•полноэкранная версия для печати•

Михаил Эпштейн

ВЗРЫВ, А НЕ ВСХЛИП

Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв но всхлип.
Томас Элиот. "Полые люди".

  Есть ирония судьбы в том, что мишенью глобального терроризма стали два здания, которые с начала 1970-х годов служили символами и высшими образцами архитектурного постмодерна. Две башни - как два взаимоотражения без подлинника.

  В свое время выдающийся архитектор и теоретик постмодерна Чарлз Дженкс писал, что эпоха модерна закончилась в 15 ч. 32 мин. 15 июля 1972 г., когда спроектированный в стиле модерна жилой район Pruitt-Igoe в Сент Луисе, когда-то названный "совершенной машиной для жизни" - был взорван динамитом как неподходящее место обитания для людей с низким доходом, для которых он и был функционально предназначен*.

  С такой же хронологической точностью можно констатировать, что в 10 ч. 28 мин. 11 сентября 2001, с крушением двух башен Всемирного торгового центра, воплотивших в себе финансовую мощь и блеск глобального капитала, закончилась эпоха постмодернизма. Но закончилась, в отличие от модернистского жилого комплекса, не строительным актом, а актом террористическим, который вместе с двумя зданиями-близнецами унес жизни тысяч людей. Реальность, подлинность, единственность - категории, которыми было принято пренебрегать в поэтике постмодернизма, основанной на повторе и игре цитат, на взаимоотражении подобий, - жестоко за себя отомстила.

  Персидская война породила мифологию симулякра - война как инсценировка, распланированное упражнение для телевизионщиков. На эту тему была целая книга Ж. Бодрийяра, выросшая из серии его статей 1991 г. для газеты "Либерасьон", - "Войны в Заливе не было". По Бодрийяру, было только супершоу, грандиозное событие из мира пиар и масс медиа, которое для поддержки патриотизма оплачивалось из военного бюджета. Солдаты мало чем отличались от актеров массовки. Безопасность была обеспечена. Управление военными действиями с командного пункта по сути не отличалось от компьютерной игры - задавай цели, нажимай на клавиши. Война 1999 г. в Югославии - если можно так назвать ежедневное выполнение летных миссий бомбардировщиками НАТО - казалось, подтверждала этот игровой взгляд (со стороны Запада) на новейшую историю. Реальность - дереализуется, растворяется в фантазии.

  11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке произошло обратное - самая невероятная фантазия реализовалaсь.

  Пять лет назад по Америке широко прошел и потряс страну фантастический фильм "День независимости" ("Independence Day", 1996) - про нападение инопланетян на Америку. Над Нью-Йорком нависает космическая платформа, день превращается в ночь, начинают рушиться здания, люди бегут от падающих обломков, неузнаваемо меняется силуэт мировой столицы. Сегодняшние фантазмы - самолеты, прошивающие насквозь небоскребы над Нью-Йорком, люди, погребенные под развалинами финансовых дворцов свободного мира, - как будто перенесены в реальность из этого фильма.

  Террор - не регулярная война, которая ложится в рамки игрового сценария; террор растет из мусора повседневности, он происходит здесь и сейчас, и неизвестно, когда и откуда он тебя коснется. Террор - это когда реальность становится сплошь значимой, подозрительной и неотвратимой. За один день повернулся вектор исторического времени. Все двинулось назад, в плоть и кровь, в страх и трепет, в ту самую реальность, которую было так модно оплевывать, как мертвого льва.

  Как-то сразу, в несколько часов, закончилась "прекрасная эпоха" отражений и симуляций, ровесница башен-близнецов, продолжавшаяся 30 лет. И завершилась не жалким "всхлипом", как у полых людей Томаса Элиота, - а именно взрывом, настоящим, разрывающим тело и душу. Одним рывком жизнь повернулась в сторону новой жесткости, которой вдруг обернулась мягкость, расплывчатость, "ризомность" конца 20 века. Образ "ризомы", мягко стелющейся грибницы, где нет корней и стволов, низа и верха, где все со всем взаимосвязано, переплетено в мягкий клубок, - этот постмодерный концепт Делеза-Гваттари из книги "Тысяча плоскостей" стал знамением новейшей всетерпимости, безграничного плюрализма.

  Казалось, после падения берлинской стены уже точно не осталось жестких границ, четких критериев добра и зла. Все сблизилось, смешалось, перепуталось - и вдруг из этого всесмешения выросла новая, беспрецедентная жестокость. Добро, не противопоставленное злу, оказалось с ним в одной связке. В цивилизацию стали всех впускать без разбора, без досмотра багажа, без проверки документов, - и она оказалась захвачена варварами. Которые ведут цивилизацию на роковую сшибку с самой собой, разбивают самолет о башню и сбивают башню самолетом. Их собственная гибель оказывается лишь спусковым крючком самоубийства цивилизации, утратившей границу между свободой и всеприятием, разнообразием и уравнительством, подлинником и отражением.

  ** Charles Jencks. The Language of Post-Modern Architecture. London: Academy Editions, 1991, p. 23.

СОПЕРЕЖИВАНИЯ

Валентина

Ведь никто и представить не мог
этот ужас, разрухи стон,
обезглавленный город Нью-Йорк
и порушенный Вашингтон.

Пал на землю Торговый центр,
небоскребы - символ страны,
словно ядерный эпицентр
посреди разгула войны.

Журналисты со всех концов
сообщения шлют в эфир.
Догорают стены домов,
и в дыму погибает мир.

Рухнул третий горевший дом.
Сорок семь былых этажей.
Пыль, обломки, грохот кругом.
Крах мечты, надежд, миражей.

Пламя жжет сердца матерей,
дым иллюзий тает вдали.
Террористов любых мастей
проклинают люди Земли.

Не в Голливудском сериале,
А из разбитого окна
Американцы наблюдали,
Как мира рушится стена...
Но в этом мире , слава богу,
В запасе есть другие стены.
И Геростратикам убогим
Мир не поставить на колени.

* * *
Творец, поди, куда-то вышел
На эти несколько минут,
А не стоял на зыбкой крыше,
Не всемогущ творец был тут...

* * *
В твоих глазах
Застыл закат
Забытых шпор,
Помятых лат,
Оглохших птиц, Ушедших дат,
Любимых лиц...
В тебе - закат!!!
И прохрипит
Беззубый рот:
" За что убит
Живой восход ??? "

---