В. Колмановский

Этот  и следующий выпуски посвящаются читательским откликам на тематическую серию "Яр и ёмь. Вызов мату". Поскольку публикация 13 выпусков растянулась от лета (2001) до лета (2002),  ряд писем, пришедших еще год назад, здесь печатается впервые, за что приношу извинения их авторам.

В выпуске:
Стилистика и экспрессия матерных и эротических слов.
Что такое мат? Три признака. Литература.
"Пусть и Михаилы о себе прочитают".
Нужно ли нам слово "любля" (и торговля впридачу)?
Т. Кибиров и "любля".

---------------------------------------------------------------------

1. Андрей Молдованов - М. Эпштейн. О стилистической и экспрессивной окраске матерных и альтернативных им слов.

     Date: Sun, 19 Aug 2001 16:58:01 +0200
     From:  "Andrey Moldovanov" <moldovanov@ias.uni-stuttgart.de>

Уважаемый Михаил Наумович,
хочу поделиться с Вами некоторыми соображениями относительно
тематической серии рассылок "Вызов мату". В выпуске от 9 июля с.г. (2001)
Вы пишете: "Когда речь заходит об интимных отношениях, современный
русский язык не предоставляет большого выбора говорящим. Либо мат,
сквернословие, либо  книжные слова и медицинские термины:
"совокупление", "половой акт", "копуляция". Есть ли такие слова, которые
могли бы откровенно обозначить эту сферу жизни - и вместе с тем не
нарушать речевой этики, остаться в границах литературного приличия?"

Я думаю, что термины "совокупление" и "половой акт" как раз и являются
таковыми. Они не несут эмоциональной окраски и этим выгодно
отличаются от предлагаемых Вами слов, образованных от корней "яр-"
и "ём-". Если нецензурные слова отвратительны, то Ваши придают этому
чисто физиологическому акту ненужную положительную окраску. Действие
есть действие. Оно нейтрально само по себе, и лишь мысль человека
может придавать ему то или иное значение. Как половой акт может
осуществляться без любви, так и любовь может быть без совокупления.
Только присутствие или отсутствие любви делает это действие хорошим
или плохим. Введение же новых слов, имеющий одобрительное значение
лишь действия как такового, ведёт к заблуждению и неправильному
пониманию этого явления.

С наилучшими пожеланиями.
Андрей Молдованов.

Предлагаемые мною слова "ярить", "яристый", "ёмить", "ёмистый" и пр.  - охотно соглашусь с Вами - имеют положительную экспрессивную окраску, выражают горячее, страстное, вовлеченное отношение к тому, что они обозначают. Безотносительно к вопросу о любви, сами эти отношения между мужчиной и женщиной, если они происходят, достойны того, чтобы ими наслаждались, чтобы их ценили, чтобы в них выражалась страсть. Это в принципе не мешает им относиться к средней, более или менее нейтральной стилевой зоне русского языка.

Приводимые Вами слова "совокупление" и "половой акт"  относятся к книжной и научной лексике и лишены какой бы то ни было экспрессивности. Но разве язык обречен только на такой выбор: либо выразительно-ругательные слова, либо сухие, чисто назывательные, лишенные эмоциональных оттенков? Разве у любви, у эроса не может быть
в языке своей положительной экспрессии, выражения восторга, упоения, наслаждения? Слова с предлагаемыми нами корнями растут как раз из той древней мифологической, индоевропейской  почвы русского языка, где имя Ярилы священно, где эрос еще не подавлен и не осквернен, не воспринимается как кощунство и не служит средством или предметом проклятия. Эти новообразования с корнями "яр" и "ём" я бы назвал неомифологическими, поскольку они пытаются возродить ту положительную, жизнестроительную экспрессию, которая свойственна древним культам плодородия, где названия половых признаков и отношений выражают страсть, воодушевление (разумеется,  речь  идет  о первообразном смысле корней, о жизни языка, а не о возрождении самих этих культов).

