Рейтинг публикаций

Выделив феномен осознания (когитации) в качестве обязательной исходной точки всякого философствования, современная (в основном западная) философия прекратила свое существование именно в качестве философии, перейдя в разряд идеологии...

...русские писатели в двадцатые годы оказались в абсолютно новых для себя условиях: все-таки только что закончилась Гражданская война, все переменилось: Но мне почему-то кажется, что революция в физике в начале двадцатого столетия: а именно, сенсационное обнаружение микромира, -- тоже каким-то таинственным и роковым образом сказалась на всем дальнейшем развитии искусства, причем это воздействие по своим последствиям для литературы, например, оказалось куда более значительным и серьезным, чем влияние многочисленных социальных катаклизмов и потрясений тех лет, и в частности, той же Великой Октябрьской революции. Я хочу сказать, что и мир литературы, подобно внешнему физическому миру, тогда вдруг тоже неожиданно раскололся на две половины: микро и макромир.

В искусстве быть серьезным не только важно, но еще и очень-очень сложно. Ну так и не надо тогда в него лезть!

Всё одно и всё живое.

Свечой алтарною стояла вдали сосна, \ Держа на кроне пламя солнца, и – докрасна \\ Был раскалён над нею воздух, а мысль моя \ Парила птицею уставшей в других краях, \\ Где было вольно и просторно моей душе, \ Куда не в силах я вернуться давно уже. \\ Виолончельною печалью звучал июль \ И дни бежали в алом зное, быстрей косуль...

...у меня есть все основания предполагать, что миллионы людей сегодня восхищаются прежде всего профессионализмом киллера: тем самым настоящим профессионализмом, которого сегодня так не хватает отечественным политикам, милиционерам, врачам, учителям, военным и госслужащим...

Государство топталось на поляне тупым диплодоком...

я думаю, что Островский, возможно, сам того не желая, в лице Глумова как раз и представил образ идеального писателя. Потому что настоящий писатель и должен, в сущности, точно так же долго и упорно втираться, делать карьеру, всем льстить, а потом вдруг раз - и окружающие неожиданно читают его книгу, в которой он всех обсирает! Кайф! Окидывая мысленным взором мировую литературу последнего столетия невольно ловишь себя на мысли, что именно в этом и заключается главный смысл литературы.

Никогда не забуду, как в самом начале девяностых только что вернувшийся из эмиграции очень известный русский писатель не без гордости заявил в интервью российской газете, что за годы своего отсутствия на родине он успел превратиться из жалкого рифмоплета, каковым когда-то по глупости и по молодости был, в автора увесистых томов прозы.

Великий Жюль Ренар как-то сказал: «Я ничего не читаю из страха прочитать что-нибудь хорошее.» И я прекрасно его понимаю...

Стоящесть и правильность фильма подтверждаются и тем, что практически со старта и до финиша в моем зрительском сознании бурлил и кипел семиозис...

Нормальный успешный умный писатель, но он не элитарен, он попсов. А вся его сатирическая и антропологическая задиристость и острота – это бывший пикантный нюанс, обернувшийся штампом. Но поскольку Пелевин продолжает использовать один и тот же прием, позволивший разработать собственную (let it be) нишу, то в его дальнейшем творчестве можно обнаружить тенденцию делать штамп – пикантным нюансом.