Вадим Скирда

Дарна: славянский архетип мифологической реальности

        Первое понимание того, что есть Дарна, пришло ко мне когда я, перелопатив множество разрозненных и разномастных работ господ славянских неоязычников, тем или иным образом касающихся фундаментального представления о языческих ценностях и о язычестве в целом, столкнулся с тем, что во многих из них фигурирует некое таинственное и в высшей степени абстрактное понятие о Дарне, как об особом состоянии сознания, характеризующимся достижением и пребыванием в некоей метафизической гармонии с природой, в котором, согласно утвердившемуся мнению, и находились наши достославные предки ещё в незапамятные времена и которое безвозвратно утеряно в наши дни, или же, по крайней мере, труднодостижимо. Однако, подобная трактовка показалась мне недостаточной и половинчатой, скупые и туманные формулировки того, что стоит за многозначительным словом "Дарна" навеяли и открыли во мне то, что неоднократно проглядывало сквозь архетипические напластования, прочно укоренившиеся в сознании человека имеющего представление о собственных корнях и, мало того, знающего и чтящего их.
    И на самом деле, взаимоотношение с природой, окружающей реальностью - есть первичное и необходимое условие бытия человека безотносительно ко временной эпохе, в которой он существует. Тем не менее, будучи людьми технической цивилизации, в которой практически не осталось места для физического ежесекундного столкновения с борьбой за выживание, в которой эта самая борьба оказалась вытеснена в область эмоционального, психологического, разрядившись целым батальоном слабопреодолимых комплексов и фобий, нам тяжело себе представить, что когда-то сознание человека было устроено совсем по-другому. Вернее сказать, будучи тем же самым - неотъемлемой принадлежностью человека, как биологического вида, обладающего разумом, оно совершенно по-иному воспринимало явления окружающего мира. Возможно, именно так воспринимают мир некоторые высшие животные, ставшие для людей первыми божествами - тотемами. Для них в природе нет ничего мёртвого, неодушевлённого, механического. Представим себе живущего натуральным хозяйством человека, для которого успех, удача в делах в первую очередь зависят от обстоятельств, над которыми он, на первый взгляд, не властен, таких как то: урожай/неурожай, война/мир, погода/непогода. Даже не наделяя нашего предка какими-то особыми невероятными для нас возможностями, можно сказать, что естественно, первые мыслеустремления его были направлены на предотвращения негативных и привлечение полезных для себя сил природы. Такой человек находился в постоянном диалоге с природой, благодаря её за свое существование, принося требы - жертвы/подношения/просьбы, вступая в сговор с собственноручно сотворёнными по мере надобности богами, заключая с ними сделки, торги, меняя их по мере собственной духовной и интеллектуальной эволюции. Божество - идол/кумир/тотем представлялся не более чем друг, коллега, соратник, но действующий на принципиально ином фронте, в ином срезе бытия. Более того, любой предмет из повседневной жизни наделялся собственным "Я", прежде чем срубить дерево язычник заранее просил у него прощения, говорил с ним на равных, как с собственным братом, ковал ли меч, пахал ли поле - сталь, земля, кровь имели свои сокровенные желания, и желания эти безоговорочно принимались в расчёт человеком - благодарным пользователем дольнего мира. При этом, все эти действия, выглядящие на первый взгляд для современного человека непосвящённого нелепыми и бесполезными, на самом деле, являлись в высшей степени ненапрасными и осмысленными. Человеческое сознание, представляющее собой квант, единую мельчайшую и неделимую порцию мирового разума, содержащее в себе всё, что только возможно и на макро уровне, то малое, что подобно большому, в соединении с такими же субстанциями - волями единомышленников, образовывало совершенно реальное, то бишь действующее, энерго-информационное поле, объект, дух, эгрегор, то, что с нашей колокольни видится как мифическое, сказочное, запредельное, магия или мистицизм - для предка являлось единой и непреложной действительностью или Явью. Навь - всё то, что не укладывается в прокрустово ложе Яви, та случайность, которая будучи лишь частным случаем более общей закономерности, ещё не нашла себе отражения в Яви, это эволюционирующее поле деятельности всевозможных сил и течений, так, в наше время явью стало то, что древнему человеку казалось бы колдовством, порождением пекельного царства Нави, Сатаны или ещё кого-нибудь, кто в ответе за манипуляции с Явью, так и наоборот, многие достижения языческой древности, утраченное понимание некогда очевидных взаимосвязей - для нас превратились в магию и мистицизм. Поляризованные, открытые для восприятия и единонаправленные элементарные частицы единой ментальной субстанции насыщали собой мёртвые и недостаточно одушевлённые предметы, что сейчас оказалось прерогативой лишь немногочисленной и крайне редкой выродившейся касты жрецов-посвящённых, во многом профанирующих первоначальную традицию и насаждающих в общественном мнении негативное, а подчас и враждебное к ней настроение как к шарлатанству и язычеству в худшем, ругательном смысле этого многогранного и неоднозначного понятия. Таким образом, логично предположить, что окружение древнего человека вполне реально носило живой одухотворённый характер в совершенно обыденном, бытовом смысле, повсюду можно было наблюдать истечение сил и влияний, а постижение природы, имеющей собственное равноценное "Я" достигалось лишь посредством нахождения общего с ней языка, и язык этот был человеческим, так как только в равновесном симбиозе с человеком она сама приобретала его черты. Сказочные мифологические персонажи, говорящие растения и животные - вовсе не выдумка и не красочная аллегория. Где-то здесь, близко, почти на расстоянии вытянутой руки и коренится понятие Дарны, как постоянного ежесекундного видения и слышания природы, её сил и намерений, приведение собственных целей в единое русло с её необходимостями, своим родом, племенем, княжеством и т.д. Вполне возможно, что среди таких людей могли существовать и некоторые особо наделённые силой личности, способностью видеть подобные тонкие взаимосвязи и, более того, воздействовать на них, то есть шаманы, волхвы, маги и проч., те, для которых законы мира дольнего - Яви являлись более чем очевидными и осязаемыми, а мир неявный - Навь представлялся для них открытым полем деятельности на благо общины.
