Двух более не менее серьезных людей
По поводу нового пришествия ангелов –
О развивающемся Боге, условных и
Безусловных ценностях, симметрии и асимметрии:
Некоторые ненавязчивые соображения о прочитанном
И  НЕ  БОЛЕЕ  ТОГО

ВЕРА ЗУБАРЕВА (поэт, филолог) –
АРОН КАЦЕНЕЛИНБОЙГЕН (экономист, философ)

После того, как двое более не менее серьезных людей ознакомились с данным изысканием, они решительно принялись за его обсуждение. Обсуждение это было интересно уже тем, что оно не было осуждением, хотя, с другой стороны, не было и при-суждением магистерской степени безымянному автору трактата. Эти двое людей крайне избегали крайностей и посему полностью сосредоточились на анализе прочитанного, а не на его оценке. Суть их исторической беседы передана одним неисторическим лицом, пожелавшим остаться в ореоле неизвестности, дабы снискать себе славу человека скромного.
Вполне возможно, что того же рода скромность была присуща автору трактата, чье имя до сих пор еще не известно. Тем не менее, свидетельство о происшедшей беседе, оставленное этим лицом, со временем поместят это лицо в какую-нибудь энциклопедию вместе с его гипотетическим портретом и датами.

АРОН. Как я понял, создание ангелов было первой попыткой Бога сотворить нечто неживотное, отличающееся по функции и назначению от прежде созданного животного мира.

ВЕРА. Да, по замыслу автора трактата выходит, что ангел предшествовал появлению человека. Бог создал ангела не так, как Адама: Он не наделил его творческой сущностью, хотя Адам, как следует из Книги Бытия, поначалу был создан для вполне прагматических целей – вспашки земли Эдемской. «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его». (Быт.2,15) Однако в Адаме, в отличие от ангела, уже был заложен творческий потенциал, и Бог со временем предпринял попытки развить этот потенциал, приказывая Адаму дать имена животным и птицам. Функция придумывания Адамом имен всему живому подобна божественному Сотворению вселенной по Слову.
Тем не менее, Адам остался всего лишь прекрасным исполнителем при Господе, которому по-прежнему принадлежала инициатива. С этой точки зрения, возникает вопрос о Древе жизни как структуре, должной простимулировать человеческое любопытство. Если посмотреть на Адама как на равновесную систему, то Ева явилась именно тем всплеском, который нарушил губительное равновесие и создал предрасположенность к развитию, а именно: любопытство Евы явилось толчком к пересмотру человеком всех его прежних отношений с миром. Из создания человек превращается в создателя во всех смыслах этого слова – он создает себе подобных (прежняя функция Бога), преображает мир, неблагоприятный для жизни, и приспосабливает его для себя, сотворяет себе помощников, усиливающих его могущество.

А.  В связи с этим интересно будет заметить, что именно так обстояло дело в экономике. Традиционно считалось, что основной задачей экономистов является вопрос о том, как привести систему в стадию равновесия. Экономисты считали, что если появились экономические сдвиги, то нужно немедленно все уравновесить. Они мечтали, чтобы все было спланировано и уравновешенно, включая технический прогресс. Однако, технический прогресс и есть именно тот фактор, который создает неравновесие, всплески в системе, столь необходимые для развития системы. Но неравновесие так же опасно, как и безмятежное равновесие, поскольку оба содержат в себе скрытую угрозу разрушения системы.
Эти факты были поняты Шумпетером, который сделал акцент на иной роли экономистов. Их задача должна сводиться к созданию таких состояний в экономике, которые бы удерживали в ней некий порядок системы, чтобы система не уничтожила самое себя и, вместе с тем, давала бы возможность возникновения новых всплесков. Т.о. сложность заключается в том, чтобы найти ту меру управления, при которой система могла бы развиваться, не будучи жестко детерминированной или, напротив, пущенной на самотек. Именно в этом плане интересно замечание автора трактата, что «ангелы не понимают диалектического пафоса жизни». Нарушение равновесия с последующим созданием условий формирования новых неравновесий и есть предмет диалектической логики. Классическая логика, как известно, занимается снятием заданного противоречия, тогда как диалектическая логика сначала создает противоречия, а затем снимает его настолько, чтобы создать условия для возможных новых неравновесий.

