистом сожаления...
Заканчивая разговор о тавтограмме, нельзя не сказать об одном шедевре Ломоносова, который можно назвать «внутренней тавтограммой», где почти все слова содержат в своем составе букву «Г»:
О сомнительном произношении буквы г в русском языке
Бугристы берега, благоприятны влаги, О горы с гроздами, где греет юг ягнят. О грады, где торги, где мозгокружны браги, И деньги, и гостей, и годы их губят. Драгие ангелы, пригожие богини, Бегущие всегда от гадкия гордыни, Пугливы голуби из мягкого гнезда, Угодность с негою, огромные чертоги, Недуги наглые и гнусные остроги, Богатство, нагота, слуги и господа. Угрюмы взглядами, игрени, пеги, смуглы, Багровые глаза, продолговаты, круглы, И кто горазд гадать и лгать, да не мигать, Играть, гулять, рыгать и ногти огрызать, Ногаи, болгары, гуроны, геты, гунны, Тугие головы, о итоги чугунны, Гневливые враги и гладкословный друг, Толпыги, щеголи, когда вам есть досуг, От вас совета жду, я вам даю на волю: Скажите, где быть га и где стоять глаголю?
Известно, что Ломоносов различал две разновидности произношения звонкого согласного звука «Г»: «поднёбное» (твердое «Г») и «гортанное» (латинское «h»), ломоносовское га. Об этом он писал в «Российской грамматике». Но нам это стихотворение интересно тем, как лингвистические реальности в нем преобразуются в реальность поэтическую, как «навязчивая» буква, раздвоившись в звучании, участвует в создании образов, в системе эстетических и этических доказательство поэта-ученого. Любой стих — наугад взятый — может охарактеризовать здесь точность, глубину оттенков. Ну хотя бы «Богатство, нагота, слуги и господа». Первые два слова, как и последнее, подчеркнуто «объемны» за счет сочетания гласных «О» и «А» с «Г»; а сочетание «Г» с «И» в слове «слуги» дает эффект приниженности.
Словом, к этой «игрушечной», «прикладной» форме стоит присмотреться повнимательнее. Результаты могут быть самые неожиданные.
Еще одна форма — брахиколон, т. е. сверхкороткий, односложный стих. Хотя брахиколон известен давно, с древности, как свидетельствует Н. Шульговский [1: 28], в русской поэзии он стал использоваться лишь в XX в., с одной стороны, как форма шуточная, с другой — как достаточно серьезная, хорошо передающая энергичный ритм, подчеркивающий нерв какого-то эпизода стихотворения или поэмы. Например, у Маяковского:
Мальчик шел, в закат глаза уставя. Был закат непревзойдимо желт. Даже снег желтел к Тверской заставе. Ничего не видя, мальчик шел. Шел, вдруг встал. В шелк рук сталь. [3:64]
Можно попробовать записать шесть последних строк двумя — но тогда стихи, написанные Маяковским, уничтожатся: пружину делают из проволоки, но проволока и пружина — не одно и то же.
Брахиколон ставит перед нами нешуточную проблему — проблему графического соответствия произносимому стиху. Интересно, что иногда авторы, чтобы подчеркнуть упругость ритма, разбивают многостопный стих, придавая ему видимость одностопного. Это еще одна попытка поиска такой формы записи, которая бы передала вариант звучания.
Литература
- Шульговский H. Прикладное стихосложение. Л.,1929.
- Хромов В. Тавтограмма // Наука и жизнь, 1971,
- Квятковский А. Поэтический словарь. М.,1966.
Тавтограмма
Давид Бурлюк
Лето
Ленивой лани ласки лепестков Любви лучей лука Листок лежит лиловый лягунов Лазурь легка Ломаются летуньи листокрылы Лепечут ЛОПАРИ ЛАЗОРЕВЫЕ ЛУН Лилейные лукавствуют леилы Лепотствует ленивый лгун Ливан лысейший летний ларь ломая Литавры лозами лить лапы левизну Лог лексикон лак люди лая Любовь лавины латы льну. 1911
Валерий Брюсов
Мой маяк
Мадригал
Мой милый маг, моя Мария,— Мечтам мерцающий маяк. Мятежны маревы морские, Мой милый маг, моя Мария, Молчаньем манит мутный мрак... Мне метит мели мировые Мой милый маг, моя Мария, Мечтам мерцающий маяк! 1914
Слово
(Стихи с созвучиями)
Слово — событий скрижаль, скипетр серебряный созданной славы, Случая спутник слепой, строгий свидетель сует, Светлого солнца союзник, святая свирель серафимов, Сфер созерцающий сфинкс,— стены судьбы стережет! Слезы связуя со страстью, счастье сплетая со скорбью, Сладостью свадебных снов, сказкой сверкая сердцам,— Слово — суровая сила, старое семя сомнений! Слыша со стонами смех, сверстник седой Сатаны, Смуты строитель, снабдивший сражения скрежетом, Слово Стали, секиры, стрелы, сумрачной смерти страшней! 1918
Семен Кирсанов
Буква М
Малиновое М —
мое метро,
метро Москвы.
