Искусство

Пьеса по мотивам романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина»

 Действующие лица:
Алексей Каренин
Анна
Граф Вронский
Сережа
Лидия Ивановна
Ландо
Княгиня Бетси
Степан Аркадьич
и другие.

Пролог

Дом Карениных в Петербурге. Ночь. Измученный Алексей
Каренин, опустив голову, сидит на краешке стула в своем кабинете. В
полумраке у окна светится папироска доктора. Лица доктора
не видно. Вдруг раздается страшный крик. Каренин испуганно
смотрит на доктора. Доктор оборачивается на крик, склонив
голову на бок.

КАРЕНИН. Так надо?

Доктор молча выходит из кабинета. Каренин на цыпочках бежит следом. Вбегает в спальню, где в скомканной постели лежит Анна. Подходит к Анне.

Анна хватает его руки.

АННА. Не уходи, не уходи! Я не боюсь, я не боюсь! Возьми сережки. Они мне мешают. Ты не боишься? Скоро, скоро…

Каренин берет сережки, держит их в отставленной руке, вертит головой в поисках помощи от повитухи и доктора.

АННА. Нет, это ужасно! Я умру, умру! Поди, поди! (Страшно кричит.)

Каренин умоляюще глядит на доктора, освобождает руку и пятится к стене. Стоит там с раскрытым ртом.

ДОКТОР. Ничего, ничего, все хорошо…

Каренин, как растерянная женщина, прижимает руки ко рту. Анна снова кричит.

КАРЕНИН. Что же это? Что ж это?

ДОКТОР (повитухе). Кончается…

КАРЕНИН. Кончается… Кончается…

Доктор и повитуха что-то делают с Анной. Каренин прячется за штору, затыкает уши. Крик, суетня доктора и повитухи, торопливое дыхание. Наконец все смолкает.

ДОКТОР. Кончено…

Каренин заворачивается в штору. Доктор вынимает его из этого кокона, за талию ведет к постели. Каренин закрывает глаза руками.

ДОКТОР. Кончено уже… Вы чего же не глядите?

КАРЕНИН. Кончено… Кончено…

Каренин пытается вырваться и убежать.

ДОКТОР. Смотрите, как все сделалось…

КАРЕНИН. Я не могу это…

ПОВИТУХА. Да еще мальчик.

КАРЕНИН. Пусть и мальчик… мне же чего?

АННА. Алексей, это мальчик.

Каренин открывает глаза. Видит Анну, что-то живое в руках повитухи.

АННА. Дайте мне его. Дайте, и он посмотрит.

ДОКТОР. Постойте, мы прежде уберемся.

АННА. Дайте, дайте!

Анне протягивают ребенка в пеленке. Кладут ей на грудь.

ПОВИТУХА. Ну вот, пускай папа посмотрит.

ДОКТОР. Прекрасный ребенок!

АННА. Это Сережа. (Каренину.) Да, Алексей?

Ребенок лежит на груди Анны. Каренин смотрит на него почти с
отвращением. Кладет свою голову рядом, утыкается лицом в
грудь Анны. И только сейчас ребенок начинает плакать. А вместе
с ним и Каренин.

Глава 1

Поезд медленно ползет вдоль перрона. Изрыгает клубы пара и пыхтит. Каренин смотрит в окна вагонов. Проплывают лица, силуэты. Вот лицо Анны, она разговаривает с попутчицей. Вот в соседнем вагоне знакомое лицо офицера. Каренин останавливается на нем, они встречаются взглядами. Долго смотрят друг на друга, пока офицер не скрывается из виду. Каренин, ворочая всем тазом и тупыми ногами, идет по перрону в сторону вагона Анны. Офицер, что смотрел на Каренина, заметив его, скрывается в вагоне. Каренин пытается разглядеть его, идет дальше. Анна выходит из вагона.

КАРЕНИН (целует ей руку). Хорошо доехала?

АННА. Хорошо.

КАРЕНИН. И как хорошо, что у меня именно было полчаса времени, чтобы встретить тебя, и что я мог показать тебе свою нежность.

АННА. Ты слишком уже подчеркиваешь свою нежность, чтоб я очень ценила.

КАРЕНИН. Что в Москве?

АННА. Степан Аркадьич сильно нашкодил с гувернанткой, и Долли теперь в трауре.

КАРЕНИН. В который это раз?

АННА. Чтобы так – впервые.