В.  Между прочим, на понятии о  нарушении равновесия с последующим созданием условий для дальнейшего развития и построена в «Трактате» версия об эволюции Духа Божьего, ставшего Господом, в смысле сотворяющей действенной силы.

А.  Вообще воникает вопрос, для чего Богу понадобилось создавать ангела и человека, если Он всемогущ и не нуждается в помощниках.

В. Можно, к примеру, сказать, что Господь это делал для собственной забавы, как создают игрушки.

А.  Но согласитесь, что игрушкам не даются такие серьезные функции, как были даны ангелу и человеку. Судя по человеческому опыту, создание всевозможных машин и компьютеров обусловлено нуждой человека в помощнике, усиливающем человеческое могущество. Так, если изменить традиционное представление о Боге как неразвивающейся субстанции, то можно сказать, что Бог создает себе помощников в лице ангела и человека для дальнейшего развития своей собственной мощи. Он нуждается в помощниках двух типов: в исполнителях, которым бы Он отдавал приказания и которые бы следили за выполнением всех Его заповедей, и в творцах, к которым относятся люди.

В. Ваша  идея развивающегося Бога несомненно вдохновила автора трактата. Без труда можно заметить, что его Бог – ищущий, экспериментирующий.

А. Идея развивающегося Бога родилась у меня из прочтения Ветхого Завета. Первый вопрос, который возникает в связи с прочтением, - следующего плана. Если Бог действительно  всезнающий, почему же он заранее не предвидел все те «неприятности», которые повлекут за собой создание человека? Зачем Ему понадобилось создавать такого во всех смыслах греховного человека, который склонен нарушать Господнии  запреты? Было ли создание человека «греховного» оошибкой Творца или непредвиденным результатом? Различение ошибки и непредвиденности имеет существенное значение для понимания концепции индетерминизма, как я ее себе представляю.
Говорить об ошибке можно тогда, когда есть знание о том, как надо, и наше пренебрежение к правилу приводит к ошибочному действию. Например, ошибка в рассчетах или ошибка ученика в диктанте – это все небрежности человека перед лицом правила.
В случае же, когда между первым и последним шагом нет строго обусловленной связи, когда на пути преодоления неизвестности какой-либо шаг оказывается удачным или неудачным, следует говорить о непредвиденном результате. Так человек, неимеющий программы по достижению своей конечной цели, не может в принципе сказать, какой из его шагов будет правильным, а какой нет. Он может только оценить, в какой мере его шаги предрасполагают к благоприятному исходу. И его оценка своей собственной позиции – субъективна, поскольку нельзя разделить оценивающего и исполняющего: оценивающий сам же является и исполнителем. Непредвиденный результат и есть сигнал того, что система не детерминистская, что происходит постоянное развитие и изменчивость, которые должны быть оценены исполнителем в каждый новый момент времени.

В.  Но Бог не может ошибаться по определению! Ясно, что если Он владеет знанием, о связи всех концов и начал, оо никогда не впадет в ошибку. Получается, что Бог сам не знает как пойдет развитие мира, ибо Он развивается вместе с миром.

А.  Конечно! Именно этим и вызвано покаяние Бога после Всемирного Потопа и Его обещание никогда не уничтожать создание рук Своих. Зачем же Богу уничтожать, а затем каяться, если Он знает наперед последствия своего деяния? Только в случае незнания  последствий от деяний оправдывается подобное поведение Бога. В связи с этим я сформулировал 10 вопросов по Торе, уже сама постановка которых призвана обратить внимание читателя Священной Книги на индетерминистские моменты текста. Мое мнение состоит в том, что в основе эпистемологии авторов Торы лежало стихийное индетерминистское видение. Попытка рассуждений в этом русле, основанная на анализе Торы, позволяет рассматривать Бога как Ограниченное и Самосовершенствующееся творящее начало.

В. Очень похоже на то, что Ветхозаветный Бог с самого начала не знал программы сотворения и развития мира.

А.  Разумеется! Если бы это было так, то зачем бы Господу действовать поэтапно, формулируя каждый раз задачу нового этапа? По логике, он долже был бы просто объявить свою программу и мгновенно осуществить ее.

