Проза

Начало

Продолжение

Влад выждал паузу и, закурив новую сигарету, продолжал:

– Интересно, что стрелка указывала прямо на бывшую газовую камеру.
Впрочем, она в тот момент как раз была на ремонте.

– Страшно, – призналась Вика почти шёпотом.

– Ещё бы понять, что всё это значит, – сказал я, на всякий случай
предварительно откашлявшись, потому что не был уверен в твёрдости
моего голоса.

– А почему это должно что-то значить? – пожал плечами Влад. –
Просто история. На историческую тему.

– Ну и что, выбрались они оттуда? – Вика уже, видимо, всерьёз
прониклась судьбой израильских школьников.

– А вы как думаете? – усмехнулся Влад.

Мы выжидательное молчали.

– Вообще-то это логическая задачка, – продолжал он. – И ответ
на неё может быть только один. Но тут надо прикидывать, считать...
Давайте я вам лучше что-нибудь другое расскажу, попроще.

– Страшилок больше не хочу, – призналась Вика.

– А это не страшилка, – успокоил её Влад. – Это просто смешной
случай, вроде анекдота.

– Ну давай, – Вика немного недоверчиво посмотрела на нашего сказочника.

– Было это где-то в первый период войны, – начал он. – Может,
даже в 41-м. Немцы наступали от деревни к деревне. Разумеется,
евреев сразу же увозили на расстрел. Укрывать их было очень опасно,
но некоторые русские и украинские семьи всё же брали на себя риск
– выдавали еврейских детей за своих собственных и тем спасали
от верной смерти. Но случалось и по-другому, – он сделал продолжительную
затяжку. – Как, например, в одной маленькой деревне, где я давно
уже не был. Когда евреев стали уводить, соседи, не сговариваясь,
собрались на улице. Махали им в шутку вслед платочками, а некоторые
и кулаками. Сельские дети всего ещё толком не понимали, но чувствовали
общую приподнятую атмосферу и бежали вприпрыжку за печальным караваном,
бойко перепрыгивая лужи. Но надолго их не хватало: пробежав несколько
улиц, они теряли интерес, разворачивались и брели назад к дому.
И только один мальчик всё никак не хотел отставать. Уже показалось
впереди поле, а за ним сарай, где их собирались расстреливать,
а он всё терпеливо семенил за обречёнными. Куда только смотрели
мама с папой? «Это ваш ребёнок?» – спросил немецкий солдат у одной
еврейской семьи, той, что шла с краю. «Да», – ответили ему, и
тут же мягкая рука по-отцовски легла на мальчишеское плечо. До
сарая, где их собирались расстреливать, оставалось всего-то несколько
десятков шагов...

Влад выжидательно посмотрел на нас. На что он, интересно, рассчитывал?
На аплодисменты?

– Потрясающе смешно, – раздражённо сказал я. – Первый приз передачи
«Вокруг смеха» за 82-й год, не иначе!

– Просто тупость какая-то, – Вика высказалась более прямолинейно.
– Ничего лучше придумать не мог?

– Я никогда ничего не придумываю, – нахмурился Влад. – Сколько
раз говорить?

– Почаще, – порекомендовала Вика. – Вдруг мы забудем.

