Отправлено Ун-Ма суббота, 26 июля 2003 - 15:00:

НА ОХРАНЕ ДОШКОЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ
(рассказ)

Повезло Чемберленову с работой. Вообще-то раньше его фамилия была Оплюев, что не нравилось ему. Тогда Чемберленов женился в двадцать лет на женщине лет на двадцать его старше, взял ее фамилию, и сразу развелся. Он думал, что жизнь пойдет лучше с новой красивой фамилией, а женился он всегда легко и непринужденно, разводился ненамного сложнее. Чемберленов был невысок, но спокоен и красив, и имел основательный тип красоты, носил бородку клинышком, и если слушал кого, то в глазах его непрерывно уставленных на говорящего, было такое выражение, будто он слушает что-то такое самое важное в его жизни, самое главное откровение, в общем. Особенно он принимал такую позу лица в разговорах с женщинами.
Чемберленов хорошо жил, работал в одной конторе много лет в пожарной охране, но потом наступили рыночные отношения, он погнался за длинным рублем, ушел из пожарной охраны, а рубля не догнал. Остался без работы.

Ну, ясное дело пришлось развестись с работающей женой, чтобы не мыть посуду и полы, и не стирать белье, как все прочие безработные мужья.

Чемберленов любил, когда жена его моет в ванной, а не посуду мыть!

Дело было зимой, и сначала Чемберленов жил тем, что ездил на залив, ловил вкусную корюшку, и продавал. Наловчился он ловить эту корюшку необыкновенно уловисто, при том, что никакого опыта рыбацкого не имел. Чемберленов ловил ее своим большим желанием ее поймать, и побил таким способом все окрестные рекорды улова. Но дело шло к весне.

В последний раз он ловил двадцать восьмого апреля, лед был рыхлый, залитый водой, было опасно. Ловил у самой кромки льда, в километре от северного берега, в компании многих тысяч других безработных рыбаков. Ярко светило солнце, все разделись, а клевало по сумасшедшему. Мимо плыли невские, и другие льдины. Один раз вдалеке мимо медленно проплыла льдина, на которой сидел человек, и что-то кричал. Далеко плыла льдина, и непонятно было, чего он кричит. Никто и не почесался даже, некогда, клев сумасшедший.

Чемберленов поймал 406 штук корюшки, набил ящик, и пошел к берегу.

Шел, стараясь не думать, и не ступать длительно на лед, как по гвоздям бежал, но у самого берега провалился все же по пояс. На камень встал унтами. Кое-как выбрался, и рыбу спас. Переоделся, сел на камень, выпил спиртику и закурил. По его следу шел его сосед по лункам, хороший независтливый мужик, который не столько ловил, сколько пил водку. Далеко ему еще было идти. «Не дойдет!» – подумал Чемберленов.

И точно. Вдруг мужик этот исчез. Как расстаял.

«На дно камнем пошел – подумал Чемберленов возбужденно – рыхлый лед, не уцепишься».

Чемберленову стало страшно и стыдно. Как это он вообще имел глупость пойти сегодня ловить!

Ну вот, продавая эту свою последнюю корюшку, и забрел Чемберленов в один детский сад в большом дворе. Предложил воспитулькам, и заведующая с завхозшей выскочили. А всю купили.

Заведующая и говорит: «Безработный что ли?! Иди ко мне в охранники!»

И Чемберленов пошел.

Можно сказать, зажил он в этом детском саду. Днем и ночью охранял, да еще подметал огромные площадки вокруг, стриг и корчевал деревья, и ремонтировал детскую мебель. Даже полы мыл, а иногда и горы детской посуды помогал намывать. Это было даже интересно, а корюшку ловить надоело ему уже, да и лед сошел.

Подумывал и завести с воспитулькой какой роман, ибо слышал, что воспитательницы детских садов чрезвычайно ебливы, и изобретательны в этом деле. Да все некогда был поговорить с одной из этих бабенок, внимательно заглядывая ей в глаза, пока она несет свою ахинею, как будто это то, что он всю жизнь мечтал услышать, хотя и не надеялся. Ну некогда было!

Днем директриса, высокая, дородная тетка лет сорока пяти, с лисьей мордой вместо лица, любила, чтобы Чемберленов, одетый в дешевый черный костюм, в застиранной белой рубашке сидел в предбаннике ее кабинета, изображая крутого охранника. Директриса даже пистолет Макарова выдала ему, правда учебный, с дырочкой сбоку ствола, не выстрелишь. Но со стороны-то этого не видно.

Чемберленов сидел в предбаннике, и ему было прекрасно слышно, как директриса часами переговаривается по телефону с какими-то действующими, или потенциальными спонсорами этого детского садика. Женщина разговаривала ласково, льстилась, и умоляла дать денег, и так она это умоляла, что хуже любого шантажа. По разговору Чемберленов понимал, что больше всего на свете спонсору очередному на том конце провода хочется послать директрису на •••, но он не может, потому что чувствует – а наплевать ей и на него, и на его «на •••», не отстанет, пока не трахнет на всю сумму.

Ездила она на Субаре.

Однажды директриса неожиданно трахнула и самого Чемберленова.

Позвала к себе днем в кабинет, усадила на стул молча, молча расстегнула его брюки, повернулась задом, и быстренько трахнула, приседая на Чемберленове спиной к нему, так что он даже не мог внимательно посмотреть в глаза ей, давая понять свою глубокую человечность.

Слезла, и сразу за телефон, спонсору звонить. Чемберленов вышел в предбанник. Он ждал повторения, но больше ничего такого не происходило.