В.  Да, тем более, что в некоторых религиях Бог создает мир мгновенно, тогда как в Торе сотворение представлено дискретно – в шесть дней.

А. И заметьте, что каждое новое сотворение сопровождается оценкой Господа. Это весьма не характерно для Бога Всезнающего, которому явно не нужно тратить время для оценки, поскольку Он не мог бы создать ничего иного, кроме замышляемого. Для детерминистского Бога замысел и результат совпадают. Так, в нашей повседневной жизни мы  контролируем лишь то, что может дать отклонение от намеченного. Система контроля в фирме, к примеру, создается, когда нет гарантии, что получено будет желаемое. Это связано с тем, например, что трудно сформулировать требования к входу и пути его преобразования, т.е. с отсутствием уверенности в том, что в исходном пункте не появятся отклонения от намеченного: в материалах, технологии, оборудовании.

В.  И зачем творцу, знающему все наперед и приложившему столько усилий к созданию своего детища, понадобилось уничтожить свое собственное творение...

А.  ...а после каяться за содеянное и давать клятву не уничтожать больше человечество? Удивительно также, что Бог не только создает существо по своему подобию, но и ведет себя с ним, как с равным: борется с ним (борьба с Яковым) и принимает его критику (беседа с Моисеем).

В.  Создается впечатление, что Господь создал систему, которая сама, в свою очередь, должна развивать Его. В этом плане, мне кажется интересной вторая глава Торы, которую я воспринимаю не как вариант, а как второе Сотворение. После того, как мир был в общих чертах создан Господом, Он оставляет ему свободу развиваться самостоятельно, определяя в общих чертах направление этого развития: «Живите, размножайтесь» и т.д.
      В это же самое время он выделяет участок земли для Себя, для своих дальнейших опытов и продолжает Сотворение, но уже более рационалистическим способом. Он также не знает результата своей деятельности, как и в первом случае, но Он ведет себя более определенно. Если в первом сотворении Бог представлен как творец в большей мере спонтанного типа, а само сотворение как осуществление фантазий, роящихся в голове Божества, то второе сотворение оставляет впечатление работы Господа с подопытным материалом..
      Кстати, мне думается, функциональное отличие художественного образа от простого образа связано с тем, что художественный образ направлен на возбуждение фантазии. Просто образ может выполнять как прагматические, так и эстетические функции. Художественный же образ – индетерминистский по своей сути, поскольку он формирует предрасположенности, потенциалы, а не программы. Художественный образ проистекает из эстетического образа, и структурно ему присущи те же компоненты, что и эстетическому – «позиционность» ( в отличие от программности) и эмоциональность (необязательный компонент, согласно Вашему усению об эстетическом образа).
        Кроме того, художественный образ использует свои собственные художественные средства (художественные приемы), которые направлены, как было сказано, на возбуждение фантазии. Фантазии, как известно, связаны с разрывами, «пропастями», которые должны быть преодолены интерпретатором (читателем или самим художником, выступающим в роли интерпретатора). То есть фантазии не связывают все начала и концы, как это делает программа.
 Бог в первом сотворении напоминает мне больше художника. Впечатление, что один образ, сотворенный Господом (Свет), влечет за собой следующий, как одна фантазия – другую третью и т.д. У Господа как бы нет всей полноты воображаемого замысла, поэтому он сравнивает реализацию замысла с фантазией и оценивает полученный результат по сделанному. Второе сотворение – это уже создание и анализ неких схем, а не фантастических образов. Оно происходит по-иному, «лабораторным» способом. Соответственно и оценка дается не по тем критериям, по которым она дается в первом сотворении.
Критерий красоты как таковой отсутствует в Господней оценке при втором типе сотворения. Бог только оценивает, способна или не способна его модель выполнить то, чего бы Ему хотелось и заслуживает ли его детище наказания или поощрения. Так, Адам был создан с единственной прагматической целью – как существо, должное вспахивать землю, ибо «не было человека для возделывания земли» (Бытие, 2,5) Затем Бог создает животных и птиц и требует, чтобы человек назвал их. То есть, Он как бы хочет понять, способно ли его создание выполнять те же операции, что и Он сам – давать имя всему живому. При этом Бог не оценивает, хорошо ли, что Адам сумел дать имя всему живому или нет. По-видимому, оценить осуществление глобальных фантазий оказывается легче, поскольку (если принять Ваше определение красоты как потенциала к развитию) на макроуровнях вопрос красоты решается в общих чертах, по глобальным безусловным оценкам...
Вселенная, созданная в первом Сотворении, оценена по ее способности к развитию в целом. Можно говорить о том, что первое Сотворение связано с формированием уровня безусловных ценностей. Второе же Сотворение делает акцент не на человеке вообще, а на человеке в определенных условия, конкретном человеке. И вот здесь начинается этап формирования условных ценностей и их корреляции с безусловными. Тогда-то и встают перед Создателем во всей полноте проблемы, связанные с формированием морали (заповедей) и закона, - поскольку, имея дело с абстрактным человеком, Господь не мог выйти на подобный уровень проблем. И это еще одно подтверждение Вашей концепции развивающегося Бога: будь Он от начала и до конца детерминистским, ему не нужно было бы создавать свою «лабораторию». Экспериментирует ведь тот, у кого нет полного знания о предмете.

