В выпуске:
Не роскошь, а средство передвижения. - Происхождение матерных слов. - Стихи с корнями "яр" и "ём". - Можно ли выражаться любовно? - Мат как выражение инстинкта смерти. - Оматерение страны и стилевая карьера мата. - Пенис и фаллос.

---------------------------------------------------------------------
 Date: Sun, 30 Jun 2002 21:47:45 -0700
           From:  "Vitaly Kolmanosky" <vkolmanovsky@netzero.net>

Дорогой Михаил Наумович!

Получил очередной выпуск "Дара", который, по обыкновению,
вызвал у меня целый ряд ответных мыслей и эмоций. Мат
в наши дни не роскошь, а средство передвижения, что ли. В
совершенно "цивильных" текстах в качестве междометий встречаешь торчащие из-под фигов листков "блин" и "мля". Авторам кажется, по-видимому, что это передает стилистику речи персонажа, но, боюсь, что это лишь слабый и весьма условный знак.

Уговаривать матерщинника, чтобы он перестал ругаться, это всё равно,
что объяснять алкоголику, что пить вредно, или помещать страстные
призывы Минздрава на пачках сигарет. Не знаю, может быть, вам встречался кто-нибудь, на кого это подействовало? Мне, скажу
честно, сталкиваться с такими податливыми субъектами не доводилось.

Можно попробовать идти тем путем, который Вы предлагаете, и опираясь
на мощь средств массовой информации, попытаться подсунуть вместо печально известных непристойных слов, другие, образованные от
исконно русских корней  (хотя и ныне употребляемые слова тоже не
басурманщина). Беда в том, что непристойно не слово само по себе, не сочетание тех или иных звуков, а понятие, которое стоит у нас в
сознании за этим словом. Если мы просто заменим одно название этого
понятия другим, то и это другое название мгновенно или почти мгновенно
станет ощущаться как  непристойное.

Мне кажется, что до такой замены или, по крайней мере, одновременно с ней следует начать борьбу  с запретами на обсуждение тех
или иных тем. Для любого из действий или состояний, связанных с обычным или даже ухищренным  сексом, во французском языке есть слова или перифразы, допустимые в любом стиле языка, потому что во французском обществе, во всяком случае, среди людей, вышедших из детского возраста, считается естественным обсуждение таких вопросов, которые вогнали бы в краску лицемеров, матерящихся вне дома, но негодующих при чтении Рабле.

 Другое дело, что так называемые "матерные" слова достаточно скомпрометированы сами по себе, и если удалось бы снять проклятие с
обсуждения некоторых тем, то не мешало бы, на самом деле, обновить и лексику. Правда,  при этом, увы, уйдут и некоторые весьма выразительные слова вроде знаменитого чудака на букву М.

Корень "ём" - хороший корень, и Вы сделали отличный разбег для прыжка. Теперь нужно и прыгнуть соответственно. Вот Вам некоторые
соображения по поводу прочитанного.

К сожалению, вековая фаллократия сказывается и на употреблении слов, образованных от самого, что ни на есть "женского" корня. У Гомера (или у Гесиода) "Гера, поятая Зевсом..." Хотя, по сути дела, коли правильно употреблять этот глагол, то это Зевс поят Герой. Обратите внимание на великолепные бессуффиксные образования "уйма" и "пойма". Если "пойма" - это "ёмище"  в процессе функционирования (что-нибудь вроде:  "И  поглощает его неуемная страстная пойма"), то уйма - это та же пойма,  только уже насытившаяся ("Нет, уходи. Моей уйме не нужен ты боле"). Интересно, что стандартный термин "пи-да" производится от иной, не детородной функции этого органа. Подчеркивается выделительная роль этого объекта, что делает это название еще более обсценным.

