под тегом #словомжизнь
лицом он белее, чем королевский альков,
но ежели в облака позовёт ультрамариновый дрозд,
из мавзолея греха он поднимется в полный рост.
вдоль рук его реки – как сладкий и вязкий кисель,
у ног саундтреки про май и чуть-чуть про апрель,
а над головой бесшабашно реет красный кумач,
потом он срывает башню – убежище старых кляч.
направо бегут мустанги в пампасы чужих идей,
и где-то на левом фланге неправдоподобный змей.
вокруг трын-трава и маки, канабис и лебеда,
и с неба смывают накипь небесные поезда.
он сядет в вагон последним, ругнёт – с матерком – вокзал.
не слушайте эти бредни – лежит он, как и лежал!
спокойный, как танк, он смотрит на время и прочий вздор,
лежит в мавзолее – вот ведь, а мог бы смотреть в упор.
а мог бы – насквозь и дальше, чем хроники старых стен, –
за биробиджан и нальчик, за трою и карфаген.
как палестинский голубь, он гонит крылами мир,
а мир пропечатан в пробе.
в гробу он гниёт в утробе,
а мир кто-то клювом долбит
и какает на мундир.
Михаэль Лайтман
душа безразлично кивала вниз
на крошечные тела,
которым жалела подарков жизнь
за жалкий улов тепла.
на веждах смежённых порожних вех
застыл земноморский мёд,
душа бы желала взглянуть наверх,
и там по верхам – вперёд.
тянула ж в глубины – за взгляд – вина.
был тяжким последний вздох:
в подвалах замучена мать-война,
отец-мародёр издох.
душа повернулась к воде, к огню,
от воздуха разомлев.
срубив на корню,
велела: виню.
кивнула комком – к земле.
отшепчи от сглаза скрой
на сердечные ступени
примостится домовой
похудевший от безветрия
за плечом косой тоски
не отправленный в конверте
трёт вспотевшие виски
а когда начнёшь ответствовать
за прошедшие дела
пропоёт над ржавым рельсом
журавлём курлы-курла
стянет сердце жгут свидания
запрети пока живой
под конвоем пропадает
заключённый домовой
бич городов и сёл, –
голос его будёнов,
волос его тяжёл.
в правом кармане – гвозди,
в левом – китайский шлях,
пальцы свело неврозом,
словно у шапокляк.
дни – бесконечный поиск,
ночи длиннее дней.
пьёт молоко сырое,
чтобы искать быстрей.
за широтою храма
сложен победам счёт.
"мама!" – кричит он, – "мама!
вот покемон же – вот!"
в чёрных халатах люди
смотрят ему в глаза,
люди берут за груди
и посылают за.
улей пчелиный воет:
то ли распни, то ...мать.
двери сейчас закроют,
чтобы прозаседать,
постановить указом,
нитью прошить дела.
"что ж ты творишь, зараза?!"
...бла бла бла бла бла бла.
в гоголевской шинели
как же теперь смешон,
лёгкий, как крест на теле,
пойманный покемон.
сгорела осень в огнемётном лете.
лениво ночь над городом текла,
и месяц загорал на парапете.
по каменистым выбоинам – влёт –
гуляли парки полупьяной кодлой,
злопастный брандашмыг и бармаглот
за ними вертихвостывали гордо.
насмешливый и гулкий мелкий бес
верстал журнал без выхода на плаху,
и режиссёр паранормальных пьес
не виртуально корчился от страха.
все книги и поля укрыл ковёр
непреходящей скорби о былом, и
сочилось мироздание из пор,
зло крылышкуя ангелу на стрёме.
...............
ты сам себе не веришь. и бежишь
по высохшему руслу, отражаясь
в чужих словах под тегом #словомжизнь.
а жизни нет. давно.
вот – жалость!
жалость.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