А.  Бог явно не знал, как поведет себя Змий по отношению по отношению к своему долгу охранять Древо Познания, иначе зачем бы Он делал стражником самое ненадежное в Эдеме существо? Но еще более интересный вопрос заключается в том, почему Бог, увидев коварство Змия и в целом выявив чистую и нечистую плоть, говорит Ною, что их всех нужно взять в ковчег и сохранить во время Потопа с тем, чтоб они могли потом размножаться
        Создатели Торы в основу своего представления о развитии положили концепцию сохранения многообразия. Сохранение многообразия может быть продиктовано прямо противоположными причинами: как условиями, при которых все в системе програмно согласовано, так и условиями, при которых неизвестна цепь событий. В первом случае важно наличие  разных  объектов, поскольку каждый класс выполняет функцию, которая важна для другого класса объектов, входящих в систему.
Можно допустить, что создатели Торы уже видели экологическую целостность, взаимосвязь и взаимообусловленность различных живых организмов. Вместе с тем, наличие различных объектов может быть важно и с точки зрения непрограммного творчества. Речь идет о динамике развития в неопределенном будущем. А если при изменении условий один класс объектов уменьшится количественно, то возрастут другие объекты и универс как экологическая система будет иметь широкие возможности для дальнейшего развития. Важно то, что для развития все имеющиеся классы объектов нужны. Нет классов объектов или их разновидностей, которые были бы абсолютно хороши или абсолютно плохи, и их надо было бы всех уничтожить. Плохими могут оказаться лишь отдельные объекты, входящие в класс, или даже их группы, но не весь класс. Да при этом плохими они часто оказываются с локальной условной точки зрения. При перемене условий их оценка может коренным образом перемениться.

В.  В Трактате говорится, что ангелы сплошь состоят из совести. Мне известно, что автор трактата разделяет Ваше представление о совести   как о со-вести, то есть вселенской вести о моральных принципах, которые заложены в человеке на уровне подсознания..

А. Да, идея индетерминистского мира и связана в моей концепции с необходимостью различать условные и безусловные ценности. Точнее, я говорю о спектре оценок, характеризующихся мерой безусловности. Когда мы не можем «дотянуться» до конца, и возникает тот самый вопрос об оценке: по каким критериям может быть оценено событие, если оно проецируется на бесконечность, иными словами, - если условия невозможно определить, поскольку нет программных связей между шагами?. Тогда- то и возникает проблема безусловных и условных оценок. Когда мы мыслим стратегически, но не можем определить всю полноту условий, при которых наши решения были бы верны, мы вынуждены пользоваться безусловными оценками. Безусловные оценки, как и условные, могут быть локальными или глобальными, т.е. относиться как к индивидууму, так и к обществу.

В.  Но в Трактате сказано, что ангелы «сплошь состоят из совести». Что же собой представляет «ангельская совесть», соответствует ли она человеческой?