    Я ни в коей мере не берусь идеализировать языческие ценности, но тем не менее, в славянском мире одним из краеугольных понятий, воплощавших в себе то, что сейчас мы могли бы назвать законами нравственности и морали, вкупе с некоторыми юридическими нормами, являлась Правь - связующее звено между Явью и Навью, нечто врождённое и привитое многими поколениями на интуитивном уровне, то что не следует растолковывать и объяснять, преступление против чего - Кривь каралась здесь и сейчас, не дожидаясь смерти и последующих мытарств - идея более позднего периода развития (или упадка) цивилизации. Правь же, в терминологии Фрейда - филогенетически, то бишь на уровне генома плюс последующим эволюционным идеологическим привнесением в сознание во время жизни индивида, много тысячелетий наследуемая субстанция, вошла в архетип славянина, лишь сравнительно недавно оказавшаяся старательно забытой и вычеркнутой из упоминания в официальной литературе. А между тем, именно эта мощная и жизнеспособная парадигма заложена в фундамент православия (славить Правь) - пожалуй единственной религиозной конфессии, сохранившей некоторые традиционные черты и воспоминания о своих корнях. Соблюдение Прави - непреложное условие бытия в Дарне. Среди всего прослеживались те духовные нити, посредством которых регулировалось равновесие - равноденствие сил и влияний, а вероятностный туман случайностей Нави подчинялся строгому упорядочению в соответствии с Правью. Дарна - это понимание неслучайности своего пребывания на земле, это знание верности своих поступков, человеку в Дарне ничего не стоило без колебаний лишить жизни заслуживающего это врага, при этом не становясь безжалостным, лишённым милосердия бессердечным убийцей, но, с другой стороны, ему и в голову не пришло бы мучиться от раскаяния и сострадания к врагу. Справедливость выше милосердия, порядок над хаосом, информация против энтропии. Дарна - это не кратковременный транс и не выход в астрал, ничего общего Дарна не имеет и с религиозным экстазом, Дарна - это повседневная надёжность и уверенность в истинности своего пути, это знание времени и ощущение его конца, как неизбежного и необходимого перехода сквозь смерть из жизни в жизнь, из Яви в Явь, туда где путь не прервётся, ведь смерть есть лишь мгновенное черпание Нави, там, в посмертии, Явь имеет ещё более жёсткие установки и ограничения, чем те, которыми располагаем мы. Человек в Дарне не боится умереть, в ней нет места страху, понимание Дарны чем-то близко к понятию Судьбы, как присужденного вышним судом предназначения человека; Кармы, как воздаяния за собственные поступки; Сансары, как колеса бесконечно эволюционирующих перерождений, цель которых - достижение максимальной высоты духа. Славянский архетип Дарны во многом перекликается со многими иными архаичным этническим мироощущениями, воспринимающими мир, как совокупность живых немеханических взаимодействующих организмов, у каждого народа обретается своя Дарна, несомненно, Дон Хуан Кастанеды - свидетель многих инициатических индейских видений и ритуалов пребывает в собственной Дарне - этногенез тольтеков предусматривает свои архетипы; якутский шаман, оставляющий своё тело и договаривающийся с духами, по возвращении облачается в свою Дарну; возможно даже что и православный священник, размахивающий кадилом и кормящий паству телом и кровью Христа, осеняя себя крестом, чувствует снисходящую на него благодать и тоже черпает осколки Дарны. Очевидно, Дарна во многом близка и к некоторым состояниям, практикуемым в восточных эзотерических учениях, к примеру, таково, на мой взгляд, стремление "остановить мир" и "увидеть себя" Гурджиева, что неудивительно, ибо истоки скандинавской, славянской и индийской ведической культуры имеют общие традиционные арийские корни.