Что касается матерных слов, то они не просто относятся к низкой, точнее, нижайшей стилевой зоне, но, как правило, имеют и отрицательную экспрессию, выражают насмешливое, презрительное, наплевательские-безучастное или ругательно-осудительное отношение к обозначаемым явлениям. Вот почему я не люблю мата (хотя признаю художественные возможности его использования, в частности, для речевой характеристики персонажей). Мат оскорбляет то, что я люблю, что лежит в природе вещей, что освящено Творцом ("плодитесь и размножайтесь").

Всего доброго,
Михаил Эпштейн

---------------------------------------------------------------------
2. Михаил Павлов - М. Эпштейн. Что такое мат?

Sun, 2 Sep 2001 05:18:41 +0400
    From: "Павлов Михаил" <stayhere@omni.spb.ru>

Здравствуйте, Михаил!

У меня вопрос по поводу мата. Скажите пожалуйста, как вообще с точки
зрения языковеда отличить мат от менее "крепких" ругательств и от простыx слов. Ведь, в сущности, даже матерное слово - это такое же слово, как и все остальные. Может быть, об этом есть специальная литература?

Всего доброго!
Михаил

Уважаемый Михаил:

Действительно, почему "е...ть" - это нехорошее слово и чем лучше "ярить", обозначающее то же самое действие? Что такое, собственно, мат?

Мат - это тематико-стилистически-экспрессивная группа слов, причем три эти параметра в ней пересекаются:
1. тематическая отнесенность к т.н. "телесному низу", особенно к половой сфере;
2. стилевая отнесенность к просторечной, вульгарной, непристойной, обсценной лексике;
3.  экспрессивная отнесенность к бранной,  ругательной, проклинательной
лексике.

Мат - это совокупность бранных и непристойных слов, обознающих органы совокупления и выделения, а также соответствующие действия и отношения между полами. К этому понятийному определению можно добавить списочное. Мат - это слова, производные от  корней: "х...", "п...", "е...",  "ж...",
"г...", "хе...", "му...", "бл...", "ку...", "ср..." Те слова, что относятся к органам и актам выделения ("ж...", "г...", "ср..."), по степени "матерности" уступают тем, что относятся к области совокупления; иногда их вообще относят к "обсценной" (obscene, неприличной), но не матерной лексике, сужая последнюю до 6-7 основных корней и их производных.

Таким образом,  для отнесения к разряду матерных нужно совпадение всех трех условий. Бранные и вульгарные слова, не относящиеся к половой сфере, матерными не являются: "гнида", "харя".  С другой стороны, слова, которые обозначают половые органы и отношения, но не являются бранными, тоже, естественно, лежат вне сферы мата: "вульва",  "пенис", "половой член", "соитие"...  Наша серия "Вызов мату" предлагает слова, лежащие в той же тематической области, что и мат, но стилистически  нейтральные,  годные к употреблению как в разговорной (но не просторечной), так и в литературной (но не в книжной, не в научной) сфере.

Например,  в отношении полового акта можно выделить, как мне представляется, следущие стилевые зоны:

е... (матерное);

трахать, драть, втыкать, харить, бросить палку, дать, сношать (просторечное, вульгарное, но не матерное);

(отъ)ярить, (по)ёмить (разговорно-литературное, экспрессивное);

(пере) спать (с кем), сойтись (с кем)  (разговорно-литературное, неэкспрессивное)

овладеть, отдаться, совокупиться (книжное);

вступить в половую связь, совершить половой акт , сожительствовать (канцелярское);

пенетрировать, копулировать, совершить коитус (научное).

