Дискуссия вокруг книги Д. Андреева "Роза Мира: Метафилософия истории" (1950-1958, опубл. 1991)
и статьи М. Эпштейна "Роза мира и царство антихриста:
О парадоксах русской эсхатологии", 1994).

Три мнения, пять писем:
1. Письмо Ф. Синeльникова М. Эпштейну (май 2001)
2. Письмо С. Кладо М. Эпштейну (май 2001)

3. Ответ М. Эпштейна Ф. Синельникову и С. Кладо (май 2001)

4. Ответ Ф. Синельникова М. Эпштейну (июнь 2001)
5. Ответ С. Кладо М. Эпштейну (июнь 2001)

Уважаемый Михаил Эпштейн,

Благодарю Вас за то, что Вы нашли время и силы ответить на мое письмо. Хотя это был единый ответ мне и Федору Синельникову, должен заметить, что наши письма не были «консолидированным» вопросом к Вам. Да, мы с Федором знакомы, более того – мы друзья, и еще более того – единомышленники. Ваш очерк вызвал у нас яркий многочасовой спор, потому что наше впечатление о нем было разным. Соответственно разными оказались и вопросы, которые мы поставили в своих письмах. Я познакомился с письмом Федора после того, как его получили Вы, поэтому счел необходимым в своем письме обозначить именно те аспекты, которые мне кажутся наиболее важными и которых лишь вскользь касается Федор: противоречие между непринятием тоталитарности мироустройства «по Андрееву» и принятием власти как необходимого элемента справедливого мироустройства вообще.  К сожалению, этой темы в своем ответе Вы не обозначили, возможно, мне не удалось достаточно ясно сформулировать вопрос и ниже я попробую это сделать. Перед отправкой своего первого письма, я отослал черновик Федору, он случайно попал к Вам. Возможно, окончательный вариант Вы не получили или не прочли, и с этим тоже может быть связана неясность. На всякий случай я его прилагаю.
Я, разумеется, не возражаю против публикации всей или части нашей переписки. Единственно, я прошу Вас для публикации не использовать черновик, а все сокращения или изменения, которые Вы, возможно, захотите сделать, предварительно согласовать со мной. Заранее прошу прощения за такое «условие», оно связано исключительно с негативным опытом, который, конечно же, не имеет никакого отношения к Вам лично. Надеюсь на Ваше понимание.

Я так же прошу извинить некорректное слово «подмена» в оценке Вашего анализа «Розы мира». Позднейшие размышления привели меня к выводу, что «подмена» не является умышленной, а значит, можно говорить лишь о другом понимании. Таким «другим пониманием», очевидно, обусловлена и Ваша реакция на «эротизацию Божественного». Мне очень понравилось Ваше новое определение – «гендеризация», хотя Вы и оговариваетесь сразу, что это одно и то же. Между тем «гендеризация» - это не только дань моде в культуре и обществе политкорректности, окружающих Вас в стране пребывания. Это в нашем случае более корректный термин именно тем, что он не несет в себе сексуальной окраски, связанной с полом, а касается лишь разнообразия. А потому, пользуясь предложенным Вами термином, можно разделить гендеризацию Божественного и эротизацию Божественного у Даниила Андреева. К большому сожалению мы находим у него и то и другое, точнее, при гендеризации Божественного присутствует и связанная с ней сакрализация эротического.

Наличие в Божественном  Женственности не имеет никакого отношения к сексуальности, как нет и тени сексуального в Богоматери – образе или сути. (К сожалению, язык человеков не ангельский, и любые попытки в существующих словах выразить то или иное понимание надмирного обречены на корявые приближения, - развивать тему «мысль изреченная есть ложь» мне кажется здесь уже совершенно неуместным.)  Между тем, наличие множества, разнообразия в Абсолютном, даже «полярности» (но, что важно, полярности неантагонистической) делает «физически» возможным существование света, в котором «нет никакой тьмы». Без признания существования полярности в Абсолютном, мы вынуждены признать необходимость, если хотите «божественность», существования такой полярности вовне - для обеспечения развития, «жизнеспособности». Иными словами, признать необходимость и неизбежность существования дьявола для «полноты» Бога.

«Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что делало бы твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?.. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп». Эти слова «самого обаятельного дьявола в мировой литературе» и самого популярного - Воланда Булгакова - отражают величайшую подмену, которая является общепринятой истиной не только среди обывателей, но и многих мыслителей. Между тем неоспоримой заслугой Андреева мне кажется именно глубокое раскрытие «механики» жизни без зла, Бога без дьявола - именно через полярное, но неантагонистическое разнообразие в Божественном. К сожалению, сам он не вполне последователен в неантропоморфном исповедании Божественного, что и приводит к некоторой сакрализации эротики, которое Вы справедливо критикуете. Однако сам же Андреев предостерегает против нее, предостерегает, а не «подготавливает Царство Антихриста, которое, по описанию самого Андреева, есть стихия сексуальности, возведенной в религиозный культ».