Может быть к глаголам типа "ять", "йму", попробовать подверстать глаголы типа "жать-жму". Как ни странно, такая возможность есть: звук йот довольно регулярно соответствует звуку "ж" и в индоевропейских и в тюркских языках. А слову "жом" прямо соответствует термин  сфинктер, и
 т.д.  Мне кажется, что корреляция ЯР и ЖАР еще более очевидна: не случайно Ярило - славянский бог солнца и лета.

В тюркских языках слово "яр" значит любимая (или любимый). Категории грамматического рода там нет. Кстати, слово "ярым" в равной мере может обозначать в тюркских языках "половина" и "моя любимая" (мой любимый).

 Проходили ли у Вас такие слова, как нейтральное "водоём", литературное "окоём", просторечное "наяривать"? Кстати, глагол "жарить" приобретает в просторечии в определенных оборотах типа "он ее жарил три часа подряд" несомненно обсценное значение. Посмотрите и "неуёмную бабу"....

 ...Мы придумаем и, может быть, даже хорошо, профессиональнопридумаем лексику, которая позволит играть оттенками. Но, боюсь, это останется мертворожденными изысками, игрой ума, пока гений не введет наши находки в язык своих произведений, а через них во
всеобщее употребление. Слава Богу, сделан первый и очень важный шаг: филологи признали, что такие слова существуют и по грамматическим свойствам не отличаются от всех прочих слов русского языка.  И мы можем
хотя бы пробовать что-то сделать и тешить себя надеждой, что запоры тяжкие падут и думать об альтернативных словах.

Слово П. , по-моему,  однозначно связано с глаголом "пИсать", фр. pisser (pissoir), нем. pissen, и собственно говоря, обозначает писающий орган. Х. как ни странно, по-видимому, на самом деле, связан с корнем "ховать", т.е.  скрывать, прятать, а то и беречь ,  и может ассоциироваться либо с тем, что эту часть тела прячут или берегут, а может - с тем, что процесс его использования связан с его проникновением в некое убежище, со "скрыванием", хотя это и представляется мне более натянутым. [Словообразовательная модель образования "х..." от глагола "ховать", в этом случае, такая же, как при образовании повелительного наклонения "куй" от глагола "ковать" - М. Э. ]

...Лингвистические работы на эту тему были. По-моему в двадцатые годы
появились, в вестниках и трудах какие-то статьи и исчезли из научного обихода не в силу сомнительной тематики, а, скорее, в силу гражданской нелегитимности их авторов после 1937 г., как, впрочем, и многие работы
ученых других специальностей...

"Поёма", как я понимаю, это не орган, а процесс. Кстати сейчас ходоки по
этой части употребляют глагол "снимать" для обозначения соблазнения,
завлечения дам: "Походим еще, снимем телок и в койку!"....

               Но не это основная цель моего письма. Это, скорее,
заметки на полях. Я хотел отправить  Вам три своих четверостишия,
которые, по-моему, доказывают жизнеспособность ваших нововведений и их возможность адаптироваться, не меньшую, чем у понятий,  которые они обозначают.

                     1.   Даже истины негромкой
                           Не закроет белый шум,
                           Если память будет ёмкой,
                           Если ярким будет ум.

                     2.   Зачем же петтинг и минет?
                           Что, русских слов достойных нет?
                           Вот скажем "дама и гусар" -
                           Хоть "яр да ём", хоть "ём да яр"

                      3.  С давних лет мне знакомо,
                           Почему - не пойму:
                           Если яр твой по ёму,
                           То и ём "по ему".

                                          Виталий Абрамович Колмановский

-----------------------------------------------------------------

Дорогой Виталий Абрамович!

Большое спасибо за  письмa! Я согласен, что мат неустраним, да и пусть живет, но нужны и другие способы обозначить "это", не медицинские, не книжные, не архаические, для игры оттенков, разнообразия стилей. Наконец, чтобы преодолеть исторически свойственную нашей культуре "похабщину", т.е. презрительно-бранное смакование непристойностей. Вот и стоит обратиться к языку,  к его древним корням, в надежде, что они скажут нам не менее сочное, но более радостное, сладостное, страстное, любовное о делах плоти, чем говорит мат.

