Михаил Эпштейн

ИМЯ ВЕКА

                         Век мой, зверь мой, кто сумеет
                         Заглянуть в твои зрачки...?
                                                           "Век" (1923)

                         - Не забывай меня, казни меня,
                         Но дай мне имя, дай мне имя!

                                     "Как тельце маленькое
                                       крылышком..."   (1923)
                                                    Осип Мандельштам

                                                  1.

 На исходе нашего века пора дать ему имя, хотя бы лишь для того, чтобы обозначить меру его обжитости (и изжитости!).  Ведь не ходить же ему вечно в шеренге под номером ХХ... - хотя была бы заслуженной и такая месть веку, превратившему миллионы своих сыновей в лагерную пыль,  в числовой ряд, в шеренгу без имен. Но  о покойном - либо хорошо, либо ничего, а ведь век уже тяжело дышит на смертном одре. Дать веку имя - значит, достойно его завершить,  вежливо распрощаться - и приготовить покойника ко встрече с памятью потомков, с будущими судьями и исследователями.

 Какое же имя пристало нашему веку? Можно ли слить в единое слово нашу печаль и восхищение,  проклятие и благодарность? Устойчивые эпитеты: "атомный", "ядерный", "космический", "компьютерный", "революционный", "век масс", "век спорта", "век электроники", "век генетики", "век кибернетики", "век скоростей",  "век технологий", "век научно-технической революции", "век мировых войн",  "век Освенцима и Хиросимы" - оказываются сомнительны не только потому, что многие из них уже превратились в газетные штампы, но и потому, что характеризуют только частичные достижения или провалы нашего века.  Есть ли нечто, что объединяет расщепление атома и покорение космоса, патетику социальных революций и трагедию лагерей смерти?

 Если недостаток одних определений - частичность, то других - чрезмерность. Так, определение "век революций" или "революционный век" представляется  вполне удачным, имея в виду "перевороты" 20-го века почти в каждой области: научно-техническая, социальная, национальная, антиколониальная, сексуальная революции... Но если вспомнить, что великие революции - в Америке, во Франции - вспыхнули уже на исходе 18-го века, дополненные - а отчасти и предвосхищенные - кантовской революцией в философии, которая в свою очередь вдохновлялась коперниковской революцией в науке 16-го века, то признак "революционности" оказывается для 20-го века недостаточно специфическим. Да и  революционной была в основном первая половина 20-го века, а вторая определяется скорее реакциями против этих революций, постмодерным сглаживанием противоречий, устранением иерархии "верха и низа", внутри которой только и  может действовать модель  "переворота"...

 Недавно британские лексикографы (издательская группа словарей Коллинс) попытались  подобрать для каждого года 20-го века одно "ключевое" слово, которое определяло бы его "злобу", звучало бы как лозунг или кличка. Получилась картина очень пестрая и скорее печальная - в лексиконе века преобладают тревожные, темные краски. Конечно, британская специфика накладывает свою печать: для них 1905 - это Шин Фейн, а для россиян  - "Кровавое воскресенье". Но вот несколько штрихов к портрету века - глазами британцев:
 

1905 - Шин Фейн (ирландская националистическая организация)
1911 - воздушные налеты (первое боевое крещение авиации  в итальяно-турецкой войне)
1917 - Чека
1933 - Гестапо
1936 - Мики Маус
1940 - джип
1941 - радар
1944 - самолет-снаряд
1949 - Большой Брат
1953 - рок-н-рол
1965 - миниюбка
1972 - Уотергейт
1983 - СПИД
1991 - этническая чистка


 Из этих годовых колец и наслаивается могучий ствол векового древа,  запечатлевший на своем срезе всю силу исторических ветров... И все-таки вряд ли целостная картина 20-го века может сложиться из таких точечных словесных мазков. Для этого нужен частотно-семиотический анализ всех слов и их пересекающихся значений - да и что выдал бы в итоге сложения всех семантических единиц компьютерный мозг? Быть может, синтетическое определение века выглядело бы как "Мики-Чека" или "Рок-Гестапо".
 