Должен признать, что последовательное отрицание божественного, священного или даже онтологического в разделении и слиянии полов вызывает у меня глубочайшее уважение к Вашей системе и личную симпатию. И все же невозможно не заметить, что Андреев во вскрытии связи троичности «мирного» и «надмирного» не тождественен «культурному» перенесению Фейербаха (как не тождественен и противоположному перенесению о. П. Флоренского («Столп и утверждение истины»)), – противоречивость его вывода из его же откровения находится в плоскости все того же противоречия между Андреевым-мыслителем и Андреевым-визионером, так обстоятельно раскрытом Вами.

Противоречие это не сугубо андреевское – любой социальный мыслитель, сколь бы духовно развит он не был, вынужден создавать свою социальную модель в условиях существования и даже прямого владычества зла в пространстве трех измерений при несовершенной, «загрязненной» природе человека и природе вообще, искаженной «эйцехоре». Видя эту искаженность как визионер, Андреев как мыслитель в принципе не может предложить справедливого мироустройства без использования демонических инструментов – контроля, педагогики et cetera – которые, в свою очередь, приводят к еще большей несправедливости и прямому рабству. Однако ни Андреев, ни даже Шигалев, на которого Вы ссылаетесь, если можно так выразиться, не лукавят. Рабство заключено в самой искаженной природе человека, его постонтологической подчиненности материальному, зависимости от зла своей «природной» и, увы, часто своей «сознательной» частью, нередко - осознанно. Недуховное преодоление материи всегда карикатурно, всегда закономерно ведет к еще большему искажению - по «закону противодействия», - и в этом глубина трагедии порабощения человека. Даже лучшие примеры социального устройства, какими являются сегодня современные западные демократии как наименее насильственные, с распределенной, «распыленной» властью, не искореняют зла самого социального устройства, не делают человека вполне свободным (Вам, как очевидцу, это должно быть известно лучше, чем мне). И даже не отсрочивают царства антихриста, а лишь приближают его, будучи лидерами глобализационных процессов и изобретателями новых технических средств тотального контроля.  Христос был первым и последним человеком (человеком – в том числе), поднявшимся против зла как такового, против самой сути рабства и лишь Он, Спаситель дает нам возможность от этого рабства избавиться – в любви, но не во власти.

Проблема переустройства мира или социума заключается именно в том, что переустройство не властью – не в силах человека. А любое переустройство властью есть проявление зла, хоть и «во благо», и как следствие – оборачивается злом, «меньшим» или «большим». В этом причина невозможности построения царства Божьего на земле без Второго Пришествия, как я ее понимаю.

Вероятно, по-Вашему - это не так. Вы употребляете словосочетание «власть Бога», которое для меня – оксюморон, признавая тем самым власть недемоническим и даже Божественным инструментом. Но если допустить, что власть является таковым, становится непонятно, почему «царство Божие на земле» руками одних лишь людей неосуществимо. В этом и заключался мой главный к Вам вопрос, ответ на который я по-прежнему хотел бы получить - возможно, за те десять-пятнадцать лет, которые прошли с момента создания Вами очерка, Ваше мнение получило другие формы. Действительно, в те, теперь уже далекие, времена звучание «Розы мира» как теории и практики было совершенно другим. Для некоторых процессы, происходящие в империи зла, были знаком грядущей Розы мира (совершенно серьезно) и потому акценты Вашего очерка понятны. Времена изменились, но и «Роза мира» и вопросы, поднятые Вами, имеют смысл и значение и вне конкретного времени. Сам факт нашего диалога – лучшее тому подтверждение. Может быть теперь, когда время не давит необходимостью немедленного противостояния грядущей «Розе антихриста», можно по-иному понять некоторые термины «Розы мира». (Например, что «трансмиф христианства», не умаляет христианства и не приравнивается к нему, а лишь терминологически обозначает новое понятие.)
Явные противоречия, «недостатки» «Розы мира» не отнимают и не умаляют колоссального ее значения, критика, подобная Вашей, вызывает дискуссии и споры, но они необходимы, как необходима и сама критика. При некоторых разногласиях по поводу Вашего очерка мы с Федором сошлись в том, что Ваш критический анализ – самый вдумчивый и самый серьезный из всего «отрицательного», что нам доводилось читать о «Розе мира». Ваша работа нашла свое неожиданное продолжение спустя десять лет, возможно, наша дискуссия будет иметь какое-то продолжение в будущем - времена будут меняться, и вместе с ними будет меняться наш мир и наше понимание мира.
 

С уважением,

Сергей Кладо.

P.S. Боюсь, что мой главный вопрос опять затерялся в репликах, но надеюсь, все же, в какой-то форме получить на него ответ.