БУДУЩЕЕ РУССКОГО ЯЗЫКА

Данная дискуссия включает заметку Михаила Эпштейна, ответные размышления поэта и филолога Леонида Кочеткова и сетевого писателя Алексромы о будущем русского языка.

К участию в обсуждении приглашаются все желающие.
Пишите Михаилу Эпштейну
russmne@emory.edu
Леониду Кочеткову по адресу
l_kochetkov@mail.ru


Голос 1.  Михаил Эпштейн

Голос 2. Леонид Кочетков

Голос 3. Алексрома

 

 Судьба русской культуры зависит от судьбы языка: останется ли он русским или, по прошествии нескольких веков, олатинится по алфавиту, или по лексике, или даже и по грамматике - вольется в мировой язык, составленный, скорей всего, на основе английского и испанского. Латинизация русского алфавита - перспектива хоть и пугающая, но вполне осязаемая уже к концу  нашего нового века, по крайней мере, для нехудожественной словесности. Стандарты письменного общения, нормы внятности задаются электронными средствами коммуникации, а кириллица мало того, что маленький островок в море электро-письмен, - она еще сама раздробила себя на несколько кодировок, из-за чего многие русские переписываются на латинице.

Этот период "новофеодальной" раздробленности  вряд ли  пройдет  без тяжелых последствий для кириллицы: латиница ее начинает вытеснять даже среди русскоязычных.  Сербы, у которых есть особые причины не любить латиницу,  -  и те постепенно на нее переходят. Так что, возможно, через сто лет кириллица останется именно азбукой художественного письма, отличительным эстетическим признаком. Одновременно появятся и произведения, созданные на "живой", разговорно-деловой латинице (как Данте перешел от литературной латыни к живому, хотя и "вульгарному" итальянскому и стал одним из основоположников новоевропейских литератур). Латинская версия русского начнет эстетизироваться, появится дополнительная возможность многозначной игры со словами других языков... Говорю это с ужасом, но представляю неизбежность такого поворота вещей.

 Возможен и другой способ развития русского языка - не через заимствование (алфавита, лексики), а через развитие индоевропейской системы корней, которую славянские языки делят с романскими и германскими. Может быть, на основе русского будет построен такой язык, по отношению к которому современный русский будет только частным случаем.  Из 500 слов на "люб", которые будут в языке, в нынешнем русском есть только одна десятая. Это не просто заполнение лакун, а воссоздание того языкового объема, словомысленного пространства, которое охватит и русский, и другие индоевропейские языки. Воссознание-воссоздание индоевропейской основы современных языков,  но уже не как праосновы, а как мыслимого и "рекомого" будущего, - такова одна из возможностей поступательного возвращения русского в мировую языковую семью. Мне представляется, что будущий мировой язык должен быть не пананглийским или паниспанским, но ново-индоевропейским, - должен восстановить те формы корневой, лексической, грамматической общности, которые все индоевреопейские языки  имели в истоке своего развития и дифференциации.

 Быть может, перед переходом от живых языков к машинным настала пора и потребность доразвить до конца, спроецировать во все мыслимые стороны "корне-кронную" систему русского языка, охватить древо развития языка как единое целое: от древнейших индо-европейских корней до  тех раскидистых крон, над которыми уже вскоре полетит искусственный интеллект, вовсе оторвавшись от национально-исторической почвы языкосложения.

 Кто я по своим культурным корням? Да тот же, кто и по языковым: индоевропеец.  Не западник и не восточник, не русский, не американец, не евро-еврей - это все более частные характеристики, которые необходимы, но недостаточны. У всех этих культур - общее индоевропейское наследие, которое сохранилось прежде всего - и почти единственно - в языках (отчасти и в мифах, архетипах). И значит, по мере того как будет объединяться человечество и вырабатываться общий язык, индоевропейские корни начнут заново обнажаться в  сходящейся перспективе разных языков. Сейчас, возможно, назревает грандиозная реформа русского языка: не горизонтальное вхождение в современность, через заимствования, подражание - а по вертикали: не англизация, не европеизация, а индоевропеизация, т.е. восхождение к первородным корням, а через них - к общепонятным производным, с ясными индоевропейскими корнями и  ответвлениями.

 У нас, русскоговорящих, разъехавшихся по всему миру: россиян,  американцев, израильтян, австралийцев, канадцев, германцев,  язык - единственное общее наследие. Напрасно искать общности на каких-то политических платформах или в культурных программах - здесь нас разделяют возраст, воспитание, вкусы, место жительства, и т.д. Но язык, знаковая система,  культурный генофонд у нас один, и значит, первейшая забота и точка схождения - не дать вымереть  языку.

 В 19-ом веке русское языковое пространство  быстро наполнялось, словарь Даля лопается от изобилия слов, правда, и тогда уже обращенных скорей в прошлое, чем в будущее: к старинным промыслам, ремеслам, вещам домотканного быта. Но также и нравственные, умственные явления и свойства представлены обильно: корней немного, но сколько производных! На один корень -"добро"  у Даля 200 слов. Густо разрослись, пышно, кажется, еще один век быстрого развития и уплотнится население этой равнины, и станет тесно и весело от многоголосия смыслов. Однако в 20 в. язык пошел  на убыль, вчетверо-впятеро, если не больше, поредела его  крона, обломались ветви, и от многих корней остались черные пни. Вот корень "леп", от которого дошли до нас слова "лепить, лепка, лепнина, лепной, лепка, лепешка" - и только. А у Даля:  лепленье,  леп, лепкий, лепковатый, лепкость, лепитель,  лепщик, лепила, лепнуться, лепня, лепок, лепком, лепма, лепушка, лепа, лепеха,  лепешица, лепеш, лепешник, лепешечник, лепешный, лепешечный, лепешковый, лепешковатый, лепёщатый, лепешить. Было у корня 26 веточек, осталось шесть.

