Отправлено VS суббота, 20 сентября 2003 - 04:12:

Privet!

Отправлено Сентябрь суббота, 20 сентября 2003 - 20:04:

В самую пору жить...

Отправлено Бога воскресенье, 21 сентября 2003 - 09:36:

Да, жить сегодня почему-то особенно приятно...

Отправлено ю воскресенье, 21 сентября 2003 - 11:20:

дык выходной вот и приятно

Отправлено Бога понедельник, 22 сентября 2003 - 10:13:

Сегодня понедельник. Думал - ужас и моральный террор. А все хорошо, приятно и вполне даже мило.

Отправлено Лиза понедельник, 22 сентября 2003 - 17:23:

Боге

Да, хороший понедельник. Наверное, это компенсация за прежний эстетический ужас и этический террор.

Отправлено Ун-Ма вторник, 23 сентября 2003 - 00:31:

Путаница
(рассказ)
Андрей пришел. Все дежурили по очереди, и когда Андрей предложил, что и он подежурит, они почему-то согласились. Устали все. Страшно устали. Когда кто-то долго умирает, это такой труд тяжкий и для него , и для окружающих, что и говорить нечего. Так что согласились даже и на Андрея.
Андрей пришел, снял синее пальто с чужого плеча, дядино же, старое, лет тридцати возраста. Андрею и самому было тридцать лет. Он остался в латаных своих брючках, и в штопаном на локтях пиджаке, и в дядиных же ношеных ботинках.
Федор Петрович, брат умирающей, Андрея этого, своего племянника, должен бы был презирать, но он не мог себе этого позволить, так как был его крестным. Хотя, он имел полное право на брезгливое чувство. Все ведь просрал, пропил, детей своих обездолил! Андрей! В их исключительно большой, и достойной семье этот был тем самым уродом! Да и что было ожидать от сына алкоголика, умершего в тюрьме. И вот он, Иван Петрович, бывший замминистра, и орденоносец, должен был терпеть выпендресы этого клоуна только потому, что был его крестным отцом! Но странно, терпеть было приятно почему-то. Что-то грело душу в падении этого человека.
Более всего Федора Петровича возмущало, что Андрей профукал шикарную квартиру своей матери, сестры Федора Петровича. Разменял, на квартиру и комнату. Сам Андрей, конечно, переехал в грязную комнатенку в Саперном переулке, а трехкомнатная квартира по обмену досталась бывшей жене Андрея, у родственников которой и так было три квартиры свободных. Как можно было так разбазаривать семейное богатство, дом своих, какие бы они ни были, предков отдавать на разорение! Федор Петрович не мог бы этого понять, если бы не видел теперь перед собой этого Андрея. Никчемность! Пфукалка! Набрал в долг денег, и не отдает, а держится так, как будто он принц датский. Вот уж, и правда, яблоко от яблони!
«Тетя Алла, - объяснил дядя Федя, сдавая дежурство Андрею – уже сутки, как спит вроде не мучаясь сильно. Слава Богу! А то все стонала, и наркотик не помогал. Но не кричала. А теперь вот утихла. Спит. Хоть бы покричала когда, но вот ведь какая, только стонет!».
«Помрет нынче!» - подумал Андрей, закрывая за дядей дверь. Непременно помрет!
Он бросил короткий взгляд на накрытое одеялом недвижное тело умирающей тети Аллы, и оглядел взглядом долгим небольшую, но набитую под завязку разнообразными вещами однокомнатную квартиру родственницы.
Будучи старой девой, тетя жила с матерью, бабушкой Андрея, до самой смерти последней. И поэтому, все семейные реликвии, которые по правилам должны бы были достаться другой тетке, старшей из оставшихся пяти сестер, на деле, достались младшей, помиравшей теперь от рака груди тете Алле. Метастазы были уже везде, и в позвоночнике. Андрей мысленно инвентаризировал эти немалые ценности, которые должны были остаться после смерти тетки. Все больше давно отжившие вещи. Часы настенные, фирмы Буре, вот они, на стене висят! И часы карманные, круглые, золотые с эмалью и бриллиантами, кое-где замененными стекляшками. Где-то спрятаны. Рукописный псалтирь семнадцатого века в кожаном переплете. Где-то спрятан! Крест золотой, староверческий, весом более килограмма. Ростовой портрет княгини Урусовой, подруги бабушки. Здесь же все, в квартире. Ну, и иконы многочисленные семнадцатого-девятнадцатого веков. Какие висят на стенах. Какие попрятаны. Особенно две ценны, богородицы дореформенной, и Иоанна Крестителя, в серебряных окладах. Да еще множество плакеток, распятий, складней. И ведь никто в Бога не верил у них, кроме бабушки, а она умерла.
Как они уберегли все это в блокаду! А впрочем, как раз в блокаду-то и сменяли на хлеб, да чай для умирающего от голодного поноса деда, и не такое сменяли, зажиточно жили до войны, умудрялись как-то. А впрочем, Андрея это все мало волновало, на самом деле. Его интересовал бар, где он и обнаружил бутылку водки, полную на четверть. Тут же он это прикончил, пошел на кухню, и выудил из холодильника кусок подсохшего сыра. Закусил, покурил, и вернулся на стул рядом с умирающей тетей.
В обязанности дежурного входило обслуживание умирающей. Предоставление ей очередной наркотической пилюли, воды, иногда чего-нибудь вкусного, но, главное, судна. И смена простыней, подмывание, и утешение. Разумеется, Андрею этого бы никто не доверил, да тетка не ела уже ничего пару дней, и была в беспамятстве, не вникающем в утешения, но и не кричащем, не упрекающем никого. Впрочем, тетка умирала безропотно, и даже имела упрямство не кричать. Дежурство Андрея было чисто символическое.