Ночью в большом, двухэтажном детсаду было жутко. В темных спальнях тихо стояли ряды заправленных детских кроваток. Эти ряды пустых кроваток почему-то угнетали Чемберленова. И расставленные повсюду в темноте детские игрушки. Куклы, мишки там всякие, домики, машинки и лошадки.

Чемберленов редко заходил в спальни ночью от этого жуткого чувства. Спал он в специальном помещении, где были топчаны, стулья, и стол.

Еще в этом детском учреждении был подвал с кухней, мойкой, прачечной и кладовой. Иногда Чемберленов видел в кладовой мешки с крупой и сахаром, ящики с хорошим маслом, и сыром, коробки шоколада, а на следующую ночь всего этого уже не было, кроме разве крупы.

Чемберленов понимал, что это не дети съели.

Чемберленову и в голову не пришло взять что-нибудь себе. Не из честности, а чисто инстинктивно. Иногда, например, россыпью по кладовой валялись банки с икрой, или с консервированным балыком. Не для детей, ясное дело это было все. Но Чемберленов опять не крал, наслаждаясь на следующий день злобно-вопросительными взглядами маленькой смазливой завхозши.

«А вот высоси! – думал Чемберленов – Ты хочешь, чтобы я спер чего, так высоси!»

По ночам что-то происходило вокруг садика. В окнах мелькали какие-то тени, какой-то шум слышался, но Чемберленов не выходил, опасался, и проверял запоры на дверях. Потом по утрам стали обнаруживаться сломанные качели и карусели, скамейки, и всякие другие детские площадочные приспособления. Кто-то вредил!

Однажды, часа в три ночи кто-то позвонил в дверь. Чемберленов сунул за пояс брюк учебный пистолет Макарова, подошел, и спросил кто. Почти детский, девичий голос сказал, что нужен Григорий. Чемберленов понял, что она спрашивает Григория, сына директрисы, который раньше здесь подрабатывал, будучи студентом.

«А чем я хуже Григория?!» – подумал он.

«Я не Григорий!» – сказал Чемберленов, и открыл дверь.

Вместо девицы на пороге обнаружились три подростка лет шестнадцати, а юбка девицы только мелькнула за углом. Каблучки простучали и стихли.

Подростки оттеснили Чемберленова вовнутрь помещения. Двое по бокам были маленького роста, но качки. Шеи и плечи у них были в виде единых таких, равнобедренных треугольников, на вершинах которых были насажены маленькие крепкие бритые головки, круглые как шарики. Между ними стоял юнош повыше, в очках, интеллигентного вида. На лицах шариков было угрюмое выражение детской взрослости. Интеллигентный юноша был в слезах.

«Вам чего?!» – спросил Чемберленов, вынимая учебный пистолет, и делая крутое выражение бровей и осанки.

«У нас вопрос чести! – объяснил один из Шариков, солидно тоже сутулясь, и не обращая внимания на пистолет – Надо поговорить».

Чемберленов провел тройку парламентеров чести в помещение, где спал он, и где раньше спал Григорий-студент.

Выяснилось, что Григорий заманил ночью, напоил, и изнасиловал некую несовершеннолетнюю Элеонору, и практически будущую невесту этого заплаканного юноши. Мало этого, он этим затронул честь всего двора, квартала даже. Слово честь звучало постоянно.

«Моя честь! Моя честь! Моя честь! – все время твердил, плача, интеллигентный юноша – Я убью его! Убью! Убью! Убью!»

«Убьет! – подтвердил один из шариков – это вопрос его чести!» И закурил.

«А я тут при чем?!» – спросил Чемберленов.

«Хочешь косяк? – спросил один из шариков, и пояснил – Мы хотим восстановить картину этого ужасного надругательства! Вернее, он хочет». И показал на плачущего молодого человека.

Чемберленов впервые в жизни затянулся анашой, и сразу все стало не так как-то. Ему не понравилось, чужое все. С другой стороны, он ощутил себя членом этой команды чести, заодно с ними.

«Он хочет восстановить картину этого западла что бы уже была полная ясность! – повторил один из шариков – Где спал Григорий?»

Чемберленов показал на топчан у стены: «Вот здесь он спал».

«Вот здесь! Вот здесь! Вот здесь! Вот здесь! – громче заплакал интеллигентный юноша – Вот здесь у меня отобрали честь мою!» И вдруг набросился как будто бы на Чемберленова.

«Как он ее трахал, как?! Отвечайте! Раком, да?! Раком?!»

«Да, - задумчиво сказал Чемберленов – наверное раком! Очень возможно, что и раком! Определенно!»

«Аааа! Рааааком! – застонал несчастный юноша – Я так и знал, что раком, именно раком!»

«Да! – еще раз констатировал один из шариков – Он убьет его!»

Интеллигентный юноша, как понял Чемберленов, самый обдолбанный из всех, подошел к дивану, забрался на него с ногами, и встал раком, оттопырив тощий зад в джинсах, опустившись на согнутые в локтях руки. Он прикрыл глаза, приоткрыл рот, и застонал: «Не надо! Не наааадо! Ааа!» И задергал-задергал задом. Даже плакать перестал.

«Чегой-то он?!» – удивился Чемберленов, чувствуя, что действие косяка немного прошло.
Шарики угрюмо пожали плечами. Чемберленов подошел к юноше и толкнул его.

«Ты чего?! Картину преступления восстанавливаешь?!»

«Элеонора… Честь….» – опять заскулил юноша.

«А хочешь я верну тебе твою честь?! – сказал Чемберленов, внимательно глядя в глаза подростка, но не как всегда, а несколько по другому глядя – Хочешь?»