КАРЕНИН. Я не полагаю, что впервые…

АННА. Мне так жаль их обоих. Он хочет прощения, она – не может этого дать, но я попыталась сделать все…

КАРЕНИН. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Вот ты вернулась, и мы теперь снова счастливая семья?

АННА. А каждая счастливая что же?

КАРЕНИН. Что есть сей вопрос?

АННА. Вольный дух Москвы.

КАРЕНИН. Вот уж не думал, что в Москве водится вольный дух.

АННА. Поверь, водится.

КАРЕНИН. Надеюсь, он не вскружил тебе голову?

АННА. Еще как вскружил.

КАРЕНИН. И что же теперь с этим духом делать? Как его изгонять?

АННА. Боюсь, он во мне крепко засел.

КАРЕНИН (смеется). Пока я чувствую только дух второго класса. Почему вас прицепили рядом? Весьма неудобное соседство. Пойдем?

АННА. Я и не заметила, что мы рядом.

КАРЕНИН. Полагаю, потому что скучала? Больше причин быть не может.

АННА. Возможно…

Говоря это, Анна глядит куда-то за спину Каренина. Каренин оборачивается. К ним идет офицер, что встретился с Карениным взглядом.

АННА (как будто объясняется за свой взгляд). Это граф Вронский.

Вронский подходит, кланяется.

ВРОНСКИЙ. Хорошо ли вы провели ночь?

КАРЕНИН. Довольно неплохо, невзирая на соседство.

АННА. Благодарю вас, очень хорошо. (Каренину.) Граф Вронский…

КАРЕНИН. А! Мы знакомы, кажется. Туда ехала с матерью, а назад с сыном. Вы, верно, из отпуска?

ВРОНСКИЙ. Да, возвращаюсь в полк.

КАРЕНИН. Что ж удачной службы. (Анне.) Много ли слез было пролито в Москве при разлуке?

ВРОНСКИЙ. Надеюсь иметь честь быть у вас.

КАРЕНИН (не оборачиваясь). Очень рад. По понедельникам мы принимаем.

Вронский, поклонившись, отходит. Анна старается не смотреть ему вслед.

АННА. Как Сережа?

КАРЕНИН (почти язвительно). Я вижу, что поездка твоя удалась.

АННА. Как Сережа?

КАРЕНИН. Сережа, а что Сережа… Мериет говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Какой, однако, дух! Пойдем.

Идут по перрону. Носильщик катит вещи Анны за ними.

КАРЕНИН. Какие ты еще привезла новости? Где бывала?

АННА. Была у Щербицких на балу.

КАРЕНИН. На балу?! Вот новость! Танцевала?

АННА. Ты же знаешь, я не танцую, когда можно не танцевать.

КАРЕНИН. И было можно?

Анна молчит.

КАРЕНИН. Вижу, было нельзя. И кто же эти счастливцы?

АННА. Я не танцевала…

КАРЕНИН. Ладно, пусть не танцевала. Принимали хорошо? Совсем не помню, как принято принимать в Москве…

АННА. По-московски.

КАРЕНИН. Надеюсь, это – хорошо. Какие еще новости?

АННА. Граф дал двести рублей вдове.

КАРЕНИН. Граф?

АННА. Граф Вронский.

КАРЕНИН. Очень похвально с его стороны. И что за счастливая вдова?

АННА. На станции поездом задавило сторожа…

Каренин затыкает уши.

КАРЕНИН. Только не эти страсти, Анна! Прошу! Ты же знаешь…

АННА. Может он бросился…

КАРЕНИН (еще сильнее затыкает уши). Анна!

АННА. Или пьян был… А я танцевала…

КАРЕНИН. Анна!

АННА. Я танцевала с графом…

КАРЕНИН. Анна, я не могу это слушать! Пожалуйста!

В этот момент трогается поезд. Анна замолкает, подходит
близко-близко к составу и смотрит на вращение металлических
колес. Каренин тоже смотрит. Снег под колесами закручивается в
причудливые вихри. Сцепки поезда стонут, вопят, содрогаются.
Каренин, словно представив что-то, отворачивается.

Глава 2

Кабинет Каренина в комитете. На столе кипы бумаг, Алексей Александрович корпит над ними. Что-то быстро записывает. Входит Лакей.

ЛАКЕЙ. Графиня Лидия Ивановна, ваше превосходительство.

КАРЕНИН. Пригласи.