 Нынешний русский "вянет на корню". Самое тревожное - что исконно русские корни в 20-ом веке замедлили и даже прекратили рост, и многие ветви оказались вырубленными. Общий взгляд на состояние языка  приносит  печальную картину: от глубинных, первородных корней торчат несколько разрозненных веточек, и не только не происходит дальнейшего ветвления, а наоборот, ветви падают, происходит облысение словолеса. У Даля в корневом гнезде "-люб-" приводятся около 150 слов, от "любиться" до "любощедрый", от "любушка" до "любодейство" (сюда еще не входят приставочные образования). В четырехтомном Академическом словаре 1982 г. - 41 слово. Выходит, что корень "люб" за сто лет не только не дал прироста, новых ветвлений, но напротив, начал резко увядать и терять свою крону.

 В последнее десятилетие происходит, конечно, быстрое обновление  словарного состава, но в основном за счет двух источников: (1) заимствование огромного количества слов  из английского языка и (2) вхождение, можно даже сказать, наезд на язык уголовно-бандитской лексики и фразеологии, жаргонных и просторечных низов языка, которые въехали в публицистику, журналистику, литературу, сделав себе такую же "златоустую" карьеру, как и их златозубые носители.

Далевские слова в языке не восстановить, потому что многие  связаны с кругом устаревших, местных значений, церковно-славянизмами и т. д.; но в живом языке и корни должны расти, ветвиться, приносить новые слова. Знаменательно, что Солженицын, который в своем "Русском словаре языкового расширения" (М., Наука, 1990)  пытается расширить современный русский язык введением слов из Даля, вынужден его резко сокращать,  не только прореживать далевский словник, но и  сужать значения и толкования слов (см. об этом мою статью "Слово как произведение. О жанре однословия", "Новый мир", #9, 2000).

Во всех словарях русского языка советской эпохи в общей сложности приводятся 125 тысяч слов - это очень мало для  развитого языка,  с огромной литературным прошлым и потенциалом. Тем более, что значительную часть этого фонда составляют однообразные и малоупотребительные суффиксальные образования, типа  "судьбинушка, спинушка, перинушка, детинушка, калинушка, долинушка, былинушка..."  Почти 300 слов только женского рода с суффиксом "ушк" внесли составители в семнадцатитомный Большой Академический словарь (1960-е), чтобы представить развитие и богатство языка  в советскую эпоху; а между тем из языка выпалo множество полнозначных ответвлений от действительно плодовитых, смыслоносных корней.

  С языком происходит примерно то же, что с населением.  Население России чуть ли не втрое меньше того, каким должно было быть по демографическим подсчетам начала 20 в. И дело не только в убыли населения, но и в недороде. 60 или 70 миллионов погибли в результате исторических экспериментов и катастроф, но вдвое больше из тех, что могли, демографически должны были родиться - не родились, не приняла их социальная среда из тех генетических глубин, откуда они рвались к рождению. Вот так и в русском языке:  мало того, что убыль, но еще и недород. Мертвые слова вряд ли можно полностью воскресить, хотя солженицынская попытка заслуживает большого  уважения,  - скорее нужно народить новые слова, не на пустом месте, а произрастить их из древних корней в соответствии со смысловой потребностью.

Я пытаюсь участвовать в этом процессе "Даром слова", где предлагаются  расширительные модели словообразования:  древнейшие  корни начинают ворочаться в почве русского языка, заново прорастать и разветвляться, а тем самым и сплетаться с другими языками индоевропейской семьи. Если взять только корень "люб", вот какие слова предлагаются в "Даре" (выпуски 4, 6, 7, 18, 21; всех их можно найти на заглавной странице "Дара слова"  [http://www.russ.ru/antolog/INTELNET/dar0.html]):

 
Равнолюбие 
Равнолюбый 
Равнолюбный 
Равнолюб 
Равнолюбец 
Равнолюбчество 
Равнолюбивый 
Равнолюбчивый

Разнолюбие 
Разнолюбье 
Разнолюб 
Разнолюбец 
Разнолюбый 
Разнолюбчивый 
Разнолюбствовать

Любля

Любь (несколько значений)
Любич 
Влюбь 
Любье-разлюбье 
Безлюбье 

Любород 
Любородный (2 значения) 
Любородие 
Люботворный (2 значения) 
Люботворец 
Люботворчество

Люб (2 значения)
Любо

Да и многие из нас могли бы от себя еще пополнить эту сокровищницу одного корня.

Благодаря морфологической одаренности русского языка, каждый корень в сочетании с  приставками и подставками (суффиксами) может заиграть множеством смысловых оттенков, отсветов, как  тонко отграненный алмаз. Такая медитация над словом, удлинение и усечение его состава и происходящее отсюда мерцание смысла, - один из самых интересных и духоподъемных способов медитации. Для создания и мысле-действенного освоения новых понятий и смыслов русский язык, с его  разветвленной системой словообразования,  предоставляет богатейший выбор.

ОБСУЖДЕНИЕ


Голос 2. Леонид Кочетков

Голос 3. Алексрома