Юноша неуверенно кивнул, и Чемберленов тут же засветил ему в глаз.

«Правильно!» – опытно сказал один из шариков.

«Пошли, козел! – сказал переставшему рыдать юноше другой шарик – Мы тебе во дворе еще добавим чести!»

И они ушли.

Чемберленов запер за ними дверь, и спустился в подвал. В подвале, кроме макарон третьего сорта, гнилой картошки, и вонючей селедки, он обнаружил еще и накрытый рогожкой ящик молдавского коньяка.

«И то хлеб!» – подумал Чемберленов, набивая бутылками с коньяком свою объемистую спортивную сумку.

Утром, вместе с коньяком этим, он навсегда и покинул территорию охраняемого дошкольного учреждения.

Отправлено Ун-Ма понедельник, 28 июля 2003 - 18:34:

Да, видимо это и есть что-то типа... усталости, ха-ха. Воспоминания о моих собственных прыжках с парашютом резюмируются одним только выводом-впечатлением. В свободном полете, чувствуешь себя, как, должно быть, муха, затягиваемая пылесосом.
Оказавшись на земле, чувствуешь себя то ли героем, то ли мухой, увернувшейся от пылесоса, это точно, но воспроизвести это ощущение точно я уже не могу.

Отправлено чк вторник, 29 июля 2003 - 13:17:

Интересный рассказ про охранника. Но опять бесконечный. То есть опять без конца, несмотря на присутствие озабоченного юнца.

Отправлено Ун-Ма вторник, 29 июля 2003 - 13:48:

Гуру

Жесты Гуру лаконичны,
А слова его безмолвны,
Он такой это кирпичный,
Все другие тазоволны.

Пальчик каменный он скрючит,
Утихают волны сразу,
И котенок не мяучит
Тихий для такого разу.

Рынок

Плакали на рынке торговые люди
И причитали, стуча по тазам,
Что к нам прибудет,
То от вас убудет.
Что от нас убудет,
То к вам прибудет.
Деньги к деньгам.
Слезы к слезам.

Отправлено Ун-Ма вторник, 29 июля 2003 - 14:14:

Привет, ЧК
Озабоченный юноша, и его друзья в пустом детском саду - это глубокомысленная аллегория у меня такая.
Мы в России очень много рассуждаем о судьбе России, уникальной, и самой-самой ужасно трагической. И смакуем постоянно гадости всякие. Я говорю не о писателях и художниках, не о поэтах, а об обывателе образованном. О себе, отчасти.
Ну, я дочитываю историю Англии щас, и тоже, того они, оттрахнутые по полной, оказывается. Но они как-то, с самого начала, не так как-то реагировали. По взрослому. Видимо, Россия должна осознать себя как остров, запрятать все трупы в шкаф, и есть побольше репы.

Отправлено чк вторник, 29 июля 2003 - 14:38:

Чью историю Англии читаете, Ун-Ма? Читали ли дарвиновскую, для детей?

Отправлено Ун-Ма вторник, 29 июля 2003 - 16:49:

ЧК, я пошутил насчет аллегории. Неудачно. Неудач ведь всегда больше.
А историю Англии читаю в варианте типа Диккенса, по большей части адаптировнного именно для детей.

Например, Джеймса !-го, известного, как Яков Первый, звали дети The wisest fool. А по-взрослому-то он был бяка!

Отправлено чк вторник, 29 июля 2003 - 19:21:

Ну да, я имела в виду Диккенса, а не Дарвина. Я тоже читаю эту историю. Где-то недавно узнала про герцога Бэкингемского (которому Анна Австрийская подарила подвески), что он возвысился благодаря любви короля к красивым юношам. А Яков намбе уан - это сын Марии Стюарт, так? Я пока не дочитала до Якова. Только начала и продвигаюсь медленно.

Известно ли вам такое стихотворение, навеянное Диккенсом:

Воздух ясен и деревья голы,
хрупкий снег как голубой фаянс.
По дорогам Англии веселой
вновь трубит почтовый дилижанс..?

Отправлено Ун-Ма вторник, 29 июля 2003 - 20:25:

ЧК, стихотворение неизвестно. Пока. С неохотой двигаюсь в сторону раскаленного бывш. Кировского проспекта. А Вы говорите хрупкий снег!

Отправлено Ун-Ма четверг, 31 июля 2003 - 05:40:

ОДИН ДЕНЬ НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ
(рассказ)

