Михаил Эпштейн
Почему книги избраны как первый экспонат на выставке тач-арта? * Потому что в регистре наших ощущений самые удивительные метаморфозы происходят именно с книгой. Из объекта зрительного она все больше превращается в объект осязательный, а также обонятельный и слуховой. Поскольку бумага теряет ценность как источник знаковой информации, заменяясь экраном, - что от нее остается? Прежде всего, запахи разных лет, разной степени ветхости. А также звуки: шуршание, шелестение. И наконец, прикосновения: гладкая, шершавая, рыхлая, глянцевая бумага. Прикасаясь к корешкам книг, скрывшихся во тьму прошедшего, мы начинаем понимать, чем станет книга для будущих поколений, - объектом материальной культуры, наравне с теми папирусами и пергаментами, которые когда-то были утешением мудрецов, орудиями жрецов, источниками сокровенного знания, наставниками на путях спасения.
Еще недавно большую часть нашего времени занимало чтение книг, а большую часть пространства - сами книги. Мы были со всех сторон окружены переплетами, тиснениями, титулами, страницами, корешками... И вот книги постепенно уплывают за исторический горизонт, оставляя на память осязательные ощущения: прикосновение к любимым корешкам, оглаживание переплетов с их глубокими тиснениями, тяжесть увесистых томов, перелистывание нежных страниц.
Страницы книги сереют и шершавеют, потому что восприятие читателя уже отталкивается от образа идеально гладкого и светящегося экрана. Книга ощутимо становится архаическим объектом. Ее бумажно-пыльный запах, легко мнущиеся страницы, сама ее материальность - признаки какой-то исчезающей цивилизации. Хожу среди библиотечных стеллажей - и чувствую себя как будто в Вавилоне или Древней Греции, хотя тогда и книг-то в гутенберговом смысле не было. В жанре книги еще можно творить раритеты, произведения искусства, но цивилизация уже покинуло это место. Глаза привыкли к эфирному пространству экрана, к бисерной россыпи электронных букв. Книжные шкафы, ряды корешков с тиснеными заглавиями - все это реликтовый слой в домашнем пейзаже, вроде бабушкиных нарядов или старинной мебели, - зона археологических раскопок.
Не станет ли со временем архаическим объектом и само тело? Сведенное к записи генетической формулы, оно станет легко передаваться по электронным сетям с терминала на терминал. В нашей цивилизации книга родственна телу, соприродна ему, поскольку некая информация занимает место в пространстве, обладает плотностью, инертностью, непроницаемостью для других тел. Но если информация вычитывается-вычитается из тела и начинает странствовать в виде каких-то кодовых матриц или электронных пучков, перебегая с экрана на экран, то само тело, как трехмерный пространственный объект, воспринимается уже как пережиток прошедших эпох. С исчезновением книги начинает исчезать и тело.
Американцам уже психологически трудно прикасаться друг к другу, потому что в самом жесте прикосновения чувствуется его архаичность, неадекватность той знаковой субстанции, какую люди из себя представляют. Люди становятся все менее телесными, утрачивают ощущение боли и удовольствия. Вместо болеющих органов - бесчувственные протезы; вместо удовольствия - здоровье... Прикасаться к другому в знаковом обществе - все равно как читать книгу, шевеля губами и водя пальцам по строкам. Только малограмотный может позволить себе так грубо и неприлично отелеснивать знаки.
Но потребность в осязании заложена в нас природой. Как показали исследования, дети, воспитанные даже в богатых приютах, отстают в умственном развитии, потому что не получают достаточного числа прикосновений, осязательной ласки от родителей. Поскольку осязание исчезает из обихода развитых информационных обществ, где практически все коммуникации совершаются на расстоянии, - общественный канал осязания перемещается из реальности в музей, на выставку тактильного искусства. По мере развития электронных систем и искусственного интеллекта, осязание все более будет переходить в музейно-реликтовый слой цивилизации. Возникнут ностальгические сообщества, где будут разрешаться и даже поощряться касания и где люди будут специально встречаться, чтобы ощутить "явь" и "сязь" друг друга.
Возможно, что данная выставка тач-арта станет стимулом для создания тактильных сообществ, где осязательность возродится уже в новом качестве - как особо лелеемая, искусно и искусственно воссоздаваемая среда.
*******************
Экспонат И. Даниловой и М. Эпштейна называется "Наши любимые книги" и
представляет собой ряд книг русской классической поэзии и прозы, заключенных
в продолговатый ящик. В ящике сделаны два отверстия (для правой и левой рук),
через которые можно прикасаться к корешкам книг. Сами книги остаются невидимыми.