Литературная критика

Д.И.
Что для Вас может получить Имя Сакрального Ужаса? Идея Божества - сопутствует ли она Вашему творческому Пути?

А.Т.Д.
Простите, у меня нет ответа. Я не знаю. Наверное, отсутствие карандаша под рукой...Причем, это - заведомая ложь, я никогда не пишу «на колене»

Д.И.
В своё время Н.Фатеева говорила о «парном знаке вопроса», свойственном Вашему поэтическому существованию - на перекрёстке луча и тени. /?Душа?/ (читаем) откуда уходит/ в разные стороны одновременно не ложью ревности...

Как Вы относитесь к визуализации поэзии (не к «визуальной поэзии» per se)? К систематике иконичности используемого Знака...

А.Т.Д.
Никак. Поэзия невидима - вернемся к вопросу о «прямой речи». Поэзия (ну... как специфический модус письма) стремится не к образу, а к стиранию любой визуальности. Н. Фатееву, к прискорбию, не читал. Дайте, пожалуйста, ее адрес. А далее: будем вычитать рассказанное.

Д.И.
Фатеева найдется. Она всегда находится. А вот, Письмо черно-белого позумента всегда испуганно бежит «цветного» глянца. В то же время, Вашей поэтике свойственен некий своеобычный хроматизм семантики, нечто неуловимо «цветистое»...
Михаил Беньяминович Ямпольский связал Ваше творчество с «буквенным логосом» - книжным космосом иудейского наследия. А как Вы сами к этому деликатному моменту относитесь?

А.Т.Д.
К «буквенности» или к «иудейскости» или к «глянцу»? Хотя хроматичность как раз предполагает не слишком резкие смешения внутри спектра.

Д.И.
У меня в сознании логос буквы и логос иудаизма - суть злаки исторического сродства. Они, имхо, неразделимы... А о какой музыке Вы можете думать в контексте Вашей текстологии? Что Вам принципиально интересно слушать в рамках Вашего жизненного ежедневного опыта?

А.Т.Д,
Ни о какой. Музыка утомительна. Я могу слушать музыку не более 2 минут. Это в лучшем случае... Мессиан или Моррисон.

Д.И.
А в плане киноискусства?

А.Т.Д.
Я перестал ходить в кино уже как лет 15. А о прежнем кинематографе у меня сохранились вполне теплые, но совершенно невнятные воспоминания. Чего скрывать, они мне по душе.

Д.И.
Углубляя наш сегодняшний взор вовнутрь ныне происходящего, соотнося это с каким-то абстрактным обще-прошлым бытийством: где было интереснее и плодотворнее находиться - в котельном локусе питерского андеграунда, или же в теперешнем глянце доступных обложек щирого бабла? Не утеряли ли Вы что-то от Вашей тайной жизненной мелодики, перейдя из андеграунда в этот условный обуржуазненный «глянец»?

А.Т.Д.
Мне бы приятней всего было находиться на пенсии, чтобы никаких ни баблов, ни шмаблов, ни андеграундов, ни даже остального - не было вообще.

Д.И.
В контексте вышесказанного, кем бы Вы себя сегодня хотели ощущать больше - «только» поэтом, или же неким «наставником» - «гуру», воспитывающим различных «учеников» - от Мити Волчека к Рите Меклиной...

А.Т.Д.
Ну что вы, право, ну какие ученики, о чем вы! Читаны какие-то общие книги, кто-то кого-то знал в прошлом и т.д. и т.п. А потом, что означает чувствовать себя поэтом? Выть на подмостках? Писать реляции? Метить на гос. должность? Место редактора в каком-то издании? Писать «единственно верные» суждения? Пасти народы, соседа? Писать рецензии, «мнения» о других? Какое это, собственно, имеет отношение к моим делам? Ровным счетом никакого.

Д.И.
В мире фигуративных искусств: нынешние «птенцы гнезда Феликса Волосенкова» - А.Загоскин, В. Лукка, Л. Казбеков и прочие - П.Рейхет, Г.Пейчев, В.Савчук - интересны ли Вам несколько более, нежели разнообразные тухловатые «пурефакто» (термин молодых Лорки и Дали), наподобие эрмитажного Пиотровского?

А.Т.Д.
Интересны, наверное... Скорее всего, да. Знаете, я люблю хороших фотографов. Более того, я люблю Лену Фигурину. Я люблю Бориса Карафелова. Бориса Кошелохова. Я вполне частное лицо и могу любить того, кого люблю. Или - о ком вспоминаю.