Иногда о матерщиннике говорят: "Вот как он выражается". Выходит, что "выражаться" и "браниться" - это синонимы.  Но ведь это ужасно, что только брань по-русски и выразительна. Во всяком случае, когда говорится "про это". Неужели нельзя выражаться страстно, любовно, увлеченно, пылко? Если мат берет своей выразительной силой, то нельзя противопоставлять ему канцелярщину типа "сожительство", "половые отношения".  Нужна выразительность - но другого направления, восходящая, пробуждающая природу и душу.  Вот слово "Ярила" мне представляется очень выразительным, даже возбуждающим, и та же "ярная" сила,  надеюсь, входит и в другие образования от того же корня.  Неужели по-русски может быть только "Лука Мудищев" и не может быть "Песни песней"?

Почему матерные слова непристойны? Вовсе не потому, что они обозначают "это", а потому, что они "это" низводят до предмета ругани, издевки, проклятия. Матерщина, если попытаться определить выраженное ею состояние, - это злобное бессилие, раздраженное состояние человека, которому хочется плюнуть в источник жизни, потому что нет желания или сил черпать из него.  Мат - это выражение инстинкта смерти, который прежде всего обращается против пола, против корня и влаги жизни. Огромная опасность нависает над обществом,  язык которого так пронизан хулой на жизнь, страсть, рождение.  Ведь язык - это не просто сотрясение воздуха, это система понятий, оценок и смыслов, по которой мы действуем, мыслим, организуем себя.  Как ни странно покажется на первый взгляд, но катастрофическая убыль населения в России и беспрецедентное количество абортов напрямую связаны с разливом матерщины, презрительно-глумливым отношением к полу, как оно выражается в языке.

И не только к полу, а к жизни вообще, поскольку она низводится до  телесного низа. Ведь  если все в мире "х...ня" и "г-но", если в отношениях друг с другом люди "п-дят", "бз-ят", "подъ-бывают",  и "берут за ж...", если работают они до "ох-ия" и "остое-ния",  то многократными актами такой экспрессивной речи жизнь постепенно превращается в то,  чем она представляется говорящим.

Повторю высказывание филолога и "матолога" Юрия Левина, которое уже цитировалось во вступительном выпуске к данной серии:

"Легко представить себе мир, описываемый лексикой [мата]...: мир, в котором крадут и обманывают, бьют и боятся, в котором "все расхищено, предано, продано", в котором падают, но не поднимаются, берут, но не дают, в котором либо работают до изнеможения, либо халтурят - но в любом случае относятся к работе, как и ко всему окружающему и всем окружающим, с отвращением либо с глубоким безразличием, - и все кончается тем, что приходит полный пиздец".
        Ю. Левин. Об обсценных выражениях русского языка, в кн. Анти-мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. Сост. Н. Богомолов. М., Научно-издательский центр "Ладомир", 1996,   с. 119.

Запрет на обсуждение бранных слов (научное) уже снят, в России издательство "Ладомир" выпускает серию книг об эротической литературе, обсценном языке и пр. Но творчески, т.е. в плане создания  иного экспрессивного слоя эротического языка, альтернативных слов и выражений, этот вопрос не обсуждался.

Между тем мат становится своего рода общенациональной теневой языковой валютой, как во времена бурной денежной инфляции значение всеобщего эквивалента передается натуральным продуктам: мешку картошки, батону хлеба, бутылке водки.
Инфляция знаменательных слов и их значений приводит к росту междометности в языке, "утробных", "жвачных" выкликов, отрыгиваний и отругиваний. Как замечает писатель и журналист Игорь Шевелев:  "... Логику в России заменил мат. Более-менее развитые дискурсы снимаются эмоциональной вспышкой, при которой четырьмя словами и их производными заменяется, по сути, большой академический словарь. Тут кончается цивилизация и начинается Россия, у границ которой напрасно будет томиться то НАТО, то Наполеон. Пока есть мат, Россия неисправима" ("Год одиночества", М., 2002, фр. 45).