ЛАКЕЙ. Чай в кабинет прикажете?

КАРЕНИН. Сделай.

Лакей распахивает дверь. Входит Лидия Ивановна. Каренин встает. Лидия Ивановна дожидается, пока Лакей закроет дверь, идет к Каренину.

КАРЕНИН. Очень рад, графиня.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Здравствуйте, Алексей Александрович.

КАРЕНИН. Садитесь, прошу.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Благодарю, друг мой.

Садится, Каренин – тоже.

КАРЕНИН. Ну-с, что вас привело в эту бумажную нору? Неужели и вы с просьбой?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Нет, не просьба привела меня.

КАРЕНИН. А что же?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА (помолчав). Алексей Александрович, вы знаете мои христианские убеждения и мое отношение к вам…

КАРЕНИН. Не поверите, но с этого начинают почти все просители.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Прошу вас, Алексей Александрович, это серьезно.

КАРЕНИН. Я вас слушаю.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Алексей Александрович, вы знаете мои христианские убеждения и мое отношение к вам… Искреннее отношение к вам. Отношение, которое я могу назвать больше, чем дружеским. Намного больше, чем дружеским. Это отношение воистину христианское и добродетельное. Не имея этого отношения к вам и не будучи радетельной христианкой, я бы, по всей видимости, не пришла сегодня к вам и не говорила того, что говорю сейчас. Но будучи истинно христианских убеждений и имея к вам самое высокое отношение, я не могла ни придти и ни говорить того, что я говорю теперь. Вся моя христианская природа и все мое отношение к вам побудили меня решиться на это. Не позволили не приехать и молчать, и… (Чуть сбилась.)

КАРЕНИН. Что же вы хотели сказать?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Умоляю вас, Алексей Александрович! Дослушайте меня.

КАРЕНИН. Я слушаю, Лидия Ивановна.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. В чем, вы полагаете, есть истинная цель христианства, друг мой?

КАРЕНИН. В служении богу, полагаю…

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. В служении ближнему, Алексей Александрович, в служении ближнему истинная цель христианства. Подставь другую щеку и отдай рубаху, когда у тебя берут кафтан. Вы согласны?

КАРЕНИН. Согласен.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вот, Алексей Александрович, вот! И те же самые благодетельные чувства привели меня к вам. Только сугубо эти чувства и ничего более. Только самые светлые и благодетельные чувства, Алексей Александрович. Самые светлые и благодетельные.

КАРЕНИН. Я вас слушаю, Лидия Ивановна.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Только прошу одно, Алексей Александрович, прошу нисколько не сомневаться в моих христианских побуждениях и высоком к вам отношении.

КАРЕНИН. Я нисколько не сомневаюсь, Лидия Ивановна.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Так же прошу обещать мне оставить наши отношения в том же виде, что и до этого разговора.

КАРЕНИН. Обещаю.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Так вот… (Многозначительно помолчала.) Дело, которое привело меня к вам, касается вашей чести. А именно вас и Анны…

КАРЕНИН. Что же за дело?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Дело это неприятное и весьма щепетильное.

КАРЕНИН. В чем суть этого дела?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Суть этого дела в защите вашей чести.

КАРЕНИН. Каким образом вы хотите защитить мою честь и в чем она пострадала?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я хочу указать вам… Мой христианский долг и мое отношение к вам требуют указать вам…

Пауза.

КАРЕНИН. На что же ваш долг требует указать мне.

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. На то, что… Будучи христианкой, я не могу ни указать вам на это…

КАРЕНИН. На что же, Лидия Ивановна?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я хочу обратить ваше внимание… Я заметила… И не только я… Я хочу указать вам на неприличное… Об этом даже говорят… И весьма говорят… Так вот, я хочу указать вам на это…

КАРЕНИН. На «это»?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я хочу указать вам на неприличное сближение вашей жены и графа… Вронского…

Долгое молчание. Лидия Ивановна пристально вглядывается в лицо Каренина. Оно не показывает никаких эмоций. Входит лакей с чаем.

ЛАКЕЙ. Чай для вашего превосходительства и графини.

Каренин кивает. Лакей расставляет приборы, наливает чай, уходит.


КАРЕНИН. Чаю, Лидия Ивановна?

Кладет сахар, долго мешает, бренча ложкой.


КАРЕНИН. Лимон не принес. Вы с лимоном пьете, Лидия Ивановна?