Особенность предлагаемых слов с корнями  "яр" и "ём" - не только в том, что они стилистически нейтральны, в отличие от мата как вульгарной лексики, но и в том, что они положительно экспрессивны, в отличие об мата как бранной лексики. Мат - это  весьма экспрессивная, оценочно-выразительная лексика,  исторически возникшая как нарушение табу, как "ругань", выражение проклятья. Поэтому дело не только в том, чтобы найти стилистически средние слова - в роли таковых выступают "(пере)спать", "сойтись" - но чтобы эти слова обладали иной экспрессией, чем матерные, чтобы в них звучало не презрение и брань, а радость, пыл, страсть, наслаждение.  "Яр, ярить, ёмь, ёмить" и другие слова, образованные из  древних русских корней, мне представляется, могут воплощать эти экспрессию.

Из литературы по данному вопросу самое вразумительное и научно состоятельное из мною прочитанного - две статьи, напечатанные в сб. Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. Сост. Н. Богомолов. М., Научно-издательский центр "Ладомир", 1996:
Б. Успенский. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии, сс. 9-107
Ю. Левин. Об обсценных выражениях русского языка, сс. 108-120.

--------------------------------------------------------------------
3.  Петр Косарев - М. Эпштейн. Почему не Михаилы?

     Date: Mon, 30 Jul 2001 02:41:21 -0700 (PDT)
     From: Kosarev Peter <peterlink_2001@yahoo.com>

Несмотря на несомненную интересность вашего
интернет-проекта (лингвистическая/филологическая
идея которого является далеко не оригинальной),
некоторые словообразования или примеры их применения
удивительно пошлы и гнусны.

Попробуйте поставить на место "Степанов" да "Семенов"
и т.д. СВОЕ имя, и при таком раскладе пытайтесь
улучшать русский язык, если это действительно цель
вашего проекта.

Что ж, если это поможет Вам примириться с моим проектом, вот несколько примеров. Для меня в них нет ничего обидного, как, надеюсь, и для других Михаилов.

У Михаила была слава лютого ярщика... Будто за  одну ночь он мог отъярить несколько женщин - и все уходили довольными.

"Ты своим яром иди землю пахать, а девок моих не тревожь", - закричал Кузьма, увидев, что Мишка опять шастает вокруг его дома, кого-то выглядывает.

""Яркий" - от того же самого корня, что и "ярить", - убеждал Миша учительницу. - Яркий - тот, кто ярит светом. Как Зевс - Данаю. Помните, вы еще показывали в музее?"

И т.д.

----------------------------------------------------------------
 4.
Mon, 9 Sep 2002 23:09:47 +0400 (MSD)
    From:  "Alexandr" <kotbaun@narod.ru>

Здравствуйте, Михаил!

Мне интересно читать рассылку "Дар слова".  В моем миропредставлении как раз не хватало русских синонимов для Ян и Инь. А теперь им есть отличная замена - Яр и Ёмь....

С уважением,  Александр Костин

-------------------------------------------------------------------
В заключение этого выпуска - два отклика на слово "любля", недавно (22 авг.) опубликованное "Новой газетой" (Москва). Хотя "любля" не входит в данную серию, оно тоже представляет собой "вызов мату", поскольку обозначает: "физическая близость, плотская любовь, любовь как игра и наслаждение".

Дневник литератора
Яков Кротов
С 17 по 23 августа 2002 г.

Российские новости

Михаил Эпштейн изобрел новое слово: "Любля" (ударение на первом слоге) (Новая газета, 22.8.2002). Слово "любовь", бедное, одно может не вынести нагрузки: на него навалили то, что в других языках выражает с полдюжины терминов. Русское "любовь" - это и любовная игра, утеха, забава, и любовь-мания, и любовь-каритас, агапе, милосердие, и любовь-почитание, преклонение, и любовь-филия, симпатия, и любовь-дружба, привязанность. Амур, эрос, амуры - тоже все на любовь залезли и едут. "Любля" - слово
мягкое, голубиная воркотня. Правда, сам же Эпштейн отмечает, что культура движется от "овь" к "ля" вовсе не в голубином смысле. Просто вместо крови - купля, вместо церкви - торговля. "И значит, уже не любовь, а любля".