Дискуссию прервала звуковая волна, накатывающаяся на нас откуда-то
из-за угла и тянувшая за собой нечто похожее на скороговорки американских
рэперов. Выходит, мы всё-таки были не совсем одни в этой деревне!
Скорее всего, кто-то из соседей или ранних дачников выставил у
себя во дворе колонки и решил побаловаться хип-хопом. Но звуки
становились всё громче, постепенно заполняя пространство вокруг
дома жёстким, как выстрелы, ритмом. Вика вскочила на ноги и тревожно
перегнулась через перила крыльца, насколько ей позволяло её положение.
Я тоже привстал, чтобы ничего не пропустить. Влад только повернул
голову. На дороге между домами, мягко соскальзывая в намытые лужами
ямки, показался отливающий новенькой лакировкой автомобиль, похожий
на последнюю модель BMW. Вероятно, он ещё не слишком долго путешествовал
по сельской местности, так как совсем не успел запачкаться – на
чёрном корпусе это было бы особенно заметно. Затемнённые окна
были чуть-чуть приспущены, но не настолько, чтобы мы могли разглядеть
водителя или пассажиров. Однако о своих музыкальных пристрастиях
они довольно откровенно сообщали всей улице, продолжая с максимальной
громкостью транслировать взрывоопасный хип-хоп. Заглядевшись на
машину, я даже не сразу заметил, что на верхнем багажнике закреплён
гроб. С первого взгляда его можно было принять просто за какой-то
ящик, но характерные формы и еловый венок, сложенный на крышке,
не оставляли никаких сомнений.

– У вас здесь всегда так хоронят? – спросил я Вику, когда машина
скрылась из поля зрения, увозя с собой рэперский речитатив, звучавший
теперь, как причитания.

– Не знаю, – она отвернулась от дороги. – Может, всё-таки пойдём
куда-нибудь, а?

– Давно пора! – одобрил Влад, драматично разводя руками, как оказалось,
только для того, чтобы потянуться.

– Куда сначала? – спросила Вика, исследуя взглядом что-то тёмное
в самом уголке веранды. – На речку или в пещеры?

– А что ближе? – поинтересовался я.

– На речку или на горку – там увидим, – перебил Влад, спрыгивая
с крыльца прямо в коврик из полевых маргариток. – Главное, не
задерживаться. Знаете лозунг пионеров? «Ни шагу назад, ни шагу
на месте. А только вперёд и только все вместе!»

Пионерских лозунгов мы, конечно, не знали. Впрочем, как и историй
времён Отечественной войны. Однако Влад вообще очень свободно
владел историческим материалом: в его мире не было чётких границ
между прошлым и настоящим. По-моему, он всё никак не мог смириться
с тем, что современная молодёжь больше не играет во дворе в белых
и красных и не слушает «Машину времени» (или кто там у них тогда
был в моде?).

Я наскоро помог Вике занести посуду в разорённый дом. Запирать
дверь было нечем. Немного подумав, она вхолостую задвинула проржавевшую
щеколду и, не оглядываясь, побежала к калитке.

Выйдя на дорогу, мы, не сговариваясь, выбрали то направление,
в котором только что уехала машина, то есть прямо противоположное
тому, откуда мы пришли сами. Было интуитивно ясно, что возвращаться
к пройденному – пусть даже из стратегических соображений – не
имеет смысла, хотя пространство, которое угадывалось впереди за
кустами с самого начала показалось нам практически непроходимым.
Даже не верилось, что похоронный BMW действительно мог далеко
уехать в эту сторону. Впрочем, его уже и след простыл, так что
продвижение вперёд было, в принципе, возможно.

Несмотря на попытку пробудить в нас пионерский задор, сам Влад
шёл не спеша, и мы автоматически подстраивались под его темп.
Я заметил, что к Викиному подолу прицепилась веточка дерезы с
едва вылупившимися наружу белыми созвездиями цветков, но не стал
говорить ей об этом. Здесь, на уходящей в никуда деревенской дороге,
это было естественно, почти неизбежно, и смотрелось как украшение,
вроде венков, которые плетут, чтобы быть поближе к природе. Нам
такие ухищрения были ни к чему: природа сама раскрывалась перед
нами, без всяких дополнительных усилий. По крайней мере, до определённого
предела. И этот предел наступил, как мы и ожидали, в конце улицы,
которая привела нас к стене кустов, сцепившихся друг с другом
в порыве упрямой солидарности. Мы остановились, ожидая какой-нибудь
уступки с их стороны, так как самим уступать не хотелось.

– Куда дальше-то? – спросил я немного раздражённо.