Лидия Ивановна отрицательно машет головой.

КАРЕНИН. Я тоже так пью. А зато сахар у нас свекольный, полезный.

Лидия Ивановна не шевелится.


КАРЕНИН. Как продвигается дело сестричек?

Лидия Ивановна кивает.

КАРЕНИН. Ну вот и славно. А у нас дело об орошении полей Зарайской губернии совсем хлопот много дало. Но это все злопыхатели. Знаем мы их… Но я им спуску тоже никакого не дам. Помните дело об устройстве инородцев?

Лидия Ивановна отрицательно машет головой.

КАРЕНИН. Ах да! Откуда же. Так вот мы это дело сейчас поднимем, комиссию назначить потребуем… Вот гляньте, какие у меня бумажки на них есть.
Порылся в бумагах. Положил перед собой нужные.
КАРЕНИН. Вот они: за номерами 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, соответственно. Из этих бумаг следует, что действовали они прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, а именно статье 18 и примечанию к статье 36. А?! Как вам?

Графиня кивает.

КАРЕНИН. То-то! Перчатка брошена, но я её смело поднимаю! А потом мы еще одну комиссию потребуем и разберем все со всех точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной… А?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Я, пожалуй, пойду…

КАРЕНИН. Желаю здравствовать!

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. До свидания.

КАРЕНИН. И вам того же. А чай, Лидия Ивановна?

ЛИДИЯ ИВАНОВНА. В другой раз.

КАРЕНИН. Милости прошу.

Лидия Ивановна кланяется, уходит. Улыбка застывает на лице
Каренина.

Глава 3

Дом Карениных. Анна делает шпильками прическу перед зеркалом. Входит Каренин в наряде и пальто, садится в кресло.

КАРЕНИН. Ты куда-то едешь?

АННА. К княгине Бетси. А ты как всегда в комитете допоздна?

КАРЕНИН. Я сегодня свободен.

АННА. Поедешь к Лидии Ивановне?

КАРЕНИН. Хочется более веселого общества…

АННА. Неужели! И что это за общество, куда ты едешь? Только не говори, что в клуб, зная тебя, ни за что не поверю.

КАРЕНИН. А почему бы и не в клуб?

Анна оборачивается, смеется.

АННА. Алексей Александрович, что с тобой? Кто это, ты ли это?

КАРЕНИН. Полагаю, меня еще рано списывать со счетов…

АННА. Боже упаси, я и не думала тебя списывать. Но клуб выше моего понимания.

КАРЕНИН. Положим не в клуб, но к княгине Бетси я вполне могу поехать. С тобой…

АННА. Со мной? К Бетси? Вот номер.

КАРЕНИН. Почему же номер? Ведь мы с тобой нигде не были после твоего возвращения.

АННА. Но ты – и к Бетси. Ты же не слишком одобряешь это общество, а тут...

КАРЕНИН. Теперь я другого мнения.

АННА. И что же случилось теперь?

КАРЕНИН. Не знаю, что такого можно привезти из Москвы, но это передалось и мне.

АННА. Что же такого особенного я могла привезти?

КАРЕНИН. Понятия не имею, но чувствую себя окрыленным. Может – это дух свободы, который и мне вскружил голову…

Анна смеется.

КАРЕНИН. Готов даже танцевать.

АННА. О!

КАРЕНИН. И амбиции, как двадцать лет сбросил.

АННА. Ты и так не стар.

КАРЕНИН. Ты льстишь мне.

АННА. Нисколько.

КАРЕНИН. Я прекрасно знаю свой возраст, и дай бог каждому дожить до него, сохранив и обретя с моё.

АННА. Приятно, что ты умеешь этим гордиться. Знаю других, которые всячески этого чураются.

КАРЕНИН. Такое исключительно от глупости. Как можно пренебрегать заслуженной мудростью? Но там видимо ничего этого нет.

АННА. Надеюсь, твоя мудрость поможет тебе сегодня выиграть.

КАРЕНИН. Что же я могу выиграть сегодня? Будут игры?

АННА. Ты разве не будешь играть в клубе?

КАРЕНИН (замявшись). …Я думал мы…

АННА. К сожалению, я не смогу составить тебе компанию. Я уже договорилась с Бетси. Ты же был несерьезен, когда говорил о готовности поехать к ней?

КАРЕНИН. …Может быть...