В понедельник, еще в 6.30, в автобусе, я с наслаждением думал о еженедельном, понедельничьном совещании у начальника. Или у замначальников. У них вовсю работают кондиционеры.
«Итак!», - торжественно сказал Начальник, молодой парень, лет на двадцать моложе меня – «В пятницу вечером мы, наконец, запустили новую систему Делопроизводства, согласно Распоряжению ¹ 150 от 28.07». В комнате, кроме Начальника и меня, были еще шесть Замначальников. Все они смотрели на меня, Плохого Подчиненного (ПП), с онтологическим осуждением. Я был отвратителен им, я знал, но единственно достойный внимания ХП (хороший подчиненный), на которого была сделана отчаянная ставка, уволился в пятницу же. А в частную фирму ушел, кинул, плюнул, подло воспользовался своей молодостью, дипломом, и легкомыслием. Другие ХП были хороши, но не соответствовали моменту, в отличие от меня, ПП. Я чувствовал поэтому, что на самом деле, я гений сейчас. Да, гений консалтинга! «Злой! Добрый! Какая разница!» - думал я, и тут внезапная холодная мысль-воспоминание пронзила меня. Прямо сейчас, то есть, тогда.
«У меня срочное сообщение!» - сказал я тоном, не предвещающим ничего хорошего, и кривя губы в улыбке человека, общающегося с кошачьим дерьмом. В семь пар глаза всей начальственной компании уперлись в меня. Глаза возмущенных ворон за секунду перед карканьем. «По моей вине, - с наслаждением сказал я – около семисот документов, подлежащих перерегистрации, оказались не включены в соответствующий пакет!»
Послышалось легкое покаркивание. «Понимаете! – продолжил я – Я слишком рано составил этот пакет, за месяц до Распоряжения. За это время ведь документы продолжали исходить! Я думаю, штук семьсот! Я не учел этого!».
Шесть пар глаз Замначальников словно вдруг перестали быть парами. Каждый глаз был теперь в отдельности, медленно перекатываясь в своей глазнице. Только глаза Начальника сохранили синхронность движений, демонстрируя этим, что они и есть глаза Начальника, кормчего, рулевого, шкипера.
«Надеюсь, - обратился он ко мне так, как будто бы никакой катастрофы не произошло – Надеюсь, работая в эти выходные, вы проработали Параграф 118 Ф3, с помощью которого мы могли бы зарегистрировать весь пакет задним числом, в тоже время, не нарушая Инструкцию по предотвращению заднечисленного регистрирования?!»
На лицах Замначальников обозначилась общая робкая надежда, смешанная со сдержанным восхищением. «Аналитика!» - глубокомысленно изрек один из них. «Форма шестьсот шестьдесят девять!» - взвизгнула другая.
«Нет! – с вызовом сказал я, рассуждая несколько нелогично – Почему я должен был проработать Параграф, когда я изучал Структуру, и нашел, что она нехороша...»
«Постойте! – резко удивленно воскликнул начальник – Вы хотите сказать, что вы не прорабатывали Параграф, а изучали Структуру? Я правильно понял?!»
«Да!» - с вызовом сказал я.
Начальник очень видно сжал губы небольшого рота, и отвернул голову в сторону от меня. Глаза его смотрели теперь в пустоту окна в тишине, длившейся около минуты. Все понимали, что человек борется со слезами, и другими проявлениями справедливого возмущения. Затем он отчетливо овладел собой.
«А я не виноват! – перешел я в контрнаступление, и беззастенчиво закладывая ненавистную коллегу – Я не мог работать в четверг и пятницу, потому что мадам Бесперебойная по четыре часа говорила с подругой по телефону! Могла бы и спуститься в Главное Управление для такого случая!» «Я не мог! – почти уже кричал я – Я не мог позвонить в Министерство! В Прайс унд Цукерман! В Расчетную Палатку! Я требую, чтобы мне установили отдельный телефон! И! И! И...» Я хотел сказать «кондиционер», но сказал: вентилятор!
Произошла немая сцена. Подруга мадам Бесперебойной была подругой госпожи Директора.
«Установим!» - сказал Начальник.
«А еще мне опять не дали путевку! – не сдавался я – Всем дали по две, а мне ни одной!»
«Выдадим! – сказал начальник – В следующем году, если не будет больше ласточек».
Это он нетактично намекнул на то, что во время празднования юбилея Конторы, когда все, немного выпив, слушали, как всегда, стихи и песни в исполнении сотрудниц Главного Управления Конторой, я выбежал на сцену, пьяный, как сантехник, и сделал ласточку. То есть встал перед президиумом на одной ноге, другую поднял параллельно полу, наклонил корпус, и развел руки в стороны! И замер!
«Ну и что! – парировал я – А мадам бесперебойная все время говорит в телефон слово «поняла» с ударением на О! Это пытка вообще, а не работа, и если вы начальник, то какой вы начальник, когда вы простой карьерист, уклоняющийся от ответственности!»
«Опять косит под сумасшедшего, сволочь!» - прочлось в глазах Начальника и Замначальников.
«Я настоятельно рекомендую вам пройти сейчас к Начальнику Управления юридического обеспечения, и вместе с ним, на основании входящих Департамента, найти приемлемое решение! И не забудьте, что вы ведете в 11.00 семинар по социально-медицинской экспертизе, а в 14.00 у вас конференция «Новое в ревизионной теории и практике»».
Через двадцать минут я уже стоял в очереди в кабинет Начальника Управления юридического обеспечения с пачками бумаг в руках. Когда подошла моя очередь, какая-то сотрудница Отдела внутренних проверок, красивая и холеная дама, вдруг с разбегу налетела на меня, как хоккеист, проводящий силовой прием! Бумаги мои веером разлетелись по предбаннику. Дама желала пройти впереди меня.
«Что вы себе позволяете?!» - солидно произнес я начало обмена мнениями.
«Аааааааааа! – заорала дама, как самая отпетая кондукторша на очкарика, покупающего трамвайный билет на слишком мелкие деньги – Откуда ты такой взялся, Аааааааааа??? Урод недоделанный! Меня тошнит от тебя, сволочь долбанная, рвет меня и наизнанку выворачивает!!!....»
«В рот не хотите?» - растерянно спросил я.
«Сам соси свой болт! – заорала холеная дама, и сатанински захохотала – Ха-Ха-Ха! Ха-Ха-Ха! Ха-Ха-Ха!»
«Два пальца в рот, - уточнил я, понимая, что ответ неадекватен, и я проиграл диспут – в туалете? Для облегчения?» И показал ей вытянутый средний палец правой руки, собрав остальные пальцы в горсть.
Но дама ничего не ответила, демонически улыбнулась, и исчезла в кабинете Начальника Управления юридического обеспечения.
После нее в кабинет спокойно зашел я, и Начальник Управления юридического обеспечения спокойно меня принял.
Вернувшись в конце дня на свое рабочее место, я обнаружил, что мадам Бесперебойная продолжает начатый утром телефонный разговор с подругой Директора, а окно, несмотря на тридцатиградусную жару, и отсутствие кондиционирования, закрыто. Обливаясь потом, я подошел к окну, и попытался открыть его.
«Не сметь! – истерически закричала – Не сметь открывать окно, когда у меня критические дни!»
«Вы точно уверены?» - глупо спросил я, и взялся за оконную ручку..
Бесперебойная неожиданно завизжала так, что слышно было, наверняка, не только во всей конторе, но и в Летнем саду на той стороне Невы. Через секунду в комнату набился уже почти весь этаж.
«А чего он....» - слабеющим голосом начала Бесперебойная, и потеряла сознание, так что понять «чего он» можно было очень разнообразно.
«Этто от духоты у нее!» - подумав, невозмутимо заключила Начальница Этажа мадам Эксклюзевич, и распахнула оконные рамы. Бесперебойная сразу открыла глаза, схватила телефонную трубку, и бодрым голосом продолжила начатый с утра важный разговор с подругой Директора.
Я сел за компьютер, и стал играть с ним в преферанс. День подходил к концу.