Д.И.
Говоря ранее о различных «языках культуры», я имел в виду в том числе и вполне конкретные языки коммуникации. Вы - один из немногих русских литераторов, который явственно стремится к овладеванию иноязычными аудиториями. В первую очередь - англоязычными. Что для Вас значит пресловутая language school? Вы близко общались с людьми плана Лин Хеджинян, Кэти Акер, Лори Андерсон... Почему именно с ними? Почему, к примеру, не с каким-нибудь Майклом Бродским или Уолтером Абишем (моим изначальным «палестинским» соотечественником, кстати)?

А.Т.Д.
Я не стремлюсь. И потом, что значит «только» англоязычными? Перечтите перечень моих работ на французском, немецком, китайском, японском, и т. д. Этого не выбирают. Это выбирают вас. Это происходит, и только. Лишь потом ты можешь понять или не понять - насколько это правильно. Но в моем случае все правильно. Они многое мне дали, а я им тоже отвалил немало. Касательно М. Б. - я его не читал. Абиш последний из могикан серии «trout fishing in America», но много более образованный и успевший найти спасительную рану в своей жизни.

Д.И.
Женская тема Вашего бытия, вероятно, не исчерпывается одной лишь супругой... Известна Ваша приязненность к таким нефаллическим персонажам, как Полина Барскова, Юля Кисина, Рита Меклина... В разное время Вы публично немало общались с Надей Григорьевой и Аней Кузьминской - тоже весьма значимыми персоналиями русской гуманитарии. Не могли бы Вы сказать несколько слов в плане Вашего неретушированного отношения к каждой из них? Чувствуется ли там Запах Женщины? Как он перетекает в логос слова?

А.Т.Д.
Ха-ха-ха! Что-то вроде: «логос слова» постоянно перетекает/втекает/вытекает и т. д. Гераклит, Денис, и никакой там убогий Гермоген :-) ) Относительно же названных любимых женщин, то я их люблю, просто и безосновательно. И других. И думаю, что они не особо оскорблены вопросом о моем участии относительно их существования.

Д.И.
Что значит для Вас Ваша «биография» - как «поэта»? Концепции Светланы Бойм и Л. Липкинга, живо глаголящие о важности публичного артикулирования собственной «реальной» стати как своеобразного промоутерского инструмента в «делании» «поэтической карьеры» - Вам не близки? Вы ведь, насколько я знаю, никогда не распространяетесь о собственном «интимно-личном» бытии-человека...

А.Т.Д.
Света прекрасна. Она такой и останется навсегда. Чуть-чуть не слышащей окончания фразы. Вроде как Валери лучше всех сказал об этом - для меня во мне наиболее значимо то, что не обязано мне самому. Кажется так. И так далее.

Д.И.
Тут как раз может всплыть аспект различных «стратегий поведения». Жизненного, бытового поведения... Вы ведь можете въехать в лекционный зал Университета на самокате, любовно зачехлив это транспортное средство и поставив его в угол - сразу по приезду...

А.Т.Д.
А вы бы устояли перед искушением прокатиться по коридору эдак в метров четыреста с только что настланным едва ли не зеркальным паркетом? Я, например, ни за что бы не устоял.

Д.И.
Apropos человеческое поведение... В связи с этим всплывает любопытная фигура небезызвестной поэтессы Ларисы Березовчук. Эта дама
живо-сочувственно живо-писала в свое время на страницах мракового журнала "Октябрь" известный поэтический вечер Д. Волчека,
происходивший у Сергея Завьялова, в большом зале Дома-музея А. С. Пушкина. Когда некто по фамилии
Ефимов
, ныне любовно пропечатанный пушистым кудрявцем Д.Кузьминым в очередном его
крохотном изданьице, с криком "Когда наши придут к власти, мы вас пидаров расстреляем" вцепился Вам в горло. Пять человек потом вас
разнимали. Затем у Ефимова случился тяжелый бурно-пенистый припадок. Притом, что у Вас от его ногтей произошли ярко-красные
царапины на шее, как в известном фильме "Носферату">.   Так вот, эта поэтесса Лариса Березовчук (печатавшаяся, кстати, у того же Мити в
"М.Ж.") с "праведным пафосом" уничтожавшая на страницах журнала "Октябрь" поэтическую линию Вас и Волчека, потом, как "ни в чем не
бывало" публично "это имеется даже в Сети" расхваливала Вашу последнюю книжку... Где же, по-вашему, "истинная" Березовчук? Возможно,
у неё просто происходит клиническое раздвоение личности?"