АННА. Я так и думала. Было бы мило ехать к Бетси вместе, но зная твое к ней отношение, вынуждена быть на твоей стороне. Все же я рада, что ты решил попробовать и эту сторону жизни. Без страсти скучно и душно.

Анна встает, накидывает башлык.

АННА. Едем?

КАРЕНИН (как-то обреченно). Едем.

Идут из комнаты. По лестнице.

АННА. Что ты теперь читаешь?

КАРЕНИН. Герцога де Лиля…

АННА. Хорош?

КАРЕНИН. Мне любое чтение хорошо.

АННА. Завидую твоему умению во всем находить хорошее. Для меня добрая половина книг жуткая скука.

КАРЕНИН. Это только дело привычки.

АННА. Надеюсь, клуб не станет одной из них?

КАРЕНИН. Ничего не случится, если оставить клуб на другой раз…

АННА. Ни в коем случае! Ничего не бойся, вдохни этого воздуха и будь свободен…

КАРЕНИН. Ты права, но все же может мне лучше так сказать, перебороть гордыню…

АННА. Не разочаровывай меня, Алексей Александрович, не разочаровывай.

Они выходят на улицу. Идет снег.

КАРЕНИН. Боюсь, в такую погоду клуб будет пуст…

АННА. Чур, я возьму Кондратия…

Бежит к карете, впархивает, исчезает. Карета трогается и скрывается из вида. Каренин стоит на лестнице. Хочет уйти в дом (швейцар даже открывает ему дверь), но вдруг решительно направляется к своей карете.

КАРЕНИН. Езжай на Невский.

Садится. Карета едет по свежему снегу. Каренин смотрит в окно. Люди за окном, облепленные мокрым снегом, двумя густыми встречными потоками идут по своим делам. Каренин видит среди них Анну. Еще одну. Еще. Кисти её башлыка то возникают, то снова исчезают в толпе. Каренин высовывается.

КАРЕНИН. Поезжай к княгине Бетси.

Карета неуклюже разворачивается и едет в обратную сторону. Каренин пересаживается на другую сторону, обратно. Снова пересаживается, пока карета не подъезжает к дому княгини. Каренин не выходит, смотрит в окна. Подъезжает еще одна карета гостей. Из неё выходят две фигуры, похожие на тени.

ПЕРВАЯ. Анна очень переменилась с своей московской поездки. В ней есть что-то странное.

ВТОРАЯ. Перемена главная та, что она привезла с собою тень Алексея Вронского.

ПЕРВАЯ. Да что же? У Гримма есть басня: человек без тени, человек лишен тени. И это ему наказанье за что-то. Я никогда не могла понять, в чем наказанье. Но женщине должно быть неприятно без тени.

ВТОРАЯ. Да, но женщины с тенью обыкновенно дурно кончают.

ПЕРВАЯ. Типун вам на язык. Каренина прекрасная женщина. Мужа ее я не люблю, а ее очень люблю.

ВТОРАЯ. Отчего же вы не любите мужа? Он такой замечательный человек. Муж говорит, что таких государственных людей мало в Европе.

ПЕРВАЯ. И мне то же говорит муж, но я не верю. Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели то, что есть, а Алексей Александрович, по-моему, просто глуп. Я шепотом говорю это… Не правда ли, как все ясно делается? Прежде, когда мне велели находить его умным, я все искала и находила, что я сама глупа, не видя его ума; а как только я сказала: – он глуп, но шепотом, – все так ясно стало, не правда ли?

Фигуры заходят в дом княгини. Каренин снова шарит взглядом по окнам. И вот оно: на диванах друг против друга сидят Анна и Вронский. Их лица неприлично близки. Вронский что-то говорит Анне. Та, вспыхивая огоньками глаз, что-то отвечает ему. Смеется. Каренин отворачивается.

КАРЕНИН. Езжай…

Карета трогается. Каренин долго сидит без движения.

КАРЕНИН. Это необходимо решить и прекратить, высказать свой взгляд на это и свое решение. Сказать ей. Высказать… Но что высказать? Какое решение? И что такого случилось? Ничего. Пустяк. Она говорила с ним. Пусть. Мало ли с кем можно говорить? И потом, ревновать – значит унижать и себя, и ее. Но почему они были так близко? Это чрезвычайно близко, как они сидели. К тому же он молод. Да, это необходимо решить и прекратить и высказать свой взгляд. Стой!

Карета останавливается.