А.  Понятие совести соотносится прежде всего с индивидуальностью. Совесть, в отличие от морали, связана с индивидуальными, а не коллективными ценностями. Это безусловные глобальные ценности, «пропущенные» через индивида. Мораль же относится к коллективным  безусловным глобальным ценностям. Это то, что коллектив вырабатывает для всего общества. Мечта же марксистов, например, была лишить оценку индивидуальности и привить личности коллективные принципы оценки. «Ангельская совесть», по-видимому, близка к такому типу оценки, которая привита индивидууму извне и не «пропущена» через его индивидуальную систему ценностей.

В.  В ангеле из «Трактата» отсутствует индивидуальное начало. Поэтому-то ему, в соответствии с тем, что говорит автор «Трактата», «не хватает таланта». Талант предполагает индивидуальное участие в творческом акте. В ангеле индивидуальное и коллективное слито Он – носитель Божественной морали, и его совесть – коллективного свойства. В человеке же нет полного слияния всеобщего и индивидуального. Все оценки он пропускает через себя и выстраивает собственную систему ценностей. Человеческая совесть, поэтому, отлична от ангельской.

А.  Таким образом, вырисовываются следующие типы оценок: локальные и глобальные( связаны с представлением о том, для кого вырабатываются оценки – для одного или всех), индивидуальные и коллективные (связаны с представлением о том, как формируются данные оценки – изнутри или извне).  Все этапы оценок могут быть как условнымми, так и безусловными.

В.  Следующий вопрос заключается в том,  способен ли ангел посмотреть на человека  как такового, то есть вне его принадлежности к числу праведников или грешников. Иными словами, способен ли ангел понять безусловную ценность  человека? В Трактате тема раскаявшегося Бога связана с предположением, что Бог вдруг осознал высокую безусловную ценность человека. После Потопа человеческая жизнь переоценивается Господом – она должна продолжаться вне зависимости от того, нарушает ли человек Божьи запреты или нет, т.е. вне зависимости от его условной оценки сегодня. До сих пор Бог рассматривал человека в соответствии с соблюдением Его морали. Способен ли на подобный пересмотр своих взглядов ангел?

 А.  Думаю, что нет. Ангелы должны следить за выполнением Господней морали. Мораль как категория безусловная противопоставлена закону как категории условной: закон дает представление о мере наказания или поощрения, в зависимости от того, при каких условиях произошло то или иное событие. Возьмите, к примеру, убийство. По закону, убийца может быть оправдан, если он защищался от нападения или уничтожил врага. Но существует моральная заповедь «не убий», в соответствии с которой любое убийство требует раскаяния. Ангелы как раз и должны заниматься вопросом стратегий, а именно: они следят за выполнением морали.

В.  Безусловно, автор Трактата находился под влиянием Вашей концепции условных и безусловных ценностей, и это сказалось, например, на его четком различении понятий стратегии и тактики: его ангелы пытаются «приспособить душу для своих стратегий».

А.  Действительно, вопрос стратегии и тактики связан с представлением о ценностях. Для человека, мыслящего тактически, важны только условные оценки, поскольку в своих решениях он опирается на конкретные условия. Он знает (или полагает, что знает), как связать его первый шаг с конечной целью. Стратегия же предполагает совершенно иной подход к проблеме преодоления неизвестности. В условиях неопределенности человек должен подготовить мощный потенциал на случай всякого рода неожиданностей. А для создания потенциала он должен принять в расчет все существующее многообразие и взаимоотношения его составляющих и дать ему безусловную оценку. Именно так поступает позиционный шахматный игрок, анализирующий позицию, исходя из безусловной ценности шахматных фигур и отношений между ними.

В. Мне приходит на ум сравнение с ученым и садовником. По всей видимости, ученый должен мыслить стратегически, поскольку он как никто другой понимает важность сохранения существующего растительного и животного мира. Он не устанавливает приоритеты, а исследует многообразие структур и функций. Задача ученого сводится к сохранению этого многообразия, поскольку невозможно предсказать, при каких условиях какой вид сыграет решающую роль. Садовник же вынужден мыслить тактически, так как для выращивания плодов или цветов он должен избавляться от определенного  сорта насекомых, которых он определил как «вредных». Это и есть оценка по условиям. Известно, что широкое истребление определенных видов насекомых, животных и растений влекло за собой экологические катаклизмы, так как в новых условиях нарушение баланса оказывалось подчас трагическим.