А.Т.Д.
Ну просто какая-то "гибель титаника"! :-) Нет, все отлично - Ефимов оказался вполне внятным и тактичным молодым человеком.
Лариса - замечательна, но только несколько рассеяна. Все это - пыль... переливается, течет, исчезает. И не имеет никакого
отношения к искомой пенсии. А история с душителем действительно имела место, но сейчас я прекрасно понимаю, что этот парень
тогда соединял вино с лекарствами от чего-то... ну и, конечно же, случилось, как в кино, - мог быть я, вы, кто-то иной,
словом, он просто искал за что зацепиться руками, а нашел - мою шею :-)))

Д.И.
Пользуясь этим «двояко-янусовым» моментом, не могу не расспросить Вас о Вашем отношении к тому явлению, которое именуется нынче словом-вспухом «постмодернизм». Кажется, Вы преподавали в одном американском заведении с одним из «отцов-основателей» этого методологического направления. Я имею в виду Жака Деррида. В связи с ним приходит на ум один невский апокриф - давний питерский приём Деррида. Во время его выступления на философском факультете бывший зав. кафедрой диалектического материализма (кажется так), не помню уже его фамилию, слегка задремал, а затем, проснувшись, в самый неподходящий момент вдруг громко и отчетливо произнес: «Ну и хуйня!» - чем вызвал заметное оживление в зале и поверг в замешательство высокого философического гостя. Вас Деррида никогда не повергал в замешательство?

А.Т.Д.
Повергал. Точнее повергнул. Своей лекцией. Три часа. Авитал Ронелл назвала его un terrestrial... Я его тоже чего-то спросил, но раньше, когда мы заблудились в коридорах нашего офиса в первые дни; он искал выход, я - питьевой фонтанчик, там мы и поговорили, тогда он и пригласил на лекцию. Потом Авитал пригласила на «бал деконструкции» (спустя неделю), но, пришедши туда ранее назначенного, я увидел тьму японских студентов, увидел какие-то плакаты на улице против чеченской агрессии, а внутри на галереях были вывешены или выставлены продукты деконструкции. Среди них непременные гондоны, налитые водой. На углу Houston и Suffolk два пакистанских таксиста впаялись друг в друга. Когда я возвращался они стояли, как два загашенных черно-дымных костра. Но тогда на лекции - «речь шла не столько об истории, сколько о Поле де Мане. И не столько о Поле де Мане, сколько о Руссо, точнее о красно-жемчужном шарфе, который Жан-Жак потерял, нисколько о том не сожалея - речь шла об истинности признания, исповеди, о том, что машина исповедальности неразрывно связана с машиной “письма”, что любая исповедь это, по сути, есть попытка испрашивания прощения. Извинения, на худой конец. Однако, само выражение этого в письме тотчас уводит “естественную” и сокрытую “просьбу” в русло письма, в русло события. Которое по определению не может быть признанием, исповедью, поскольку письмо и субъективность изначально различные вещи. Если, конечно, мы вознамеримся об этом писать, или даже просто говорить.

После занятий я спросил профессора, почему он не привел в качестве примера рассказ Ф. Кафки “В колонии”, где машина вписывания, буквального inscriptio иглами в тело, становится машиной признания, исповеди и одновременного вписывания того/и в того, кто ее фактически создал, точнее сохранял.
- Возможно, - сказал он. - Кафка так много нам дарит... Но любой подарок, как известно, всего лишь попытка присвоения того, кому дарят» (Из книги «Пыль»).

Д.И.Деррида... Интересно - склоняется ли в числе, роде и падеже эта коза? Противопоставляя московский - зело «благостный» приём этого французского вояжёра, не могу не вопросить Вас о всеобщем несходстве культурного бытия Москвы и Питера. Неслучайно, что феномен, известный как «московский концептуализм», произошёл именно там, где произошёл. Как Вы, кстати, относитесь к этому направлению в жизни современного искусства?

А.Т.Д.
Мне всегда все это казалось необыкновенно унылым занятием. Слишком много времени они ему отдавали. Как будто думали о «вечности» искусства. И правильно. Другим и компот из сухофруктов не в лом. Легко. А голодному в желудок не смотрят.

Д.И.
Старшие концептуалисты, плана Ильи Кабакова, и средние-молодые - Сумнин-Монастырский, многие Пепперштейны-Ануфриевы, Аркадий Бартов, Приговы-Рубинштейны - вызывают у Вас интерес? Не позабавил ли Вас текст нашумевшей книги «Мифогенная любовь каст»? В чем, по-вашему, отличие этого текста от его питерского «секацкого» варианта, выполненного рукою Крусанова (имеется в виду «Укус ангела»)?

А.Т.Д.
Я не читал «касту». Она толстая. У Крусанова много тоньше. И про касту, наверное, он тоже давно все вписал. Но это не мое дело. А Лейдерман просто Моцарт для меня, это - гений. Я очень подолгу всматриваюсь в его страницы. Это настоящий класс. Теперь медленно восходит фигура Башаримова. Вот тут-то пацанам из «концепта», кажется, выходит с почты красочная открытка... Из Питера.