Мне ответил унылый скрип, подкрадывающийся откуда-то из боковой
улочки, о существовании которой можно было только догадываться
(но можно было и не догадаться никогда). Прямо на нас медленно
выруливала старуха на дряхлом высоком велосипеде, с усилиями нажимая
на проржавевшие педали. Сама она была худая, с бугристым земляным
лицом и приглаженными коротко подстриженными волосами. Поперёк
переднего багажника у неё лежала длинная коса, опасно поблёскивающая
выпирающим остриём. Велосипедистка так пристально смотрела на
нас, что мы были уверены: она сейчас остановится, чтобы сообщить
что-то важное. Но нет, старуха преспокойно проехала мимо, уминая
траву скрипучими колёсами, и скрылась из виду, нырнув в какую-то
незамеченную нами расщелину между кустами. Не сговариваясь, мы
двинулись за ней. Она будто указала нам дорогу. И действительно,
кустарник в этом месте довольно легко расступался. Только Вика
взвизгнула пару раз, зацепившись платьем за особенно упрямые ветки.
Однако вид, открывшийся нам за кустами, мог вознаградить за любые
лишения. Перед нами было поле – не распаханное и не объеденное
коровами. Просто поле, идущее до горизонта и ещё дальше, покрытое
нетоптанными покрывалами цветочных венчиков и трепещущих колосков
мятлика. Нас удивило только, что нигде не просматривалась наша
престарелая проводница со своей гипертрофированной косой. Уж ей
было бы здесь что покосить! Но по сути мы были рады тому, что
это поле принадлежало теперь нам троим. Астронавты на Луне вряд
ли были счастливее, когда высаживались там в своих скафандрах!

– Неужели ты здесь никогда не бывала? – почти упрекнул я Вику.

– Может, и бывала, в детстве. Не помню уже, – она скинула с себя
босоножки и, пошатываясь, будто пьяная, пробежала несколько шагов.

– А ты уверена, что мы так вообще попадём на речку? – спросил
я, сам уже чувствуя головокружение от концентрированных травяных
ароматов.

– А какая разница? – воскликнула она, прижимая к губам колыхающийся
на ветру мак.

Один Влад, казалось, не проникся сентиментальными настроениями
и, прибавив шаг, целеустремлённо зашагал вперёд. Хотя какая могла
у него быть цель?

– Не люблю пересекать открытую местность, да ещё до наступления
темноты, – бросил он.

– Что это вдруг? – спросил я, поравнявшись с ним.

Вика, как ребёнок, то отставала, то отбегала куда-то в сторону,
то присаживалась на корточки, окуная лицо в траву. Впрочем, беременные
вообще близки к природе. Не удивлюсь, если окажется, что они могут
разговаривать с птицами или даже растениями.

– Всё слишком хорошо просматривается, – пояснил Влад, подняв глаза
вверх. – Зачем мне это надо?

– Ты имеешь в виду – с самолётов? – озадаченно спросил я.

– Ну, хотя бы...

– Да здесь никто не летает, – убеждённо парировал я, на всякий
случай, впрочем, взглянув на небо, которое, как и ожидалось, было
абсолютно пустым и почти прозрачным. – А если и летают, то так
высоко, что ничего не видно.

– Ты ошибаешься, – как-то покровительственно усмехнулся Влад.
– Он наблюдает за нами!

– Кто – он? – спросил я, невольно оглядываясь по сторонам и ощущая
лёгкую дрожь от неожиданного порыва ветра.

– Президент! – будто само собой вырвалось у Влада, и он сам тут
же засмеялся своим словам. – Но не тот, который в Кремле! – добавил
он вдруг совсем серьёзно.

– Какой же ещё? – я попытался держать его шаг, но Влад постоянно
вырывался вперёд, так что я теперь мог видеть только его спину.

– Попробуй угадай! – предложил он. – Слово из трёх букв. Начинается
на Б.

– Буш? – неуверенно произнёс я. – Но это же бред!