Отправлено чк четверг, 31 июля 2003 - 11:53:

Ун-Ма, чудесный рассказ! Все как в жизни?

Отправлено Ун-Ма четверг, 31 июля 2003 - 12:20:

Привет!
Ну не совсем, но примерно. Рассказчик явно себя приукрашивает.

Отправлено Ун-Ма четверг, 31 июля 2003 - 12:23:

Очень сильно приукрашивает во имя художественной правды! ?

Отправлено чк четверг, 31 июля 2003 - 12:58:

Рассказчику глубоко сочувствую. Хочется утешить его, но не знаю как. Может, сказать: ты хороший, ты очень хороший, ты мне сильно-сильно нравишься! (?)

Отправлено Настольный реалист четверг, 31 июля 2003 - 14:44:

Чудесно! Вы настоящий новатор! Долго и нудно наступать на ноги коллегам под столом, а потом в ярких красках описать то, что происходит над столом. Это художественное открытие. пОЗДРАВЛЯЮ!

Отправлено Ун-Ма четверг, 31 июля 2003 - 18:32:

Да какое под столо! Не себя же я изображал в рассказе! Я гораздо лучше! Вы что себе вообразили вообще?!
Впрочем, я именно ждал такой гуманистической реакции, чтобы ответить.
Я просто хотел рассказать о неожиданно грубых манерах, вот и все.
О неожиданно большом количестве одержимых бесом среди приличных, казалось бы, людей. Вот и все!
И потом! Кто это вам позволит в такой Конторе долго и нудно топтать ноги под столом? Ага, не знаете! Так и быть, я открою вам этот таинственный секрет.
Ну я, разве что! Вот и все!
В КОНТОРЕ коллег не бывает.
Вечер.

Отправлено Бога четверг, 31 июля 2003 - 18:51:

Похоже на мою сегодняшнюю деятельность - аналитика, изучение структур, форма 666. Правда, отсутствует всесильный начальник, но от этого градус безумия только повышается.

Отправлено чк четверг, 31 июля 2003 - 18:54:

Бога, форма 666 - шутка? У меня сегодня плохо с чувством юмора.

Отправлено Бога четверг, 31 июля 2003 - 18:58:

ЧК
Не волнуйтесь, пожалуйста, - это шутка, но крайне неудачная. Мозг истощен и способен рождать лишь некую химерическую мутоту.

Отправлено чк четверг, 31 июля 2003 - 20:40:

Нет, шутка удачная, Бога, но я сегодня неудачная. И все хуже и хуже мне...

Отправлено Изысканный реалист четверг, 31 июля 2003 - 20:47:

Новому Достоевскому. Так и я не про вас, а про ваше художественное открытие. С чего это вы на свой счет все приняли? Никто в ваших манерах не сомневается. А то, кто бы пустил вас в приличное общество? Разве что я?

Отправлено Бога пятница, 01 августа 2003 - 06:32:

ЧК
Так Вы предпринимайте меры! Лечитесь. Чем я могу облегчить Вашу участь? Могу лекарство какое-нибудь привезти или малиновое варенье. А вчера, пока мы писали свое сочинение, дамы дружно курили и у меня произошел от дыма спазм сосудов головного мозга и мозг способен стал рождать лишь мутотическую химерню и всякие удачные шутки.

Отправлено Ун-Ма пятница, 01 августа 2003 - 08:24:

Всем привет!
В приличных обществах я мало понимаю. А работа в конторе для меня и спасение, и крест. Нас, вообще-то, четверо был тут таких, изысканных реалистов, действительно, коллег, на которых держалась "оборона конторы" от всех "входящих". Трое, наиболее образованных из нас, и достойных, уже уволились, к сожалению, последний из троих в пятницу. Остался я один из четверых. И я бы бежал "прочь отсюда", и бежал и бежал и бежал...
Но зарплата, алименты, интернет. И я и решил, будь что будет, а увольняют пусть сами.
Однако, и мне кажется, что "один день" я зря написал, согласен. Особенно с утра кажется. Вечером уже нет.

ЧК и Боге
Рад вам.

А куда Валерия пропала?