    Наивно представление о язычниках, как о поклоняющихся деревянным столбам примитивных и недалёких людях, добившихся того, что сейчас мы именуем прогрессом, исключительно благодаря воцарению монотеистических религий. Очевидно, коренная ломка сознания произошла тогда, когда человек стал создавать заведомо механистичные механизмы, предметы исключительно предназначенные для работы в автономном режиме без присутствия людей, процессы проистекающие в которых происходят по своим законам без вмешательства на трансцендентном уровне воли человека. И то, что славянский мир много позже остального европейского западного мира стал использовать механизмы, станки, мануфактуры и проч. вовсе не свидетельство его былой и настоящей отсталости или недоразвитости, скорее это показатель его большей приверженности к истокам, нежели к неумолимо несущемуся в духовную и экологическую пропасть - вечному "никуда" локомотиву империалистической индустриализации, тому, что категорически противоречит Дарне, обделяя человека в возможности духовной самореализации, превращая его в бездушный механизм, действующий по заранее заданной программе, преподнося ему идеологические и нравственные суррогаты в виде откровенно тоталитарных или же лицемерно демократических политических систем, недоразвитых и ущербных религиозных сект и профанируемых религий. Человечество, пребывающее в коматозном забытьи, творит для себя всё более изощрённые механизмы и автоматы, возбуждённая толпа с воодушевлением пожирает сыплющуюся на её головы шелуху из навязчивой пропаганды, рекламы и отчётливых манипуляций общественным мнением, мыслеустремления индивидов претерпевают стремительную поляризацию и не менее стремительное охлаждение к ещё недавно казавшимся исключительным идеям, разрушается психика, отсутствует путь - Дарна становится неким недостижимым призраком, химерой, выдуманным гомункулом, болезненным бредом или вовсе недружелюбной и враждебной субстанцией в обществе накопления и потребления материальных, заведомо мертворожденных, стандартизованных, язык не поворачивается сказать, ценностей. В них не только утрачено духовное начало - в них изначально отсутствует авторское "Я" творца, оно просто не предусмотрено, ибо какое может быть "Я" у безличностного автомата, в лучшем случае питающегося и производящего, в худшем - поглощающего и саморазрушающегося?
    Вплотную подойдя к третьему тысячелетию, человечество неожиданно для себя обнаружило среди прочих своих сомнительных достижений одно крайне любопытное, сначала почти незаметное, а ныне стремительно развивающееся, явно овеянное некими провиденциальными силами изобретение, а именно - всемирную Сеть. Базирующаяся на более чем механистичных механизмах и принципах - компьютерах - машинах, жёстко обрабатывающих поступающую в них информацию, способных думать и прогнозировать поведение кристаллических решёток составляющих их элементов лишь в пределах заложенной в них программы, в своей совокупности оказалась способной проявлять некоторые неожиданные функции - она предоставила практически полную неограниченную информационную свободу, приняло черты иной, искусственно сотворённой реальности, не менее мифологической, чем магическая реальность древнего мира, погрузиться в которую может практически любой мало-мальски осведомлённый человек. Оставшись принципиально прежней, природа человека претерпела некоторые изменения социального характера, теперь для того что бы заявить миру о себе, достаточно лишь выйти в сеть и проделать несложные манипуляции технического свойства. Что ж, лишив себя общения с натуральной природой за окном - дождём, снегом, воздухом, огнём, собственноручно избавившись от органов духовного видения и знания, превратив их в несуразные атавизмы и провозгласив их рудиментами эволюции - человек предпочитает общаться с природой виртуальной - по сути, сотворяя протезы своим деградировавшим органам чувств, и, что самое любопытное, в таком общении даже начинают прослеживаться черты того состояния, что наши предки называли Дарна. Конечно, это не та Дарна, о которой велась речь выше, теперь она лишилась этнических и национальных признаков, став наднациональной, душой машины, возможно, пройдут годы и она войдёт в архетип планетарного сообщества свободных независимых сограждан. Возможно. Несомненно одно - бесконечное наращивание интеллектуального потенциала без первичной духовной подоплёки не приведёт ни к чему, кроме как к уже наблюдавшимся в истории цивилизаций краху и растворению в инфернальных терниях. Очевидно и другое, что радикальным методом избавиться от последствий так тщательно пестуемых и лелеемых цивилизацией её достижений в области индустрий не представляется возможным без полного уничтожения человечества как вида. Не велика утрата во вселенском масштабе, но... Как на верху, так и внизу - учат нас герметические учения, и не известно, как отзовутся наши мелкие планетарные пертурбации где-нибудь на задворках галактики. А по сему, единственным возможным выходом мне представляется эволюционный духогенезис технократического подполья, новое воодуховление материи посредством уже имеющихся средств и способностей, восстановление равноденствия сил, и Сеть должна стать первым подвергшимся такой модификации объектом, очередной мессия должен эманировать в Сеть, очистить её междоузлия от скверны и дать людям новую, опирающуюся на тысячелетия исторического и духовного наследия Дарну, безотносительно к тому, языческое оно или сколь угодно более продвинутое православное.
    Второе пришествие должно состояться в Сети.
    По крайней мере, я бы на Его месте так и поступил.



9 Декабря 2000 г.