Хотя я и сам уже был в этом не уверен. Передо мной возникли сценки
перестрелки в Ираке, которые пару месяцев назад почти круглосуточно
транслировались по CNN. Ничего интересного: солдаты бегают друг
за другом, прячась за какие-то хижины, изредка кто-то падает...
Мне показалось, что что-то затрещало у меня за спиной. Я резко
обернулся. Но это был всего лишь какой-то ошалевший сверчок, тарахтевший
в траве как по мегафону.

– Нет, – я покачал головой. – Они не могут везде расставить свои
камеры, если ты на это намекаешь. Это паранойя!

– Предпочитаю большие города, – произнёс Влад, будто не услышав
моих последних замечаний. – Легче затеряться! Из последних впечатлений
мне, например, понравился Париж.

– Париж? – я и мысли не мог допустить, что Влад когда-либо бывал
в Париже.

– Да, – он почти мечтательно прищёлкнул языком. – Я остановился
там в 60-е годы. Жил в небольшой студии, на рю Гей Люссак, в двух
шагах от Сорбонны. Посещал лекции по философии. Довольно близко
сошёлся с Деррида... Слышал про такого?

– Нет. То есть да, – я был немного ошарашен, услышав имя этого
философа именно от Влада: мне почему-то казалось, что его гуманитарные
познания не простираются дальше колонки для расширения кругозора
в журнале «Men's Health». – Откуда ты про него знаешь?

– Познакомились, кажется, в каком-то кафе, – небрежно бросил Влад.
– Я неплохо отнёсся к его теории. Иногда мы дискутировали часами...
Но речь сейчас не об этом. Лучшие воспоминания о Париже у меня
связаны со студенческими волнениями в 68-м. Когда прямо у меня
перед окном летали булыжники и горели самодельные факелы, превращая
ночь в день... О, это было восхитительно! Почти каждый вечер я
приводил к себе какую-нибудь девчонку, прямо с баррикад, иногда
с разбитой коленкой или синяком под глазом. Я любил её до утра,
даже не закрывая штору, а на следующий день она не возвращалась
домой. Родители до сих пор уверены, что их дочек замучили в полицейских
застенках!

– Что ты мелешь? – умоляюще вскричал я. – Какой Париж? Какие 60-е?
Тебя тогда и на свете-то не было!

Он резко остановился, развернулся ко мне и, заглянув в глаза,
чётко произнёс:

– Я был всегда!

Кто-то со всей силы налетел на меня сзади. Перед глазами потемнело.
Я схватился руками за лицо, пытаясь разомкнуть чужие пальцы и
одновременно оттолкнуть невидимку. Наконец мне удалось отвоевать
своё зрение: нападающий отпрянул и рухнул на траву, пронзительно
взвизгнув. Я обернулся и увидел Вику. Действительно, кто ещё мог
тут быть, не считая нас с Владом?

– Ненормальный! – закричала она снизу. – Пошутить нельзя! Что
будет с ребёночком?

Я хотел помочь ей подняться, но она уже вскочила сама. К моему
удивлению, Влад спокойно зашагал дальше, не дожидаясь развязки
этого происшествия.

– Мне кажется, он перестал шевелиться, – заныла Вика ему вслед.

Влад не обернулся.

– Ну и ладно! – Вика по-детски топнула ногой. – Не буду его рожать!
Вам назло!

– Мне-то что? – засмеялся я, сам удивившись своему цинизму.

Вика со злостью сверкнула на меня глазами, но тут же отвернулась,
сжала кулачки и побежала вслед за Владом, придерживая на ходу
живот.

– Почему, почему ты выбрал именно меня? – закричала она срывающимся
на истерику голосом. – Мало было других девчонок? Что я тебе сделала?

– Мне некогда было выбирать, – не оборачиваясь, сухо произнёс
Влад. – Считай, что тебе просто повезло!

– Ах, вот как! – заорала Вика. – Я так и знала, что тебе всё равно!
Ты просто воспользовался мной для своего развлечения!

– Весь мир существует для моего развлечения, ты не знала? – усмехнулся
Влад.