Май, музыка, много молодых москвичек,
метростроевцев,
мечутся, мнутся:
— Мало местов?
— Милые, масса места,
Мягко, мух мало!
Можете! Мерси...—
Мрамор, морской малахит, молочная мозаика —
мечта!
Михаил Максимыч молвит механику:
— Магарыч! Магарыч! —
Мотнулся мизинец манометра.
Минута молчания...
Метро мощно мычит
мотором.
Мелькает, мелькает, мелькает
магнием, метеорами, молнией.
Мать моя мамочка!
Мирову!
Мурлычет мотор — могучая музыка машины.
Моховая!
Митя моргнул мечтательной Марусе!
— Марь Михална, метро мы мастерили!
— Молодцы, мастерски!
Мелькает, мелькает, мелькает...
Махонький мальчик маму молит:
— Мама, ма, можно мне, ма?..—
Минута молчания...
Мучаюсь. Мысли мну...
Слов не хватает на букву эту...
(Музыка... Муха... Мечта... Между тем...)
Мелочи механи
Внимайте поэту —
я заставлю
слова
начинаться
на
букву эМ:
МЕТИ МОЕЗД МЕТРО МОД МОСТИНИЦЕЙ
МОССОВЕТА
МИМО МОЗДВИЖЕНКИ
К МОГОЛЕВСКОМУ МУЛЬВАРУ!
МОЖАЛУЙСТА!
Николай Ладыгин
Гениальному
Я лучше, чем Наполеон и Цезарь
И эту истину признать пора:
Я никого не убивал, не резал,
Напротив, резали меня редактора
Н. И. Глазков
Глазкова горние глаголы Гармонией гремят, И гордые глаза на годы Грядущего глядят. Гудит не горечью Гренады Глазковский говорок. Глазков — гротеск. Глазков — громада, Гуманен и глубок. Глазкова гонит на гастроли Не грохот городов. Гирляндой гражданок густою Гофрирован Глазков. Года грядущие герою Готовят горный грунт. Гонцы, глашатаи, герольды Галантно громыхнут: Для гениального Глазкова Горючее готово.
Сергей Бирюков
***
Бонифаций — бабочка булку брал бумажным букетом бутылку бросал брокерам бабушку будущего боготворил: — ба-буля-ба-буля- басил баской Бонифаций
Елена Сазина
Мир Мирамир Мироммир Моримримарим Мирариммериммирим Мирмореммаримморримоммерим Мериломираморемироммелеммолим Мираримроеммоеммирломаеммаемманим Мирамиминаминамимноюпламенемплемениимяполоним
Галина Карташова
заМЕтки
МЕтафизика МЕтафор
МЕра восприятия мировосприятия
иМЕна: МЕтерлинк,
МЕйерхольд,
МЕссиан;
МЕланхолия
подМЕна
МЕждуречье
онеМЕние — сМЕрть;
МЕчеть, МЕдресе, МЕджлис,
МЕнора, МЕзуза,
МЕнгир — МЕтаморфозы МЕстностей;
МЕлодия
оМЕла
МЕдитация
МЕрцание
МЕссия
THE MEDIUM IS THE MESSAGE!
Брахиколон
Илья Сельвинский
Сонет
Дол Сед. Шел Дед. След Вел — Брел Вслед. Вдруг Лук Ввысь: Трах! Рысь В прах. 1927
Владислав Ходасевич
Похороны
Лоб —
Мел.
Бел
Гроб.
Спел
Поп.
Сноп
Стрел —
День
Свят!
Склеп
Слеп.
Тень —
В ад!
1928
Иван Баженов
***
Гол Бес Шел В лес. Вдруг — Стоп! Жук В лоб! Бес Рад: Влез В ад.
Родион Иванов
Испанский сонет
Звон Шпор... Взор... Стон... Дон Скор. — «Вор, Вон!» Смял, Взял Честь! Ждет Месть... Вот!
Ры Никонова
***
т е л ь б е л ь м е л ь и т. д.
***
я м ю м ь п у л ь
Сергей Бирюков
***
док мок сон вон лес мыс бес лыс
***
бра бра хи хи ко ко ло ло нъ нъ нъ
Евгений Степанов
Философские стихи
Волк шел, подл, зол. И шел ко- зел. Ох, ах, в коз- лах знал толк тот волк.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