Захмелевший Андрей посидел немного на стуле, размышляя о том, о сем. Тетку погубила подружка ее, экстрасенсорша проклятая. Сделала она это, разумеется, ради теткиной квартирки, и ее содержимого. Когда рак только начался, его сразу обнаружили. Нужно было срочно ампутировать грудь, но тетка почему-то отказалась. Тем более, что ее подруга Лидия, известная своими параспособностями, обещала Аллу вытащить, излечить без скальпеля.. Такая вот пошлость, и надо бы было эту экстрасенсоршу немедленно удавить как-то, да родственники, решающие многое в их семье, почему-то отступились. Это было бы скандалом, вмешаться, а скандалы были у них по запретом. Андрей, похоже, был единственный, кто не мог никак смириться. Звонил, ругался, и готов был лично даже наехать на экстрасенсоршу Лидию. Но его бывший тесть, хирург известнейший, осмотрев в очередной раз тетю Аллу, сказал потом Андрею по секрету, что поздно. Еще бы месяц назад можно было спасти, а теперь – поздно. И потом, Андрей ведь отлично понимал все свое лицемерие, алкогольное позерство, и неприличную игру. Все нормальные люди смиренно молчали, хотя бы из уважения к смерти, и только он один и здесь, выпячивал себя из ряда вперед, лез со своими чувствами. Это было, разумеется, неприлично, и теперь Андрею было немного стыдно за свое поведение.
Планы экстрасенсорши были, впрочем, порушены. Как только Алла слегла, родственники как-то мгновенно от шарлатанки избавились, и никакие полубандиты, засылаемые мошенницей с угрозами, на сплоченную семью потомственных староверов не подействовали. Нашлась на них некая управа у родственничков.
Андрей стал бродить по тесной квартире, шарить по шкафам и коробкам в поисках еще выпить. Наткнулся вдруг на ящики с дорогой посудой своей матери, и понял – для поминок привезли, мать говорила. А выпить больше не было нигде, и он успокоился.
Андрей от нечего делать стал размышлять о том, почему же тетка Алла отказалась от операции?! В конце концов, он решил для себя, что очень просто – жить хотела, именно поэтому. Вот он, Андрей, лет десять назад, тоже попал на Березовую аллею. Опухоль щитовидки, то да се, думали - точно рак. И на операцию Андрей согласился не задумываясь, даже не озаботился, а к чему приведет такая операция, и во что после нее превратится его, Андрея, жизнь. Согласился, потому что ему все равно что-то было. Что все равно? А жить, или не жить – вот что! Хирурги потом все восхищались его спокойствию и мужеству среди всех раковых больных. А никакого мужества не было и в помине! Это было другое. Это путаница была. Где что? Этого он не знал никогда.
Алла очнулась, и с удивлением смотрела на Андрея. Видеть ее ему было поначалу страшно. Лицо все и тело в каких-то пятнах были темно-багровых, глаза горели черным огнем.
«Это от терпения я такая стала! – сказала Алла – Стесняюсь кричать, Андрюша. А сейчас вот не болит ничего, даже страшно. Но все равно надо принять наркотик, только попозже, а то опять забудусь, а я не хочу сразу».
«Может ты поешь чего?» - спросил Андрей.
«Нет-нет, ничего не хочу, попить только, и все-таки дай мне поскорее капсулу, скорее!, слышишь!»
Андрей испугано сунулся в тумбочку с лекарствами, нашел коробочку, и положил одну капсулку тетке в раскрытый рот, поднес воды. «Может еще?» - спросил. «Одной хватит» - ответила тетка.
«Андрюша! – проговорила тетка уже в полузабытье – тебе, наверное, денег надо, как всегда, так у меня спрятаны, есть, за картиной, ты...»
Андрей вздрогнул, и недоверчиво подошел к картине, которую знал еще с раннего детства. Сзади картины, на которой были изображены какие-то заснеженные горы, и сломанное дерево, между рамой и полотном, он и правда нашел деньги, сто тридцать рублей, много. Взял десятку на бутылку, остальные положил обратно.
Снова сел на стул, так как постеснялся бежать за водкой от умирающей. В голову лезло. Вспомнил, что был недавно на кладбище, навещал бабушку. Вспомнил эту кладбищенскую атмосферу, мнимое общение живых с мертвыми. Как все сходят на кладбищах с ума.
Теперь, глядя на Аллу, он думал о том, что через день-два, неделю, она тоже будет мнимой, подземной жительницей воображаемого царства мертвых, будет просто фотографией на памятнике, или на кресте. Вон, уже и посуда для поминок приготовлена. Да и квартира уже, считай продана, и шмотки распределены. Андрей не выдержал, и побежал на улицу за водкой. Молнией слетал, а когда вернулся быстро, Алла, очнувшись снова, полусидела на постели.
«За водкой бегал, Андрюша?! – сказала она не осуждая – ну, выпей, а только бросай потом пить, ты сможешь».
Андрей принес стакан, и не стесняясь, налил себе полный.
«А давай, и я с тобой выпью, алкоголик ты мой бедный!» - сказала Алла, и это было необычно для нее, всегда непримиримо относившейся ко всяческим порокам. Андрей налил и ей, с чувством какого-то даже торжества непонятного в душе, понимал, что нельзя, и лил в маленький стаканчик дешевую водку.
«Хлебца дай закусить!» - сказала тетка.
«Может еще чего дать тебе?» - спросил Андрей.
«Нет, только хлебца кусочек!»
Она выпила против ожидания легко, как воду, надкусила хлеб, закрыла глаза, и забылась опять. Андрею ничего не оставалось, как жахнуть свой стакан до дна. Но прежде, он пошел на кухню, принести заесть чем-нибудь, а когда вернулся, Алла была уже мертва. Он прикрыл ей глаза, убрал водку, стаканы, и стал звонить родственникам.
(все)