 Если не синтезировать годовые дефиниции, а попытаться найти одно-единственное слово, которое наиболее бы отвечало характеру этого века, я бы предложил THE CENTURY OF POWER. Слову POWER  трудно подобрать однозначный эквивалент в русском языке, оно означает: сила, способность, власть, могущество, мощь, полномочие,  держава, энергия, электричество. Что меня особенно привлекает в этом слове и почему я номинирую его на высокое звание "титула века" (или хотя бы "клички века")  - это сочетание политических и технических аспектов могущества: власти и энергии. По-английски такие разные слова, как "сверхдержава" ("superpower")  и "электростанция" ("power plant"), имеют общий корень - "power". 20-ый - это век сверхдержав и электростанций: энергия политической власти, которая пытается зажать целый мир в один кулак (немецкий, российский, американский) - и власть технических энергий, которые расщепляют ядро атома и посылают ракеты на край солнечной системы. 20-ый век - это технология власти и власть технологии, что, кстати, точно отпечаталось и в ленинской формуле: "коммунизм = советская власть + электрификация всей страны..."

 Власть+энергия - это формула не только провалившегося коммунизма, но и всего 20-го века,  как ни удивительно, дожившего до благополучной кончины "по старости". Силы общества, брошенные на овладение природой... И силы природы, брошенные на овладение обществом. 20-ый  - это потентно-патентный век,  который к потенции насильника добавляет патент  изобретателя. Век Иосифа Сталина и Нильса Бора - "сталеборный век". Воля, которая мерится в вольтах, единицах электрического тока. И  любовь политических элит к электричеству, подзаправка власти энергией ядерных взрывов...

 20 век - век не только энергий,  но и век масс, которые с небывалой широтой вливаются в жерло истории, становясь пушечным мясом,  орущей и орудийной плотью, заполняющей трибуны стадионов и лагеря смерти, Лужники и Гулаги... По формуле Эйнштейна, связующей массу и энергию, расщепление масс,  - это самый  мощный источник энергии, добываемых властью из  природы и общества.

 Если попытаться все же и по-русски определить 20-ый век одним словом, то  "власть", "энергия", "могущество", "держава" окажутся МОЩНОСТЯМИ, т.е. подразделениями одной категории: МОЩИ. И тогда наикратчайшее определение нашего века дал Велимир Хлебников:

Но вот Эм шагает в область сильного слова "Могу".
Слушайте, слушайте моговест мощи! [1]
 

Век мощи и мощностей. Не только "моговест", но и моговек, прошедший под кличем-заклинанием "моги! могей! можествуй!":
 

 Могун, я могею!
 Моглец, я могу! Могей, я могею!
 Могей, мое я...
 Шагай, могач!  Руки! Руки!...
 Могарные, можеские, могунные,
 Могесные, можные, могивые!   [2]
"Могесный", "можный", "могивый" век. Кстати, имена обоих определителей - и Владимира Ленина, и Велимира Хлебникова - тоже просятся в определение нашего века. Хлебников сам выбрал себе имя, созвучное "сильному слову Могу". Можно было бы присвоить 20-му красочный титул "век-велимир", которое звучит ничуть не хуже, чем отчеканенное Мандельштамом рвек-волкодавс (в стихотворении "За гремучую доблесть грядущих веков..."), - а по сути, почти синонимично ему. Что для жрецов этого века было "велимир" или "владимир", то для его жертв - "волкодав".

                                                  2.

 Итак, велимирствующий (повелевающий миру) и владимирствующий (овладевающий миром), 20-ый век скорее всего войдет в историю с пометой "М": МОЩЬ, МОГУ. И по этой метке его легко будет отличить от века П - 18-го и века Р - 19-го. Постараемся вникнуть в логику этого перехода.

 Век Просвещения установил господство разума, отбросил аристократические привилегии и религиозные суеверия прежних веков. Правда, 18-ый век еще не удержался от последнего суеверия, от рационализма, от наивного культа самого разума. Век 19-ый исправил эту ошибку, поставив разум в зависимость от реальности и на службу ей. Реальность и соответственно реализм - вот ключевое слово века Р, 19-го. Белинский в одном из предсмертных писем клялся, что за понятие реальности он готов заложить душу, что для него нет ничего святее действительности как она есть - и к дьяволу идеалы! Поэзия, романы, эстетика - и те стали в 19-ом веке "реальными", не говоря уж об основе РЕАЛИТЕТА - триумфальном шествии Науки. Дарвинизм, детерминизм, среда, организм, физиология, фотография, реализм, натурализм, позитивизм (он же нигилизм), - казалось, все пути отступления от реальности отрезаны, в старое мистическое болото "идеалов" возврата больше нет...

 Трудно понять, как из такого трезвейшего преклонения перед ЕСТЬ (в обоих смыслах: "кушать" и "быть") могло вдруг вырасти  бешеное МОГУ, застилающее кровью глаза. Но МОЧЬ  исподволь прорастало сквозь БЫТЬ - и научнейшие расчеты вдруг подводили к тому, что именно ЗНАНИЕ сущего и дает ВЛАСТЬ над ним. От дарвинизма до социал-дарвинизма, от теории естественного отбора до простого соображения, что раз выживает сильнейший, то лучше им буду я, что землю наследует всесильная раса господ или мускулистый класс бедняков, - всего один шажок, один поворот мозговой извилины.