Отправлено чк пятница, 01 августа 2003 - 10:16:

Ун-Ма, вы последний из мушкетеров. Прям как в песне, может, и дурацкой, но мне она когда-то, боюсь вспомнить когда, нравилась: "И вот один, уже друзья далеко, и трижды проклята моя дорога, девиз наш "все за одного!", и в этом был успех. Успех пришел - и никого. Лишь я, один за всех".

Бога, Вашего сочувствия достаточно, чтобы выздороветь. Не надо варенья, и водки не надо, мне доброе слово - отрада.

Отправлено Ун-Ма пятница, 01 августа 2003 - 10:27:

Нет, ну переживаю я с утра! Сильно!
Зря я написал клеветнический рассказ. Там все правда почти буквальная, но в том то и дело. Клевета, то есть!!
Полно везде замечательных людей, а в Конторе так самая главная начальница, например, была бы моей преданной болельщицей, если бы я не подставлял ее регулярно, уходя на больничный, так похожий на запой. Одна правда требует другой. Стыдно!
Налагаю обет молчания на себя!

Отправлено Благородный реалист пятница, 01 августа 2003 - 12:12:

Не переживайте и ничего не бойтесь. Вас никто не воспринимает всерьез... Ладно! Пора на пляж, вчера весь бок себе отлежал. Сегодня буду лежать на спине.

Отправлено Ун-Ма пятница, 01 августа 2003 - 12:44:

Шо б ты сгорел уже, окаянная дытина!

Отправлено В.Ш. пятница, 01 августа 2003 - 17:27:

Я здесь, никуда не пропала - просто работы много со всех сторон. Рассказ про день на госслужбе чудесный, не переживайте. С большим удовольствием прочла.

Отправлено Анна суббота, 02 августа 2003 - 23:59:

Ун-Ме.
Вот все время Вы так, напишите славный рассказ, а потом грызть себя начинете, не хорошо, однако. Мне вот Ваши лавры покою не дают, жаба до такой степени задавила, что свою веточку открыла, и всякие байки там про свой магазинчик теперь писать буду. Так что приглшаю в гости, а то все мы к Вам, теперь и Вы к нам.
Чмок!

Отправлено Ун-Ма вторник, 05 августа 2003 - 08:47:

Опять уборщица орет,
Что я, наверно, пидарас,
Топчу ей душу и палас!
Как я люблю простой народ!

Простые, чистыя сердца!
Они блюдут сермяжный стих!
И лишь завидят подлеца,
Орут они, как режут их!

Потом жалеют, шепчут: Вооот!
Одел пиджак, и кофе пьешь!
В то время как простой народ,
Почистив зубы, водку пьет!

Отправлено Ун-Ма вторник, 05 августа 2003 - 14:15:

Прогулка идиота

По улице, где воздух свеж,
Я иду людей промеж,
В зенитовской футболке,
В черной треуголке.

Я сумашеший городской,
Я обожаю род людской!
Все такие клевые,
Хотя уже не новые!

Что ж, что пуля дура-то!
У меня ж кобура-то
Оно с правой стороны,
А я левша, мне хоть бы хны!

В той кобуре билет
На добавочный минет,
Ой, я придумал ловко -
Сдам его в ментовку!

Отправлено Анна вторник, 05 августа 2003 - 21:20:

Ун-Ме.
Прогулка идиота мне очень-очень понравилась!
Посмеялась от души!
Чмок!

Отправлено Ун-Ма среда, 06 августа 2003 - 11:52:

Привет!
Анне
ОК!

Из цикла Прогулки идиота

Я не верил никому
Даже агроному
Когда тихий как Му-Му
Выходил из дому

Съев дежурную хурму,
Поборов истому,
Нынче тихий, как Му-му,
Выхожу из дому

Я по стеночкам крадусь,
По кусточкам прячусь,
Потому что я стыжусь,
Что все время плачу-с.

Потому что стыдно мне,
Что людЯм не верил,
Оказалось, что оне
Люди, а не звери!

Мне повысили вчера,
Граждане, зарплату!
Дали грамоту с утра,
И новую лопату!

Отправлено Ун-Ма воскресенье, 10 августа 2003 - 18:07:

Привет!

Уйдем по каналу
(отрывок из поэмы-эпопеи «Скачки по змеюкам»)

Ария статуи Петра работы Мастера Ц:

А я столицу не покину!
Не покину я Москву!
Не сменяю на мякину
Жмых и прочую листву!
Как же мне ее покинуть?
Если я не в ней вобще?
Тут мозгами не раскинуть!
Тут старания вотще!
Не хватает, знать, известки!
В организменной солянке -
Не бывают перекрестки
Якиманки и Фонтанки,
По Ордынке не добраться,
Не доехать до Сенной,
Да и что там делать, братцы!
Там торгуют лишь ценой!
Там со стогн большого града
Собираются воры!
Для последнего парада
Закоулки и дворы
Они срочно покидают!
И под сенями знамен
Маршируют да спивают
Про грабеж и про угон!
Да под вой ментовских тачек
До Николки держат путь,
Чтобы прямо в храме, значит,
Иисуса лохануть.
Ой ты, Питер – удивитель!
От Москвы ты не уйдешь!
У тебя-то брюки - клеш!
А у ней Христос-спаситель!
У тебя наган-хлопушка!
Да мой железный истукан!
А у ней царица-пушка,
И в лабазе царь-фонтан!
В тот фонтан нырни и баста,
Вместо дна - поземный ход!
Не на дно пойдешь балластом,
А на волю Невских вод,
На канале Крузенштерна
Пробкой вылетишь как птица!
Этот способ самый верный,
Чтобы смыться из столицы!