Д.И.
Да, но, только, Из - же не питерский. Он - другого города обитатель...Различные персоналии, фиксирующие концептуалистский феномен - близки ли они Вам? Речь идет о текстах Бориса Гройса, Игоря Смирнова, Михаила Эпштейна, Тупицына, Деготь, того же Михаила Ямпольского? Что бы Вы могли сказать о Михаиле Берге (Штеренберге) - весьма странно, кстати, отзывающемся (точнее демонстративно НЕ отзывающемся!) о Вас в «интеллектуальной» печати (например, в его интервью, данном канадской феминистической славистке Серафиме Ролл).

А.Т.Д.
Насколько верно я понимаю, М. Ямпольский как бы другого поля ягода, да? Для меня Ямпольский скорее относится к команде Подороги, нежели Смирнова + остальные... А Миша Берг... - он правильно поступил, с какой стати говорить обо мне, когда у него в голове своя картина, не худшая и не лучшая относительно моего присутствия или отсутствия в ней.

Д.И.
Не могли бы Вы рассказать хоть немного о Вашем отношении к алкоголю? Можете ли Вы, как Пабло Пикассо, удачно работать в не совсем трезвом состоянии? Спрашиваю это не «просто так», но будучи сам болезненно подвержен «дионисийству», иногда не самым лучшим образом сказывающемуся на течении моей жизни...

А.Т.Д.
Приходится иногда и в таком состоянии работать, но потом приходится все переделывать...

Д.И.
Распространён ли и поныне этот алкоголический синдром в среде питерского художественного быта? Или, как пишет Маруся Климова в журнале «Топос», «пить сегодня немодно»? Возможно, это лишь удел уже немолодого направления «мета-мета» (названного так, кстати, если мне не изменяет память, с легкой руки Михаила Наумовича Эпштейна)?

А.Т.Д.
Мне ничего не ведомо о прозрениях Маруси Климовой, но никто из знакомых, по моему, не отказывается разделить с тобой бутылку красного вина. Вечернее пиво заменяет чтение полицейских романов или телепередачи о «гибели культуры»... Ебаться нужно пьяным, иначе вовлечешь в неловкое положение партнера.

Д.И.
Если зашла речь о «коллегах по цеху», кого бы Вы отметили в качестве родственного Вам автора? Алексей Парщиков, Еременко, Жданов, или Геннадий Айги - не близки Вам-сегодняшнему?
Из прозаиков, помимо Андрея Левкина, кто Вам действительно любопытен? Владимир Сорокин всегда оставлял Вас равнодушным?

А.Т.Д.
Я люблю Сорокина. Я помню его давно. Но это не означает, что с утра до ночи я читаю его пиесы. Я люблю его мозг, голову, его несгибаемость, очевидность, его абсолютную добродетель в исконном понимании этого слова (что, быть может, и не особо иногда мне импонирует - эдакая религиозность, пуританизм, брезгливость к внешней грязи, ужасу), я даже несколько, ну... может быть, готов понять его романтизм... но не настолько, чтобы писать ему письмо. Тем не менее, на вручении премии Белого я ему сказал, что очарован несколькими его работами. Очень правильный писатель.
Лешу Парщикова нежно люблю. С Ваней говорил по телефону, недавно он был в Киеве. Это наш Кирджали. Геннадия Айги несколько побаиваюсь. По понятным причинам. Но порой хорош, да еще как!

Д.И.
Как бы Вы прокомментировали последние события, связанные с триумфальным бестселлерным восхождением сальновласого «Господина Гексогена»? С его бесформенной фигурой и гниловатой ухмылкой "борца за правду"...
Московские штучки? Говорят, что они и вправду легко умеют - одновременно и аиерархично торговать, скажем, картошкой на рынке и книгами в «умной» лавке. Стиль у них такой. -"Купечества во грехе".

А.Т.Д.
Это нужно прочесть, наверное. Но, увы, не на моем веку. Это все - вам.

Д.И.
Да нет уж. Премного благодарен. Нам это читать тоже - как-то, знаете ли, не с руки...
Из начинающих («нестарых» - тех, которым еще нету тридцати) авторов, известных Вам, кого бы Вы хотели отметить в особом порядке?

А.Т.Д.
Никого. Те, кого я люблю, давно уже об этом знают.

Д.И.
А из поголовья регулярно пишущих так называемых "литературных критиков" - кто более или менее отвечает Вашему представлению об этом виде печатного производства? Слава Курицын... Или, Лев, хоть и Пиро-гов-гов-, но, оставляет ли он Вас с раздражением в сердце?

А.Т.Д.
А что Пирогов! Он с каждым разом становится несколько тоньше и быстрей. Ну... всякие там «эпические герои», «национальные идеи» - это как прыщи или не с той стороны зажженная сигарета. Но хорош. Хватит ли дыхания? - а мне оно надо?

Д.И.
Большое спасибо, Аркадий Трофимович, Вам за этот разговор.