Отправлено Ун-Ма вторник, 23 сентября 2003 - 22:46:

Еще одна мысль для плагиата Марусь.
«Я вовсе не хочу сказать, что только чудовище может любить. Совсем нет! Но только чудовище может что-то настоящее понимать и знать в любви».
Ун-Ма, из книги «Герменевтические опыты на человеке».
Маруся и есть, если честно, настоящая восторженная торговка тряпьем. Я переставил имена, и жаль, что никто не заметил. Впрочем, и хорошо, что жаль!

Отправлено Ун-Ма среда, 24 сентября 2003 - 10:17:

Гамлет

Осенних роз верленовских адепт
Не наблюдаю их, из года в год
Мне придорожный куст шиповника цветет,
Дождем умыт, в тоску и пыль одет.

Когда бреду под вечер средь теней,
Что мне поют свой безнадежный блюз,
Я знаю только «утро мудреней»,
Не так ли, друг Горацио, мой куст?

Проспать до утра – просто пережить
Идеи дома, чести, Бога, мщенья…
Вопрос дурацкий «быть или не быть»
Не задают случайные растенья.

Отправлено Ун-Ма четверг, 25 сентября 2003 - 10:55:

Опять о Бродском

Был бы я, правда, гений,
Я спел бы рондели и ле,
Как осенью длинные тени
Скучно лежат на земле.