 Как просветительский разум, возвысившись до понятия реальности, переступил через себя и отбросил рационализм, - так новая культура реальности быстро переросла себя и отбросила реализм в пользу более экономных и энергичных форм могущества, волевого строительства реальности вместо рабского подчинения ей. Ницше к концу своей сознательной жизни мучился, что он всего лишь жалкий филолог, тогда как нужно быть биологом, сверх-Дарвином, выводить новую расу господ, создавать организм сверхчеловека... Но эта сверхбиология оказалась, в сущности, вполне филологической мечтой - о слове-заклятии, об идеологии, которая творит новый сильный мир. Мистицизм вернулся - но уже как небывалый активизм, как мистика самообожествления человека. Благовест сменился моговестом.
 

                                                  3.

 Так в утробе Реальности зародился пожирающий ее зверь - Власти-Энергии, Воли-Вольтажа.  Бросим теперь взгляд вперед. Не вызревает ли уже сейчас в утробе отходящего века зародыш века грядущего -  и как нам окрестить его в момент рождения? Ведь и у века, и тысячелетия быстрые роды, день которых уже вписан в наш текущий календарь.

 Есть хорошая новость: 21-ый век обещает быть веком В. Умножив свою мощь до небывалых размеров, 20-ый век превзошел пределы того мира, для которого может понадобиться такая мощь. Нужно ли наращивать термоядерную энергию, если ею уже многократно можно взорвать всю планету? Владеть земным шаром, его природными и людскими ресурсами,  - выгодно и почетно, но маловато для разыгравшегося воображения, для неутолимого аппетита власти, для трансглобализма, воли к покорению новых миров. Не обидно ползать по маленькому шарику, затерянному на окраине космоса, в медвежьем углу захолустной галактики? - в то время как, по новейшим научным данным, рядом проносятся неопознанные вселенные, вход в которые - то ли через черную дыру, то ли через электрон, то ли через экран компьютера, то ли - ближе и скорее всего - через собственную душу. Жаль упустить самое интересное, мирообъемлющее, в погоне за еще одним кусочком нефтеналивной пустыни или алмазнорассыпчатой мерзлоты.

  Нет сомнения, что и в 21-ом веке  научно-технические и общественно-политические мощности будут возрастать  - но при этом они будут служить уже не столько покорению, сколько "прошибанию" реальности, проникновению в иные измерения и миры. Ведь и в 20-ом веке не прекратилось, а наоборот, многократно расширилось научное познание реальности по сравнению с 19-ым, - но никак нельзя сказать, что в 20-ом торжествует реализм, уважение к реальности как таковой. Познание реальности продолжилось - но стало служить другой, властной цели. Так и в 21-ом веке продолжится нарастание мощностей, но они уже будут служить другой цели - не режима власти, а освоения других измерений времени и пространства.

 Власть, достигая пределов мира, нуждается в чем-то другом,  в умножении самих миров. Тем более, что и квантовая, и компьютерная механика, каждая на свой лад, говорят о параллельных мирах. Возможных. Вероятностных. Виртуальных. Так начинается век В. Из Мощи рождается новая форма ее самоутверждения и самопреодоления - деятельная Возможность, Овозможение  бытия. Воз-можность - это возгонка мощи, ee восхождение на головокружительную высоту, выход за пределы реальности, данной нам в ощущениях (вместо унылого и, как мы уже убедились, саморазрушительного овладения ею).   МОГУ, превозмогая себя, переходит в слабое, но бесконечно притягательное  МОЖЕТ БЫТЬ. На смену МОЩНОСТЕЙ приходят МОЖНОСТИ. Моговест Мощи заглушается Можевестом Возможностей.

 Мощь - это  высшая степень потентности бытия, но за границей потентности возникает новое качество: потенциальность. Потентность - низшая форма потенциальности. Зачем быть властелином одного мира, если можно быть создателем многих миров? Мощь - лишь капля в океане возможностей, робкая, примитивная форма можествования, сильная возможность в рабстве у еще более сильной действительности. Потентность ограничена тем, что я могу  сделать; потенциальность - прорыв в иное измерение: чем я могу быть.  Стремление к мощи происходит от бытийного дефицита, нехватки реальностей. Если есть только одна реальность, то в ней только один может властвовать над другими, быть сильным за счет других. Но где умножаются  реальности, там распыляется категория власти: каждый  создает себе "самый свой" из возможных  миров.
 