Отправлено Анна понедельник, 11 августа 2003 - 01:03:

Ун-Ме
Привет!
Что-то Вы последнее время забросли прозу, и переключились на поэзию. Хотя надо сказать, что Ваша поэзия, лично мне поднимает настроение.

Отправлено Ун-Ма понедельник, 11 августа 2003 - 10:07:

Привет!

Отправлено Анна понедельник, 11 августа 2003 - 11:35:

Привет! Ун-Ма!
Как самочуствие?как выходные прошли?
Все собираюсь спросить, да все ремя забываю, Вы все-тьаки съъездили в Хвойную, или так и не попали туда?

Отправлено Анна понедельник, 11 августа 2003 - 11:35:

Привет! Ун-Ма!
Как самочуствие?как выходные прошли?
Все собираюсь спросить, да все ремя забываю, Вы все-таки съъездили в Хвойную, или так и не попали туда?

Отправлено Ун-Ма вторник, 12 августа 2003 - 15:27:

Привет! Самочувствие такое: острая ипохондрическая болезнь. Ездил. В Хвойной щас дочка с ее бабушкой, типа мамой моей. Собираюсь с женой ехать за ними через неделю. Такой вот план действий. Почему-то меня сейчас очень тянет писать о нуждах и обычаях идиотов. Даже не столько тянет, сколько заставляю себя. Видно, в организме избыток огурцов. А про идиотов надо писать версифицированно. Это не проза, а нежная штука.

Мечта идиота

Девушку моей мечты
Вижу в розовом авто
Это чудо красоты,
Словно Агния Барто!

У ней бедра девяносто,
У ней талия шесят,
Ее перси как два моста
Виадуками летят!

Она слушается маму,
Она любит помолчать,
Я ее как телеграмму,
Буду сам себе вручать!

После сытного обеда,
И полуденного сна
Она скажет, слушай деда!
Я не внучка, а жена!

Ах шалунья, ах плутовка!
Намекает на амор!
Взор стреляет как винтовка!
Дышит сладко как кагор!

Дальше я писать смущаюсь,
И работает при том
(Вашей чести я вверяюсь)
В телевизоре кином!

Отправлено Ун-Ма вторник, 12 августа 2003 - 17:52:

Да, неудачный идиот получился. Все в кучу валит, и мораль, и красоту. Это значит, что пора завязывать читать Марусю Климову. Рано еще!
Да и про моряков она зря. Никто в мире про моряков не пишет, даже англичане, или норвежцы. Видимо, после Синдбада и Одиссея, вообще Гомера, глупо писать про моряков, пусть их и актуальны они, как туалетная бумага.
Список кораблей это не просто. Вот и пишут списки казаков. Списки душ померших "иногородних", и списки малороссийских чертей.
Вот! Чертей! Черти актуальнее моряков будут, а уж женщины это ого как знают! Это неотрицаемый факт!

Отправлено Боборыкин вторник, 12 августа 2003 - 17:59:

Ун-Ме.
Стихи духоподъемные, но как это - работает в телевизоре кином?

Отправлено Ун-Ма вторник, 12 августа 2003 - 19:29:

ПОСТМОДЕРНИЗМ
(рассказ)
Его императорское величество Николай Пятый утром встал в настроении отвратительном. Предстояло принять необходимое, но неприятное решение. Как частный человек, император никогда бы не сделал многое из того, что приходилось делать ему, как главе великой имперcской республики. По характеру он был мягок от природы, и лишь усилием железной воли заставлял себя порой действовать так, а не иначе. Не по велению обширного сердца своего, а по неизбежности государственного положения, а также исторического опыта семьи Романовых.
«Что было бы?! – часто думал царь – Если бы предок мой, покойный великий предок мой Николай Второй, проявил слабость почти сто лет назад, и подписал по требованию неразумной черни отречение от престола, следуя своему сердечному порыву, исполненный горечи и презрения к неблагодарным своим подданным?!» И сам себе же и отвечал. «Ха! Что было бы?! Ясно, что было бы! Царя и семью его, скорее всего, расстреляли бы, как собак, в подвале какого-нибудь мещанского дома, а Россия, и большая часть населения ея погибли бы и нравственно, и физически!»
В этом месте этих дежурных настроений Его Величества настроение у него всегда повышалось. И всегда-то происходил подъем духовных сил Царя, когда он вспоминал о неожиданном величии духа, твердости, и мужестве, проявленными его прадедом Николаем Вторым в конце зимы 1917 года.
Покинув Зимний Дворец Николай Пятый сел в роскошный двадцатицилиндровый Руссобалт, и в сопровождении почетной охраны, состоявшей, как всегда, исключительно из молодцов-чеченцев, отправился в расположенный на окраине бесконечного Большого Петербурга аэропорт, где ждал его уже огромный сверхзвуковой императорский «Змей Горыныч» конструкции бюро инженера Сикорского. Предстоял срочный перелет в Москву, ибо император решил лично присутствовать в Государственной Думе на утверждении нового закона.
Из всех столичных функций Имперской Республики Великая Россия (ИРЕВЕРА) отец Его Величества, император Николай Четвертый, поделился с Москвой только одной, с позволения сказать, функцией. Отправил в первопрестольную заседать Думу, всех этих ряженых представителей, главным образом, одного сословия, журналистов, вечно неудовлетворенных возможностями четвертой власти, и воображающих, что аристократия и просвещенное крестьянство, и другие сословия, такие, как ботаники-кинологи, или венерологи-аэродинамики, позволят вечной тяге интеллигенции к насилию претворится в жизнь. А вот это видели! Табличку на Кремлевской стене видели?! Табличку, повествующую о том, как в 1919 году, все заедино, по решению Великого Земского Собора были расстреляны главные эсеры, большевики, меньшевики, кадеты, и прочие маньяки-журналисты! Даже потом с полгода никаких газет не выходило, кроме «Царской охоты».
С тех пор хранители народа Романовы недолюбливали этих мещан депутатов. Журналист должен писать много, есть мало, и мечтать о работе в рекламном агентстве, а не заседать в Думе! Такова была семейная мечта Романовых. Об этом же стонал и добрый народ русский. Но и для царской семьи, и для народа, это была лишь мечта недостижимая. Что только не делали в процветающей могучей России, чтобы избавиться от пишущих паразитов! Однажды даже, в ночь святого Николая, устроили в Петербурге страшный погром щелкоперов. Не помогло! Быстро опять расплодились! «Как китайцы какие, или пейзане мои фермеры, ммать их!» - весело подумал император.
Но на этот раз Николая Пятого не захлестнуло горькое чувство, когда он подумал о насекомской живучести врагов России, а особенно тех из них, что более других выставляют себя друзьями Родины!
Да, он выругался, но и улыбнулся. Он знал теперь, что победа близка, и недолго уже! Недолго уже, гаспада харошшшие!
Москва встретила столь всегда отвратительной по сравнению с чистотой и богатством Санкт-Петербурга, грязью и нищетой. Еще хуже было то, что эти грязь и нищета были кое-как прикрыты местами жалкими бутафорскими заплатками. «Ничего! – подумал царь – покончим с пережитками, с человекогубцами - правочеловеками покончим, и поднимем старушку Москву. А все-таки, какие они смешные, эти мои москвичи. Говорят «дожжи», «булка хлеба»! Нет, милые, милые вы мои москвичи!» Глаза императора увлажнились.
Когда император вошел в залу Государственной Думы, то тишина образовалось страшная! Порядок был таков: сначала император подписывал закон, или указ, который сразу же начинал действовать. Правда, затем, в течение месяца, Дума была обязана или подписать закон, или самораспуститься. Собственно, подписывали всегда, и регулирующая роль Парламента проявлялась исключительно в длительности обсуждения уже действующего закона. Обсуждение свыше трех дней являлось громким скандалом. Больше недели – это была бы уже революция. Но Николай Пятый не боялся революции. «Пошумят и утвердят! – думал он – Осознают свое, и общественное благо!»
И вот он стоял в звенящей тишине, и готовился объявить свою волю.
В зале, конечно, знали, что это будет за воля, но никто же не мог поверить до конца!
«Пужает! – думали депутаты – Не посмет! Обломается!»
«Закон! - громовым голосом начал император – Закон о полном и окончательном запрете постмодернизма объявляется открытым!» Такова была официальная, по протоколу, церемония опубликования Законов первой категории.
Император ждал бури! Грома! Восстания!
Этого не было. Они безмолвствовали, и только тут и там сползали со стульев теряющие сознание депутаты.
Кто они без постмодернизма?! Что они без постмодернизма?!
«Подпишут! К вечеру же подпишут, только водички попьют! - Подумал император, мысленно осеняя себя крестным знамением – Слава тебе, Господи, спасена Расея!»

Отправлено Анна среда, 13 августа 2003 - 00:23:

Ун-Ма!
Привет!
Зря Вы так, стих удался! Прав тов, Боборыкин, стих духоподьемный! Да и фонтасмогория жизнеутверждающая. Очень даже приятно на душе стало. Даже поверилось, что все именно так и было бы.

Обратным билетом из Хвойной нужно запастись заранее. Хотя сейчас вроде бы даже в вагоне можно купить билет

Отправлено Ун-Ма среда, 13 августа 2003 - 10:19:

Привет!
Их есть у меня!

Счастье идиота

Вчера с тоски
Стирал носки!
Сегодня счастлив я как рыба
В воде! Как ледяная глыба
Когда цветет весны левкой!
Как в день рожденья чебурашка!
Стираю белая рубашка,
Как снег сияющий такой!

Отправлено Ун-Ма пятница, 15 августа 2003 - 14:00:

Раз Ратуи стали собираться
Бить Гномика по голове,
Стали они на Гномика ругаться,
Ведь у него их только две,
Ах ты гномик-гомик безголовый!
Ах ты, буйна-т галава!
Ты зачем такой бедовый
Будто в поле татарва!
Белоснежку, ты, гномик обрюхатил!
А она-то нам сетра быть!
Мы научим тебя, гномик, кстати,
Нашу Родину любить!
Мы Ратуи исполати есть пошли,
Мы то ездили-ходили во Московь,
В Москове то мы попали на башли,
А во Питере попали на Любовь!
В Костроме то мы мед-пиво стали пить,
В Весегони закусил т от пирожком,
Стали в Вологде мы гномика ловить,
Накрывати его стали сапожком,
Ах ты, гномик, гномик, гномик, гномик, жопа!
Оженися ты на Белоснежке, и все дела!
Нас тогда уже простит Европа,
Что нас мама на свет божий родела!

Отправлено Ун-Ма пятница, 15 августа 2003 - 14:59:

Телефоны черные безумно молчали,
Денег было некуда абсолютно девать,
Небоскребы были совершенно пусты, и стояли.
А могли бы запросто на боку лежать.
Мы шли с тобой на северо-запад,
То к северу, то к западу, рыскал компас,
Было тихо, и только какой-то запах,
Со всех сторон неумолимо охватывал нас.