А после, за ширмой науки,
Спрятав сиротства уродство,
Я б сделал из вечной разлуки
То, что всегда продается.

Кепку на лоб с затылка!
И, налетайте, придурки!
Каждая третья бутылка
Бесплатно, а нищим – окурки!

В залах, и аудиториях,
Набитых и все же пустых,
Я б забывался в теориях
О вечности глаз сухих.

В конце же, скосив под взрослого,
С вальяжностью замминистра,
Я б выбрал себе погостом
Местечко не слишком быстрое.

Отправлено Ун-Ма четверг, 25 сентября 2003 - 12:13:

Ничуть не менее сентиментально, но точнее, было бы сказать "сухие глаза вечности". Вообще, "вечность", "вечное" - сентиментальное словечко. А иначе, по отношению ко времени, ведь не скажешь.
Чем старше город, тем, кажется, время в нем идет медленнее. Только, если камни действительно старые. Москва вся не раз горевшая, и перестроенная, ей, в основном, лет триста местами, а в среднем, не более ста, и меньше. Питер даже старше с этой точки. Лондон практически весь сгорел в семнадцатом веке. Венеция, старый город. Центр Кракова. В общем, вечность эта самая где-угодно, только местами выходит на поверхность, и гипнтизирует. Старые московские церквушки с семнадцатого века чудом сохранившиеся - каменные машины времени. И так далее.

Отправлено Ун-Ма четверг, 25 сентября 2003 - 12:32:

В Питере, ворота дома Раскольникова закрыли, и повесили кодовый замок. Не зайдешь теперь ступеньки посчитать. А на самом доме зачем-то здоровенный бронзовый барельеф с изображением Достоевского. А внутрь не зайдешь, местные обыватели забрикадировали себя, и свои тачки во дворе. Есть в этом некая фальшь. Раньше и барельефа не было, и заходили мы в подъезд Родиона Романыча запросто, поднимались до самой его каморки, заглядывали через щели в досках, коими она была вместо двери заколочена, а потом выпивали на подоконнике бытылку сухаря под яблочки, и шли себе во свояси, прямо какие-то счастливые. А теперь этот "город Достоевского", четырехугольник между Мойкой, Садовой, Вознесенским, и Коломной, превратилось это место в одно из самых дорогих и престижных, бывший район дешевых кабаков и публичных домов. Только Садовая по какой-то своей необоримой судьбе остается клоакой, несмотря ни на что, ни на какую отделку, и пиар. Клоака!
Обиднее всего, что и мой дом, в котором родился, между Прачечным и Поцелуевым мостами, тоже кто-то купил, и закрыли вход наглухо. Все меняется, а еще в шестидесятых годах 20 века "город Достоевского" ну ничем, считай, не отличался по духу от себя времен Раскольникова. Разве что на углу Садовой и Вознесенского помещался Октябрьский "раисполком", и над ни трепыхался красный флаг, да Сенная была тише и чище, чем при Ф.М. Но знаменитый слезный ломбард был на сенной. Это был типа храм такой отчаяния, вместо снесенного напротив собора. Сначала и собор был, потом снесли, а ломбард остался, да Сенной рынок, унылое тогда место. Внешне, вообще все было чинно и просто уныло, если не знать изнутри, что драмы по Достоевскому продолжали разыгрываться здесь по полной программе, только элемент своеобразного стиля времени, конечно, не мог иметь места. Поэтика времени была другая, совсем уже темная и страшненькая, без веры, без Христа, и без Лазаря у Сонечек Мармеладовых, и без, стало быть, раскаяния, у Мармеладовых Семенов, и Родионов Раскольниковых.

Отправлено Ун-Ма пятница, 26 сентября 2003 - 10:53:

Философские страдания
(частушка)

Как мучает меня трагический,
Онтологический абсурд,
Не музыка во мне – логический,
И канонический сумбур.

Не как соната Шостаковича,
Не как гармошка в бронепоезде,
Звучит во мне как вопль чудовища,
Тоскующего о совести.

Отправлено В.Ш. вторник, 30 сентября 2003 - 09:12:

Ун-Ме
Онтологический абсурд - известный мучитель. Не болейте, пожалуйста!