 Новый Век вплетается в петельки В,
 Закруживаясь в бесконечность,
 Где властвует только Возможность.


 Вероятно, 21-ый будет веком виртуальности,  не только в плане  электронно-компьютерной техники, но и  в смысле умножения альтернативных способов существования, виртуальных  теорий, практик и сообществ. Виртуальные города, университеты, магазины, парламенты, правительства, выборы...

 Хотелось бы предложить знаковый жест 21-го века, по которому странники виртуальных миров могут опознать друг друга в реале, "оф-лайн", приземлившись где-нибудь в пространстве комнаты, улицы, заседания, вечеринки. Как им выразить свою принадлежность к иным мирам, свою посвященность в мистерию Сети? Я бы предложил знак, похожий на букву V, знак победы, но к двум поднятым пальцам, указательному и среднему, добавляется безымянный. Три расставленных пальца образуют букву W - знак World Wide Web. Сеть-на-весь-Свет.   W - это как бы два V, два соединенные знака победы. Следует пояснить, что W, дабл-ю - двойное V не только визуально, но и исторически:  первоначально буква V (в) и буква U (ю) представляли вариации одного знака (оттого так похожи они своими начертаниями и стоят рядом в  латинском алфавите и производных от него европейских). Дабл-ю - это двойное "V",  и в каком-то смысле Сеть - это двойная победа, не просто победа внутри реальности, которой добиваются политики, военные, финансисты и другие люди успеха... Это победа над самой реальностью, выход в виртуальное измерение. Victory +  virtuality = 2 V = W.  Вскинув вверх три пальца, мы приветствуем виртуалов, двойных победителей...

 Дальше века В вряд ли сейчас дано заглянуть  нашему воображению. Но если 21-ый век и впрямь станет веком  размноженных измерений, развернутого веера возможностей, быстро плодящихся друг от друга клонов, подделок, информационных копий, электронных двойников, множественных миров, веком "кло(у)нады" [3] и психических симуляций -- тогда задается и определение 22-го века, где каждому будет предоставлена возможность отдельного, самодостаточного мира: век О. Век одиночества.
 

                **********************************

 Предлагаю всем читателям выбрать - или предложить - достойные названия уходящему  веку и веку наступающему: имя-приговор и имя-предсказание. Титул 20-го века должен состоять из одного слова (или словосочетания), с соответствующей номинацией-мотивацией.

 Вот список имен 20-го века, которые мне представляются самыми конкурентоспособными:
 

- Century of Power
- Век власти-энергии
- Потентно-патентный век
- Век Мощи
- Век мощностей
- Век революций
- Век технологий
- Век скоростей
- Век масс
- Век дегуманизации
- Век глобализации
- Век экспансий
- Век медиа
- Космический век
- Ядерный век
- Электро-век (электрический+электронный).
- Век воли-вольтажа
- Век-владимир
- Век-велимир
- Век-апокалипсис


Список предлагаемых имен-предсказаний 21-го века гораздо короче:

 
        - Виртуальный век
        - Век возможных миров
        - Век иных измерений
        - Век альтернатив
        - Век потенциальности
        - Век психореальности
        - Век-имагинариум
        - Век кло(у)нады
    Итак, нареките прошедший и наступающий век, выбрав имена из списков или предложив новые имена. Варианты принимаются до 15 декабря 2000 года. Полный список всех имен будет  опубликован в новогоднем номере "Веера".

читать отзывы | писать отзывы

----------------------------------------------

1. "Зангези", плоскость 9, в кн. Велимир Хлебников. Творения, М., Советский писатель, 1986, с. 483.

2. Там же, плоскость 10, с. 484.

3. Этот термин нуждается в пояснении. Казалось бы, нет ничего общего ни по этимологии, ни по значению между словами "клоун" (clown) - "шут" и "клоун" (clone) - "двойник" (чаще транскрибируется как "клон", хотя английскому произношению "clone" более соответствовало бы русское "клоун").  Но разве в основе клоунады - не двойничество, не подражание, передразнивание какого-то прототипа? И разве биологические клоуны, полностью имитирующие свой прототип, не являются в каком-то смысле еще и метафизическими пересмешниками, пародистами неповторимых черт данного лица. Природу выталкивают на арену цирка, где она под грохот аплодисментов начинает гримасничать и имитировать себя. Таким образом, "кло(у)нада" - это клонирование как клоунада природы.