     Что-то здесь не сходится. Если любля так же относится к любви, как торговля - к церкви, то не нужна нам никакая любля. Да и почему ж из всего многообразия суффиксов использовать лишь "ля"? Почему не вызвать к жизни люббинг - любовь продажную (кстати, и легализовать проституцию, хотя бы для начала политическую). А любаж - это искусство соединять любовь к народу, деньгам и себялюбие в одно целое, наподобие искусства купажа, соединяющего в одно разные сорта вина. Любовь к родным?
 Любовство. Ненормальная любовь? Любодонтоз! Жертвенная любовь - любозис.

В конце концов, достаточно открыть Даля, чтобы наткнуться там и не на такие неологизмы - один "любец" чего стоит. Между прочим - это приманка для раков. Любовь-почитание нужна - пожалуйста, любство. Или даже любоедство, когда начальника едят глазами.  Русские суффиксы достаточно предоставляют простора фантазии: любовка, любовство, любеж (это когда любер с хиппи), любон (это - у попсы), любянка, наконец - то есть не
то, что вы подумали, любянка это любовь во время пьянки, после пьянки или вместо пьянки.

     Постоянный приток неологизмов делает вариации нескончаемыми: люббизм, любрикация, любинг и прочее, чем хорошо заниматься в любистро. А если уж нужно обозначение любви как игры, пожалуйста: любоулинг. Или люберанс, любино, художественная любастика.

     Одно жалко: у апостола Павла есть гимн любви: любовь не завидует, не помнит зла... И если вдруг все эти свойства любви раскидают по разным существительным, окажется, что не завидует любля, не помнит зла любон, а не ищет своего любец, потому что ему уже на все наплевать. И не станет гимна любви, и это будет большая драма, потому что бывают люди, знающие одну-единственную разновидность любви: любовь к гимнам.

С уважаемым Яковом Кротовым хочется поспорить только об одном: "Если любля так же относится к любви, как торговля - к церкви, то не нужна нам никакая любля". Почему же любля не нужна?  Ведь и торговля нужна, по нашей человеческой слабости и необходимости жить-выживать на грешной земле. Другое дело, что не нужна торговле в храме. А употреблять слово "любовь" всуе по отношению к столь разным видам любви - это как раз и означает смешивать храмовое с торговым. Вот почему, разделяя "любовь" и "люблю", мы, так сказать, не оскверняем храм, а напротив, бережем его чистоту, выгоняем из него торговцев, чтобы они своими полезными делами занимались в другом месте. ЛюбвИ - лЮбово, а лЮбле - лЮблево. Слово просит у нас: различай! различай!

---------------------------------------------------------------------
Еще я обнаружил отклик известного сетевого журналиста Сергея Кузнецова на то же слово "любля", после его первой публикации в "Даре" (вып. 6, 22 мая 2000).

Сергей Кузнецов. Нас нет, вып. 5
События

Михаил Эпштейн продолжает свой проект "Дар слова". В своей рубрике в
"Вести.Ру" я уже писал о нем и потому не буду повторяться, а всех
заинтересованных отсылаю к моему тексту и возникшей с той поры
официальной странице эпштейновского проекта.

Я же хочу обратить внимание на очередное (шестое по счету) слово,
придуманное классиком отечественной культурологии. Это чудесное слово
"любля". Что оно означает, по-моему, ясно и так (кому неясно посмотрит
сюда). А я хочу подарить Эпштейну один пример употребления слова
"любля", пророчески увиденного поэтом - хотя и с неправильным
написанием:

     Вот, бля, какие бывали дела -
     Страсть мое сердце томила и жгла,
     Лю, бля, и блю, бля,
     И жить не могу, бля.
     Я не могу без тебя.

(Тимур Кибиров, "Песня Солвейг")