Отправлено Ун-Ма среда, 01 октября 2003 - 11:20:

Заря

Я думаю, это не я
Слоняюсь по русским заставам!
То в Хвойной, где жизнь не винят
За вкус самогоннной халявы,

То здесь, где горят фонари,
Ну, как же! Вторая столица!
Да хоть бы их было и три
По нашей обширной землице!

Не я так не я, ерунда
А те, с кем в ненастные дни
Я брел неизвестно куда,
Они-то хоть были они?

Я всех их зарезал потом,
А может быть и отравил,
Пытаясь дознаться о том,
С кем меды и пиво я пил?

Увы, не получен ответ!
И все злодеяния зря!
Меня здесь попрежнему нет,
Лишь тусклая снова - заря.

Отправлено Ун-Ма среда, 01 октября 2003 - 14:28:

Воззвание доброго сердца

Сбросьте усталость, люди!
Это ведь тоже зло!
Это ведь тоже демон
Тянет свое крыло!
Люди, заботы бросьте!
Не думайте все время о других лишь!
Хотя бы на несколько минут!
И о том, как бы вы были пред Ним хороши!
Если бы стали немного сильнее,
Ведь это невоздаваемо!
И просто тяжелый труд,
Неблагодарный, полный разочарованных дней,
Разочаруйтесь во всем окончательно,
До самого утра понедельника,
Вторника, можно среды.

Отправлено В.Ш. четверг, 02 октября 2003 - 03:09:

Сейчас пойду и окончательно разочаруюсь до утра.

Отправлено Ун-Ма суббота, 04 октября 2003 - 09:38:

Правда нежного сердца

Машу руками!
Бью туда и сюда!
Защищаюсь!
Время от времени приходится!
Кого-нибудь вырубить!
Но не убить!
А мне говорили!
Те, кто учил меня драться!
А это очень серьезные люди!
Ты!
Говорили они!
Прирожденный убийца!
У тебя нежное сердце!
В смысле таком переносном!
Ты понимаешь других!
Ты их любишь!
Ты типичный киллер!
Вот сволочи!

Бывало думаешь

Бывало думаешь!
И думаешь, и думаешь, и думаешь!
И снова – думаешь!
Все время только одно и то же – думаешь!
Блин! Какое-то молдавское слово – думаешь!
Думаешь, что не думаешь, но – думаешь!
Может, я молдаванин, типа вообще?!
Думаешь?!
Думаешь о дочке!
Думаешь о матери!
Думаешь о сыне!
О втором сыне!
О третьем сыне!
Думаешь о жене!
Но ведь думаешь!
Думаешь об отце, как он ..............
Папа!
Думаешь о бабушке, великая была человек!
Думаешь о!!!
Думаешь о тех, кто позволил тебе быть, потому что тебя вообразил!
О тех!
Сколько можно думать о себе?!!!!
?

Отправлено Ун-Ма суббота, 04 октября 2003 - 12:39:

Симона

Когда я слышу «Симона Вейль»!
То!
То я, как типа лошадь!
Которая!
Овса нанюхалась типа!
Кто сказал «Симона Вейль»?
Ах, Пирогов?!
Ну, этому можно!
Но на этом – финита!
Финита ла пойнт!
Молчите!
Главное ведь!
Не окучивать репу в Освенциме!
Был я там!
Однажды!
На экскурсии!

Отправлено Ун-Ма суббота, 04 октября 2003 - 14:14:

Питер

Я в Питере живу!
Быть петербуржцем просто!
Заматывай сюда,
И здесь ты будь хоть тать!
И камни срежут все с души твоей наросты!
И вырежут на ней нетленную печать!
Да будь ты хоть Дантес!
Хоть Петр Ильич Одиллия!
Хоть на фиг никакой задолбанный мудак!
Да будь ты хоть Эмиль!
Но город, как Эмилия,
Тебя утащит вверх,
В небесный, синий мрак!

Отправлено Бога воскресенье, 05 октября 2003 - 08:58:

Да, Петербург и правда утаскивает в небесный синий мрак. Захотелось в Петербург, захотелось тащиться в небесный синий мрак...