КАРЕНИН. Что же делать? Я должен обдумать, решить и отбросить. Да они сидели неприлично близко и что из того. Так каждый может оказаться и ничего. Допустим, Лидия Михайловна сидела через стол от меня недавно. Это тоже весьма близко. (Протянул руку, представляя размер стола.) И что из того? Зачем она приходила, я так и не понял, но все же… Что же случилось? Ничего… Езжай!

Карета поехала.

КАРЕНИН. Единственное, что он молод. И видимо это ей приятно. И что? Только ей самой решать, что ей приятно. И как она решит, так тому и быть. Он молод, и она имеет право… Стой!

Карета останавливается.

КАРЕНИН. Почему же только ей решать? Она в браке и должна уважать брак. А я как глава семьи, лицо обязанное руководить ею, и потому лицо ответственное. Я должен указать опасность, которую я вижу, предостеречь и даже употребить власть. Я должен ей высказать. Я должен ей высказать. Я не вижу причины не высказать ей. Это не ревность, это – добрый совет… Я выскажу ей это как совет… Я выскажу ей это как совет… Да, как совет… Езжай!

Карета трогается и исчезает в метели.

Глава 4

Дом Карениных. Полночь. Каренин сидит в верхней одежде в передней.

КАРЕНИН (сам с собой, будто кого-то передразнивает). Граф дал двести рублей вдове… И что же? Это не героизм. Можно поехать и дать этой вдове три сотни. Что из того? Я веду сотню дел в год, меня уважают. Единственное – он молод… (Встает, снова садится.) Да, это необходимо решить и прекратить, высказать свой взгляд на это и свое решение. Необходимо высказать свое решение…

Молчит. В дом входит Анна, играя кистями башлыка и вспышками шампанского в глазах. Не замечает Каренина, идет по лестнице. Каренин встает, хочет позвать ее, не может пересилить себя. Анна поднимается.

КАРЕНИН (негромко). Анна…

Анна чуть останавливается, словно ей что-то показалось.

КАРЕНИН (смелее). Анна, мне нужно поговорить с тобой.

Анна оборачивается, вглядывается в полумрак передней.

АННА. Ты не в постели? Вот чудо! Пора, Алексей Александрович, пора.

Скидывает башлык, идет дальше.

КАРЕНИН. Анна, мне нужно поговорить.

АННА (не оборачиваясь). Со мной?

КАРЕНИН. Мне нужно поговорить, Анна.

Анна оборачивается, садится на лестнице.

АННА. Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать. Ты проиграл?…

КАРЕНИН. Анна, я должен предостеречь тебя…

АННА (почти усмехается). Предостеречь? В чем?

Каренин мнется.

АННА. Так в чем же ты меня хотел предостеречь, Алексей Александрович?

КАРЕНИН. Ты приехала другая, Анна.

АННА. И в этом ты хотел предостеречь меня?

КАРЕНИН. Я хочу предостеречь тебя в другом… И вернулась легкомысленная.

АННА. Разве это достойно предостережений.

КАРЕНИН. Я хочу предостеречь тебя в том, что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный разговор сегодня с графом Вронским обратил на себя внимание.

АННА. Вот как. Ты разве был у княгини? Я тебя не видела.

КАРЕНИН. Я там не был.

АННА. Так в чем же дело? Тебе донесли?

КАРЕНИН. Я слышал разговор.

АННА. Ты веришь разговорам?

Пауза.

АННА. Полагаю, вера в то, что говорят в свете, – удел далеко не мужчин. Потому мне весьма интересно: ты веришь в то, что говорят обо мне?

КАРЕНИН. Я не верю…

АННА. Но только что были твои слова: я слышал разговор… Я могу это понимать только, как то, что ты веришь всему, что говорят в свете.

КАРЕНИН. Ты не правильно это понимаешь.

АННА. А как прикажешь это понимать?

Каренин подходит, садится на лестнице рядом.

АННА. Алексей Александрович, объясни мне, как я должна понимать твои слова. Ты веришь разговорам?

КАРЕНИН. Нет...

АННА. Так в чем же дело?

КАРЕНИН. Анна…

АННА. Анна.

КАРЕНИН. Анна…

Пытается прижаться к ней головой.

АННА (отстраняется). Пожалуйста, не жмись, я так не люблю.

КАРЕНИН (отсаживается). Анна, ты ли это?

АННА. Я.