А.  Я должен согласиться, что эта паралель между ученым и садовником очень точно иллюстрирует суть двух подходов к вопросам детерминизма. Поэтому мне и кажется, что ангелы следят исключительно за исполнением морали, а за исполнением законов человек сам в состоянии проследить. С человеком и ангелом более не менее понятно. А какие типы оценок присущи Богу? По всей вероятности, Он должен сочетать в себе все типы оценок, включая индивидуальные и коллективные.

В.  Если следовать Вашей концепции развивающегося Бога, то можно говорить о том, что с созданием Адама начинается формирование и развитие индивидуальных  ценностей Господа. Адам является переходом от обезличенных сынов Божьих (тех самых исполинов, которые, по-моему разумению, были людьми от первого Сотворения) к индивидуальному человеку. Апогей индивидуальной оценки достигается сотворением Евы. Она смогла нарушить  Запрет, поскольку ее собственная оценка Древа возобладала над Божественной оценкой опасности Познания. Категория совести, очевидно, дана в Ветхом Завете в становлении. Ни Адам, ни Ева не обладают развитой совестью, в Вашей трактовке этого понятия. Адам больше придерживается Господней морали, и поэтому ему нужен толчек со стороны, чтобы переоценить свой взгляд на Запрет. Ева же отдает предпочтение индивидуальной оценке, но не сочетает ее со вселенским глобальным видением. И может быть это  и помогает ей легче переступить Запрет (иными словами – страх).

А.  Момент раскаяния связан с индивидуальной оценкой. Не случайно в «Трактате» сказано, что «угрызения выпадают на человеческие субъекты». Ветхозаветный Бог тоже раскаивается после совершения Потопа. И этот момент Божественного раскаяния и есть сигнал того, что у Бога сформированы индивидуальные ценности, совместившие в себе глобальные безусловные оценки мира – Господняя совесть.
В момент раскаяния с наибольшей остротой проявляется Божественный гуманизм. Господь из моралиста превращается в человеколюба. На какое-то время Бог позабыл об индивидуальности человека, не связал его попытки нарушить мораль с желанием найти наилучшее индивидуальное решение своих проблем. Но когда Господь осознал, что нарушения возникают именно потому, что человек еще и индивидуален, как его Творец, и ему требуется всякий раз искать оптимальные решения своих вопросов за счет корреляций морали и условий, Он раскаялся в намерениях уничтожить свое детище.
Ангел же следит за одной стороной – моралью. Индивидуальность его не интересует вообще. Поэтому ангелу не приходится пересматривать своих взглядов на оценку человека. Ангел лишен диалектики, как следует из «Трактата». Человек же должен постоянно разрешать конфликт между совестью и индивидуальностью. Бог «приставил» к нему ангела, чтобы в борьбе за свою индивидуальность человек не впадал в крайности – не превращался в «дистиллированную субстанцию» и не становился исчадьем ада. В этом смысле ангел помогает держать человеку необходимый баланс. Но в «Трактате» действуюи также и падшие ангелы. По какому принципу они противопоставлены «непадшим»?

В.  В Трактате сказано, что

«Падший ангел проявляет интерес к индивидуальности -
 Ему ценен глаз, пока тот не вытек».

Очевидно, это и есть указание на то, что падший ангел мыслится автором трактата как крайность по условным ценностям. То есть, непадший ангел оценивает все исключительно по коллективным глобальным безусловным ценностям, тогда как падший ангел «работает» только на локальных индивидуальных условных. Это и означает, что у него нет совести. Он втирается в человеческое доверие, пытается понять сиюминутные нужды своих «клиентов» с тем, чтоб предложить именно те соблазны, за которые человек в данный момент времени готов расплатиться собственной душой. Падший ангел хорошо понимает именно эту моментальность греховных желаний человека, способность грешника раскаяться и отречься от прежних вожделений. Его задача состоит в том, чтобы успеть выхватить тот момент колебаний своей жертвы, когда она не в силах скореллировать свои сиюминутные желания с их безусловной оценкой – совестью и моралью, а также с законом.