Отправлено Ун-Ма понедельник, 06 октября 2003 - 14:20:

Решительный шаг

Третье октября 2003 года. Восемь утра. Я иду навстречу судьбе. Я иду на свое рабочее место по родной и ненавистной конторе, на два часа раньше начала рабочего дня я иду, потому что совершенно необходимо исправить к десяти ноль-ноль испорченные реквизиты справочников, чтобы деньги ушли людям, инвалидам труда, несчастненьким, а также и детям погибших кормильцев, я ощущаю себя миссионером. «Опять вы! – орет уборщица – Блядь! Все время ходют, сволочи! Ублюдки сраные ходют! И ходют, и ходют!»
«Рот закрой!» – говорю я чисто автоматически. В конце концов, я старше ее лет на двадцать.
«Не сметь мне тыкать, козел!» - орет уборщица уже заходясь, эпилептически орет она.
«Вы не имеете права меня оскорблять!» - зачем-то присоединяюсь я к этому звуку своим голосом.
«Ха-ха-ха-ха! – торжествует уборщица – Козел! Козел! Козел! Козел! Вот так вот!»
Я включаю компьютер, и понимаю, что мне глубоко плевать на инвалидов, и на их детей, и на все. Меня трясет. Господи, столько раз уже это было здесь, в этой конторе, и мне было плевать, но не сегодня. Хватит! Я пишу служебную записку – ябеду начальнику, и зам. Управляющего, о том, что я это все уже вертел, и что я иду домой. Потом я выключаю комп, и реально иду домой.
Я иду по коридору такой спокойный и недосягаемый для оскорблений, на которые так горазд простой народ, когда меня хватает за руку моя «Непредсказуемость». Зачем-то, проходя мимо ведра с грязной водой, я выливаю это ведро на голову все еще продолжающей орать уборщице, которая на мгновение впадает в ступор. В это мгновение я исчезаю за углом коридора. Видимо, я тоже, плоть от плоти народа, как это не порнографически бессмысленно и откровенно звучит.
По дороге я посещаю все попадающиеся навстречу рюмочные, и пью давно забытую водку, разную, синопскую, гжелку, пятизвездную, флагман, скобаря, и вдруг оказываюсь уже дома, лежащим на диване и вспоминающим октябрь 1993 года. Глядя в телевизор.
Да, тогда, в ночь штурма Останкино, я был на работе. Я работал ночным сторожем в стоявшем среди голого осеннего питерского поля универсальном магазине типа сельпо. Я работал за две тыщи за ночь (один доллар). Пачка фальшивого Кэмела стоила шестьсот. Эхо Москвы вело прямой репортаж, захватывающий репортаж об убийствах, демократии, бетеерах, Гайдаре и Мокашове. И вдруг мной овладела моя «Непредсказуемость». Я тоже решил взбунтоваться, и решительно отбросил в сторону молоток и гвозди, которыми хозяин магазина заставлял меня по ночам еще и чинить гнилой пол в пахнущей крысами кладовке. Я вытащил из-за пояса пистолеты, и бросил их в угол. Я открыл бутылку водки, и отрезал кусок свежего хлеба, машину которого только что разгрузил, так как это тоже входило в мои обязанности за две тыщи, то есть один доллар за ночь.
К утру, когда эхо Москвы сообщило, что демократия, кажись, того, опять побеждает, я, дождавшись хозяина магазина, бросил ему ключи в харю, нагло снял с полки еще одну бутылку белого, и пачку аполлона, и покинул помещение навсегда.
Вскоре я обнаружил себя лежащим дома на диване, безработным, пьяным, без копейки денег смотрящим не отрываясь в черно-белый телевизор марки Волхов.
Показывали штурм Белого дома. Танки вели огонь.

Отправлено Светлана понедельник, 06 октября 2003 - 14:51:

Ун-Ме
...Синоптики что-то вещали о магнитных бурях...

Отправлено Ун-Ма понедельник, 06 октября 2003 - 15:15:

Светлане
Да нет! Я же все это придумал. А так, сижу себе в конторе, щас в Москву звонил, вопросы решал. Правда, не решил ничего, и слышно плохо. Точно -буря.

Боге
В Питере теперь на самом-то деле - тоска! Прямо мерзость какая-то осенняя. Тут еще дебаты у нас были некоторые. Чистый Салтыков-Щедрин. Ну ничо не меняется. Поневоле... вспомнишь и другого писателя, Достоевского, конечно. Этих его немок несчастных, лендлордш. То есть, тоска и слезы, но сквозь невидимый миру не то что смех даже, а просто ржание лошадиное.