– Но только не я! – бросила ему Вика и быстрым шагом рванула вперёд,
будто здесь её бегство и вправду имело какое-то значение.

Видимо, она и сама понимала это, потому что вскоре замедлила шаг
и пять минут спустя уже просто лениво брела, еле поспевая за нами.
Впрочем, эта прогулка постепенно начала утомлять и меня.

– Сколько можно таскаться без толку? – раздражённо буркнул я Владу,
будто он был обязан за всё отвечать. – Я не собираюсь торчать
тут до ночи! Мы когда-нибудь куда-нибудь придём?

Влад остановился и приложил ладонь к лицу, заслоняя глаза от хищно-красного
излучения закатывающегося за горизонт солнца. Казалось, он внимательно
всматривается вдаль, обдумывая дальнейший маршрут. Вдруг его рука
выпрямилась вперёд и совершила два неопределённых движения сверху
вниз. В ту же секунду я услышал чуть приглушённую, успокаивающую,
похожую на тихую колыбельную или на ровный галоп Сивки-Бурки вибрацию
железной дороги. Я поднял глаза и зафиксировал впереди тонкую
полоску рельсов, которая будто только что сама по себе прорезала
пейзаж.

– Ну слава Богу, – вздохнул я. – Теперь не заблудимся! А ещё лучше,
знаете что? Поедем прямо сейчас назад в Питер! Ну её, эту речку!

Влад молча пошёл дальше. Поравнявшаяся с нами Вика тоже как будто
пропустила мою реплику мимо ушей, продолжая идти вперёд как на
автомате.

– Ну так что, едем? – переспросил я уже с нетерпением.

– Здесь нет станции, – ответила Вика как бы нехотя.

– Чего? – меня раздражала её внезапная заторможенность.

– Станция совсем в другом месте, – выговорила она, будто делая
над собой усилие. – А железная дорога... Короче, я и не знала,
что она сюда заходит...

– А что ты вообще знала? – упрекнул я её. – Это всё по твоей милости!
Не знаешь, как попасть на речку, нечего было звать нас на дачу!

– Я же сказала, что ходила всё время другим путём! – оскорблённо
прикрикнула она на меня. – А вы гулять хотели! Вот и гуляйте теперь!

– Нет уж, спасибо! – огрызнулся я. – Мы всё-таки поищем станцию.

Я действительно возлагал большие надежды на железную дорогу и
даже прибавил шаг, чтобы как можно быстрее оказаться у линии,
так разумно и геометрически правильно разграничивающей пространство.
Моя поспешность была вознаграждена показавшимся на насыпи поездом.
Правда, сразу стало понятно, что это всего лишь товарный состав.
Закрытые, трапециеобразные вагоны бесконечной гусеницей тащились
за паровозом.

– Боже, сколько же их! – воскликнул я, когда мы подошли к рельсам
почти вплотную.

– Много, – кивнул Влад. – Но ты не бойся. Нас пока не заберут
с собой.

Я удивлённо взглянул на него, но тут же инстинктивно подался чуть
назад, будто и вправду боялся, что поезд затянет меня под колёса.

Наконец мимо нас промелькнул последний вагон. Влад первым ступил
на освободившиеся пути и задумчиво задержался взглядом на деревянных
шпалах.

– Они всегда чем-то напоминали мне ступеньки, – признался он.
– Ладно, пойдёмте!

Мы с Викой вслед за ним перебрались через насыпь и двинулись дальше.
Я уже почти забыл о своей идее искать здесь станцию. Поезда (если
среди них вообще попадались пассажирские) были тут, судя по всему,
только проездом откуда-то очень издалека и не собирались ещё долго
делать никаких остановок. Нам пришлось опять идти в никуда. Вокруг
больше не было никаких ориентиров, если не считать лиловой полоски
леса, в которую упиралась теперь наша траектория. Вдруг Вика заартачилась:

– Нет, нет, я не хочу туда! Пойдёмте лучше обратно!

– Назад бесполезно, – объяснил ей Влад. – Мы уже слишком далеко
зашли.