А.  Стало быть, сочетание этих двух крайностей – условности и безусловности -  и есть то, что представляет собой человек... Хотя нет, человек включает в себя все типы выше перечисленных ценностей. Я бы сказал, что человек, как и его Творец, - это комбинация всех черт. Тогда получается, что ангел, падший ангел и множество других искусственных существ («скусственных», поскольку «чистых» типов не существует в действительности) – это  все эманация Бога или Человека. Можно даже составить такую табличку, из которой было бы видно, что стоит за тем или иным типом, таким, как «грешник», «праведник» и т.д.

В.  Праведником будет тот, у кого индивидуальные и глобальные ценности положительные, а грешником, соответственно, - отрицательные.

А.  Да. А вот наличие положительных индивидуальных и отрицательных глобальных я бы соотнес с типом «Робин Гуд». Сразу же нужно оговориться, что Робин Гуд представляет собой смешанный тип, то есть он несет в себе и глобальное положительное тоже – помощь бедным, например. Но Робин Гуд ярко сочетает в себе положительные индивидуальные качества с нарушением морали. Он грабит и убивает, не раскаиваясь в этом, поскольку для него «не убий» в безусловном смысле этого слова не является моралью. Это тип дьявольской красоты, которую я понимаю как сосуществование глобальных отрицательных ценностей наряду с глобальными положительными.

В.  Вообще мне кажется, что трудно найти в литературе чистый тип с положительными глобальными ценностями. Пожалуй Робина Гуда можно оставить в нашей таблице как близкого по своим качествам к требуемому типу. Только необходимо принять во внимание все связанные с этим оговорки. Другой тип, с отрицательными индивидуальными и положительными глобальными, может быть назван кающимся грешником. Это должен быть слабый человек, немогущий устоять перед соблазнами, но вместе с тем имеющий глобальные положительные ценности о Боге, добре, душе.

А.  А вот прагматик не имеет никаких глобальных ценностей, у него только положительные индивидуальные. Он всегда будет действовать локально, соизмеряя все с сегодняшней выгодой. Если отобрать у него положительные  индивидуальные ценности, то получится настоящий робот.

В.  А если прибавить к роботу отрицательные глобальные ценности, то это будет то, что мы называем «адская машина», всеобщее зло, лишенное индивидуальных черт. Можно назвать этот тип Мефистофелем. Вообще же, на что бы мне хотелось в данном случае обратить внимание, - это решение вопроса симметричности автором трактата.
Распространенное бытовое представление о симметрии связано с акцентом на зеркальное подобие половин целого. Автор же трактата выделяет те незаметные отклонения в половинках, которые, в конечном итоге, приведут к совершенно оригинальному развитию каждую половинку. Я имею в виду, что добро и зло в искусстве обычно представляется как симметрия с противоположным знаком. Так, ангельское и дьявольское  - это переход некой сущности из плюса в минус:  ангел – падший ангел. По этой схеме ангел у автора Трактата должен был бы быть ориентирован на глобольные положительные ценности, а падший ангел ориентирован в принципе на другого рода ценности – он работает не с безусловными, а с условными оценками. Он и возникает не как зеркальный двойник, а как постепенно развивающееся из незаметных, на первый взгляд, собственных особенностей, существо нового типа.

А.  Это напоминает мне историю с системой, давшей неожиданный сбой в результате того, что принимались в расчет те мелкие особенности, которые отличали ее от систем ее типа. Развитие и накопление этих особенностей и дали тот неожиданный результат, непосредственно связанный с предметом современной теории хаоса. По-видимому, здесь  вы говорите о промежуточной форме, которая связана с возникновением предрасположенностей. В предельном случае эти накопленные изменения могут оказаться столь разбросанными, что создают хаос, в современном смысле слова. Т.е. здесь мы можем иметь дело с некоторыми глубоко скрытыми отношениями порядка, как числа  Фейгенбаума и т.п.

В.  Да, в «Трактате» нет привычных «двойников» с противоположным знаком. Каждая эманация проистекает из собственных особенностей, а не общего подобия. По крайней мере, так представляет себе сотворение нового, автор Трактата.

**************************************************
Читатель давно уже отложил в сторону книгу, а эти двое еще долго беседовали, и беседа уводила их все глубже и глубже, или все дальше и дальше, или все выше и выше – в масштабе Вселенной все эти пространственные определения сливаются в одно.