Отправлено Ун-Ма понедельник, 06 октября 2003 - 15:28:

Нет, все-таки, я ревнуюб, когда кто-нибудь пишет про Симону Вейль. Это у меня идея фикс. Или благодарность человеку, которому многим обязан. Как будто благодарность - род страсти. Будто можно претендовать только на исключительную, ни с кем не делимую благодарность. Но так именно и происходит. Это тем очевиднее, чем чаще с горечью обнаруживаешь, что в условиях невозможности монополии на благодарность, охваченный страстью благодарить выбирает исключительную неблагодарность. Во имя!, так сказать. Своего рода любовь-ненависть все та же. Плохо, когда этим все и кончается.

Отправлено Бога вторник, 07 октября 2003 - 12:21:

Ун-Ме.
И у нас вот-вот и навалится осенняя мерзость. Бесконечная грязь и сумерки. Трудно веселится в такую погоду. Это надо и в самом деле быть очень веселым человеком, каковым не являюсь.

Отправлено Ун-Ма вторник, 07 октября 2003 - 14:30:

Боге
Да нет, просто Питер очень смешной город местами, как выясняется. Просто град невидимого смеха.

Отправлено Ун-Ма вторник, 07 октября 2003 - 14:33:

Вот Маруся Климова требует заретить любовь, скажем. В этом я вижу дурное влияние на нее постоянных и повсеместных питерских требований запретить грязные технологии. Типа, любви-то, слава Богу, ничего не угрожает. Я рад!

Отправлено Бога среда, 08 октября 2003 - 09:45:

Ун-Ме.
А есть разве чистые технологии?
Без Любви на свете никак не прожить и, поэтому, я бы ее не запрещал. А вот секс давно пора запретить. От секса все зло.

Отправлено Светлана среда, 08 октября 2003 - 10:40:

Ун-Ме
Вот не поверите, но я поняла, что придумал. Что сидите токмо и придумываете. А бури вот были на самом деле. Именно тогда и тогда. И с народом 10 лет спустя всякие страсти случались.
Боге
Просто не надо, я считаю, говорить слово "секс". Забыть его. Есть же слова "ласкать", "нежить". И их употреблять чтоб не публично...Но это - утопия.

Отправлено Ун-Ма среда, 08 октября 2003 - 20:16:

Секс типа ненавижу! Иду себе, еду, стою... А они (типа бабы)! Все время вешаются на мене! Секса хочуть! Мене-та ужо лет немаленько-т! А все равно, ну, девствует соблазн! И типа плевать кака баба! В смысле блондинка-ть!, аль брунэтычика! Ну, все равно моему организму! Сволочь какка-та!
Типа я бы секс запретил б!

Отправлено Ун-Ма среда, 08 октября 2003 - 21:25:

Боге
Ах, Бога! Типа приезжайте-ка в Питер! Я Вам покажу его как следует быть!
"nj b ? dghjxtv? rj dctv, относится!

Отправлено Бога четверг, 09 октября 2003 - 10:13:

Свете.
Ты права, наверное.

Ун-Ме.
За приглашение - спасибо!
Планирую как-нибудь в командировку. Нужно еще, чтобы дали ее! Трудно, оказывается, в командировку-то поехать.

Отправлено Ун-Ма вторник, 14 октября 2003 - 01:59:

Боге
Хорошо бы, дали командировку! Но, что трудно, не сомневаюсь, мне тоже давно обещают командировку в Москву, вернее, обещали.

Отправлено Ун-Ма вторник, 14 октября 2003 - 02:01:

Дыханье в затылок

В какой-то момент замечаешь,
Что люди – всего лишь тени,
Мечутся, движенье их образует хаос,
Их мысли, надежды и огорченья,
Возможно, полные смысла,
Для тебя не имеют никакого значенья,
Как будто их нет
Когда, тогда все нормально,
А иначе возникает опасность
Волнений, и даже заговора,
И мысль о самоубийстве
Мелькает снова и снова,
Как о пути единственном
К блаженному равновесью
Тебе безразличных идей
Внутри кипучих теней,
А в общем-то мир-то пуст,
В нем нет красоты и уродства,
А только лишь страх собственного предательства,
Как запах гниющих листьев,
И тут подкравшийся сзади ребенок
Тебе закрывает глаза ладошками
Теплыми, и ты не видишь
Уже совсем ничего,
Теплый мрак, запах осени, дыханье в затылок.