– Всё равно! – упиралась Вика. – Я не пойду ночью в лес!

– Какая ночь? Сейчас часов 8, не больше. Попадём на речку ещё
засветло.

– Откуда ты знаешь, что там речка? – злобно оборвала его Вика.

– Вот заодно и проверим!

– Если вообще выйдем оттуда! – добавила Вика.

– Ну как можно быть такой трусихой? – развёл руками Влад. – Если
хочешь знать, в лесу намного безопаснее, чем в поле. К тому же,
мы с тобой. Так что давай!

– Нет, нет, нет! – выкрикнула Вика, показывая, что не сделает
больше ни шагу.

– Ладно, как хочешь! – махнул рукой Влад. – Счастливо оставаться!

Он подал мне знак рукой, и я к своему удивлению беспрекословно
последовал за ним. Лес не то чтобы притягивал, но как-то волновал
воображение: соблазн оказывался слишком велик. Мы не оглядывались
назад, но вскоре услышали у себя за спиной Викино частое дыхание.
Впрочем, было и так ясно, что она долго не продержится.

– Страх – это естественное чувство, – объяснял мне между тем Влад
самым светским и непринуждённым тоном. – Как, например, секс,
вернее, желание секса. Ты чего-то боишься – значит, ты возбуждён
и с нетерпением ждёшь развязки, то есть того, что твой страх оправдается.
И вот когда эта развязка наступает, ты испытываешь невероятное
облегчение. А иначе, как ты думаешь, почему всегда такой шум вокруг
терактов? Все ждут, читают газеты, принимают меры предосторожности
и вдруг – рушится очередной небоскрёб. Это странная смесь кайфа
и опустошения. Ты не находишь?

– Не знаю, – я пожал плечами.

– Да ты говори, говори! – подбодрил он меня. – Мне важно твоё
мнение! Это ведь всё только теория. Я сам не испытываю никаких
чувств. Но мне важно вызывать их у других.

Моё сердце забилось чаще – не то от быстрой ходьбы, не то от его
странных слов, на которые я не знал, что отвечать.

– Если тебе важно, если тебе действительно важно... – пробормотал
я. – Ах нет, – я обернулся на Вику, которая уже дышала нам в спину,
– забудь про это, и всё.

Влад усмехнулся:

– Потом всё равно всё расскажешь.

– Когда потом? – язвительно поинтересовался я.

– Скоро, – как бы походя бросил Влад.

Он зашагал быстрее. Или это просто лес стал быстрее к нам приближаться,
что казалось почти невероятным, но, тем не менее, эмпирически,
скорее, отвечало истине.

– Ты уже была в этом лесу? – спросил я Вику на всякий случай.

– Была. Или не была, – ответила она неопределённо. – Не помню.
Может, была, когда была маленькой. Или это был совсем другой лес...

– Определённо, только женщины могут так блистательно ориентироваться
на местности! – заметил я саркастически.

Но Вика даже не обиделась. Она уже была погружена в какой-то свой
мир, в который вообще в последнее время довольно часто выпадала
из реальности. Я связывал это с беременностью.

– Не оборачивайтесь назад, – вкрадчиво посоветовал Влад, когда
мы заходили в лес.

– Почему? – вырвалось у меня.

Вика ничего не спрашивала. Может быть, она понимала.

– Так легче, – уклончиво ответил Влад.

– Почему? – ещё раз повторил я и тут же нарушил его запрет, но
ничего не увидел: лес уже обступил нас так плотно, что мир вокруг
перестал существовать.

– Всё в порядке, не бойся, – Влад подошёл к Вике и неожиданно
нежно обнял её за плечи.

Теперь они шли в обнимку, как парочка лесных эльфов, а я должен
был плестись за ними, спотыкаясь о какие-то коряги и вляпываясь
в муравейники. Нет, страх или восхищение лес может вызывать только
издали! Изнутри это просто элементарная, изматывающая борьба за
продвижение вперёд!

(Продолжение следует)