КАРЕНИН. Анна…

АННА. Анна.

Каренин снова делает движение головой к её груди. Анна хохочет, подскакивает.

АННА. Да что ж это такое? Что тебе от меня надо?

Каренин встает, идет вниз.

АННА. Так ты выиграл или проиграл сегодня?

КАРЕНИН. Проиграл…

АННА. Тогда все понятно? Я могу спать?

Каренин грузно садится на кушетку.

АННА. Проигрывать надо уметь, Алексей Александрович?

КАРЕНИН. Я еще не старик…

АННА. И кто же назвал тебя стариком? Кто-то в клубе?

КАРЕНИН. «Пора, Алексей Александрович, пора» – говорят старикам.

АННА. Вот оно… Раз так – прошу прощения. Никогда не думала, как говорят старикам. Как еще говорят старикам, чтобы впредь не ставить тебя в неловкое положение?

КАРЕНИН. Еще говорят, что она привезла с собою тень Алексея Вронского…

АННА. Раз вы все-таки верите в то, что говорят, я готова спросить: и кто же она?

КАРЕНИН. Разве не понятно.

АННА. Решительно не понятно. Так кто же она?

Каренин молчит.

АННА. Ну-с, я слушаю.

Каренин не отвечает.

АННА. И даже с интересом слушаю, кто же она…

КАРЕНИН. Твои чувства – это дело твоей совести…

АННА. Это так, и моя совесть молчит.

КАРЕНИН. …но я обязан пред тобою, пред собой и пред богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана и связана не людьми, а богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.

АННА. Ты нездоров, Алексей Александрович. А мне как на беду спать хочется.

КАРЕНИН. В таком случае я прошу тебя извинить меня.

АННА. Ты прощен. Я могу идти?

КАРЕНИН. Иди…

АННА. Да и тебе пора, Алексей Александрович, пора. И учись проигрывать…

Взбегает по лестнице. Каренин остается один. Он немигающими глазами
вглядывается в темный угол передней.

***

Там одна за другой вспыхивают искры какого-то неведомого бала. Появляется люди в белых фраках и роскошных платьях. Они все молоды, свежи и прелестны. Звучит вальс. Люди начинают тур. Среди них Анна и Вронский. Они кружатся в танце. Их лица близко-близко друг от друга. Каренин тяжело встает и идет к ним. Подходит совсем близко. Смотрит.

АННА. Что нужно этому старику?

ВРОНСКИЙ. А право не знаю…

АННА. Он так смотрит на нас. Скажите ему…

ВРОНСКИЙ. Что вам угодно?

КАРЕНИН. Это моя жена…

ВРОНСКИЙ. Он говорит, что вы его жена.

АННА. А что же у него уши так выдаются, если он мой муж? Мой муж не может быть с такими ушами. Я не могу любить такого.

ВРОНСКИЙ. Она говорит, что у вас уши выдаются.

Каренин трогает свои уши.

КАРЕНИН. Я обстригся…

ВРОНСКИЙ. Он обстригся.

АННА. Крайне неудачно обстригся этот старик, скажите ему.

КАРЕНИН. Я всегда так стригся.

АННА. Что же из того?

КАРЕНИН. Не знаю…

АННА. Так идите и обстригитесь иначе.

КАРЕНИН. Сейчас ночь…

АННА. Обстригитесь завтра. Только не ходите так. Это противно.

КАРЕНИН. Я обстригусь. Завтра…

И тут с криками: «Дорогу молодежи!» Каренина сметает толпа танцующих.

***

Он обнаруживает себя упавшим с кушетки. Все так же в пальто. Светает. По лестнице спускается Сережа в ночном платье. У него взъерошенные ото сна волосы.

СЕРЕЖА. Папа, ты разве тут спал?

Каренин непонимающим взглядом оглядывает переднюю. Сережа подходит к нему.

СЕРЕЖА. Почему ты спал тут?

КАРЕНИН. Я, Сережа… Я, Сережа, тут не спал… Я, Сережа…

Обнимает Сережу, долго молчит.

КАРЕНИН. Сережа, правда, у меня уши сильно выдаются?

Сережа смотрит на ухо Каренина.

СЕРЕЖА. Не сильно. Но у тебя на ухе волосы, папа…

Каренин, хмыкнув, пытается прикрыть ухо прической.

(Продолжение следует)

Павел Руднев о пьесе Василия Сигарева «Алексей Каренин».