Отправлено Ун-Ма вторник, 14 октября 2003 - 02:46:

Ночью не сплю,
Мараю экран!
Стал было читать Татьяну Устинову,
Тоже мне, детектив!
Разгадал весь секрет на десятой странице,
Жена сказала, что я, все-таки, очень умный,
Она-то прочла до конца,
Спасибо Татьяне Устиновой!
За поднятие авторитета!
А тут еще потек сифон под раковиной,
И я его поменял,
Без всякого сантехника, раз!
И канализация почти как новая!
Жена бы, конечно, тоже справилась,
Но не так быстро,
Мозги-то у нее все в мечтах и расчетах
О том, как когда-нибудь...
Да в заботах практической типа борьбы
С целым списком различных проблем,
А я целыми днями лежу на диване,
И пропадают во мне и классный сантехник, и правильный мент, и знаток шумерской поэзии,
В голове моей все равно множество мыслей,
И кроме мыслей нет у меня ничего,
А мысли все время скачут так вдали от дивана,
И все равно остаются внутри моей комнаты,
Которую я всегда беру с собой даже выходя за пачкой Аполлона и пакетиком Якобс,
Беру, чтобы мыслям было привычно,
Это ведь не собачки, которым обязательно надо гулять, писать, любить,
Так что, приходится таскать комнату с собой,
Подобно тому, как герой Мишо всегда брал с собой стол, табуретку, и компьютер
Для непрерывных занятий спиритизмом.
А я иду по Невскому,
Не выходя из своей комнаты,
В которой, кроме меня, никого нет.
Ах, да! Мысли!

Отправлено В.Ш. вторник, 14 октября 2003 - 03:53:

Ун-Ме
Ну вот, бессонница... Мысли нужно отсылать по делам на дальнюю станцию. Чтобы там сошли и составили карту местности. Что-то в таком роде. :о)

Отправлено Бога вторник, 14 октября 2003 - 13:59:

Ун-Ме.
С командировкой - очень трудно у нас. Но будем надеяться! Вот нет связи и вся жизнь идет как-то бочком...

Отправлено Светлана вторник, 14 октября 2003 - 14:13:

Ун-Ме
Да, детские ручки спасают. Вот без них бы и в прорубь. А так - нельзя. Глядишь, и чего разумного, доброго, вечного еще сотворишь, благодаря тому, что есть эти ручки...А может, и не сотворишь...Просто будешь держать эти ручки перед сном, пока не помашут тебе...

Отправлено Ун-Ма вторник, 14 октября 2003 - 18:00:

Всем привет! Написал вот шуточный очередной автопортрет.
Желаю всем, и себе, добра. И надеюсь, все мы когда-нибудь встретимся веселые, щедрые в радости. Или просто встретимся. Тоже годится.

Портрет Ун-Мы

Такой бескорыстно красивый!
Спокойный, простой, надежный!
В петлице – кровавая роза!
В душе – георгин белоснежный!

В ботинках от Гвардиани,
В пальто от Джанфранко Ферре,
В рваные джинсы от Гуччи
Заправлена Corneliani!

Филипп Патек на запястье,
В карманах таких бесконечных
Шуршанье зеленых банкнот,
И ворох таблеток сердечных.

Удачи подковка кривая
(Золото, бриллианты),
Рядом с крестом нательным,
В крови бутылка Токая.

И только на шее дико
Яремная вена бьет,
Как будто знает о бритве
В бумажнике Шевиот.

Мда, прямо саморазоблачение какое-то очередное получилось.

Отправлено а вторник, 14 октября 2003 - 22:03:

когда наскучит мне покой,
жить станет плоско
я нарисую профиль свой
в манере Босха...

Отправлено Ун-Ма среда, 15 октября 2003 - 09:54:

Дочка открыл мне пароль своей машины,
Чрезвычайно сложный,
Она с удовольствием, правда немного путаясь, продиктовала его.
Зачем такой сложный пароль, если все равно ты его не скрываешь?!
Я спросил почему-то: У тебя есть подруги?
Нет – ответил ребенок, и тут же успокоил:
Не переживай, папа! Просто еще слишком мало времени прошло, думаю, к концу года будут обязательно, в крайнем случае, в начале следующего.
И села играть с компьютером в шашки,
Иногда призывая меня оценить красоту комбинаций по протоколу ходов.