Иногда оправдывают оматерение страны тем, что живется трудно, страшно, и мат - "эмоциональная вспышка" - будто бы разряжает отрицательные энергии, скопившиеся в душе: выругаешься - и полегчает.  Вроде бы так, но разряжаясь руганью, заряжаешь ею весь окружающий воздух,  заражаешь близких и дальних, и те самые отрицательные энергии, которые вытолнул из себя, возвращаются к тебе усиленными вибрациями.

Еще одно утонченное оправдание мата, недавно высказанное на ТВ писателем Виктором Ерофеевым, состоит в том, что по мере распространения в обществе он теряет свою матерность, табуированность. В эпоху своего постсоветского разлива русский мат как бы "разрушает себя изнутри" и скоро станет предметом ностальгии; нужно не гонения на него устраивать, а беречь, как вымирающий вид речи, как хрупкое национальное достояние.  Но ведь сам Виктор Ерофеев писал (в книге "Мужчины"): "Я никогда не назову мужские гениталии постыдным постным словом член. Хуй есть хуй, и я буду писать это слово с заглавной буквы, как в слове Родина. Я вычеркиваю его из словаря нецензурных слов." Что же теперь устраивать  "поминки по русскому мату",  скорбеть об утрате его первородной силы, если раньше сам  писатель снял табу и цензуру с мата, поставил его в тот же торжественный ряд "словес", что и Родину.

То, что Ерофеев говорит о стилевом самоубийстве мата,  отчасти верно: распространяясь среди тех слоев населения и в тех общественных кругах, где раньше мат не допускался (интеллигенция, литература, журналистика,  политика, парламент), мат постепенно переходит из крайне вульгарной, непристойной зоны просторечия в разговорную и даже отчасти литературную зону. Но ведь при этом он не утрачивает своей унизительной экспрессии, своей бранности,  похабности,  установки на оскорбление и бесчестие.  И такая стилевая карьера мата, его восхождение по ступенькам приличия в хорошее и даже высшее общество, означает только то, что само общество  роет себе языковой котлован; его ценности, нравы, приличия понижаются до уровня блатных и "лимиты". Я согласен с Ерофеевым: стоит пожалеть о мате, который  теряет свою убойную силу - силу заклятия, святотатства, нарушения табу. Но еще больше стоит пожалеть об обществе, в котором мат уже не режет уха.

...С уймой и поймой - интересно. В одном из выпусков была "поёма" (со стороны женщины то же, что  "ярка" со стороны мужчины). И Вы совершенно правы: не Зевс поЯл Геру (он ее отъЯрил, вЫярил), а Гера поЯла Зевса, в этом ее женское первородство, ее ёмность (а в случае богини, наверно, и уёмище). А вообще у меня давно уже запланирован выпуск о сложных словах со второй частью "ём" (типа "словоёмный", "мыслеёмный"), по типу "водоём", "окоём".

Особое спасибо - за стихи! Если слова лезут в такие живые стихи, значит, у них есть шанс выжить и в языке.

Сердечно Ваш,
Михаил Наумович

-------------------------------------------------------------------
   Date: Sun, 25 Aug 2002 09:29:18 +0400

Уважаемый Михаил Наумович,
с интересом прочитал Ваш очерк о мате, который мне переслал
Сергей Ушакин. Только не пишите, пожалуйста, что слово "фаллос"
архаическое. Оно просто имеет другое значение, чем пенис. Для
сведения, прилагаю фрагмент из моей новой книги "Мужское тело в
истории культуры", которая должна выйти весной. Впрочем, Вы это
все и без меня знаете.

С уважением
И. Кон

                  Пенис, логос  и фаллос
(фрагмент из книги И. С. Кона "Мужское тело в истории культуры". Опубликованные разделы ее см. на сайте  http://konigor.hypermart.net )

В обыденной речи и в  сексологической литературе слова  гпенисх и гфаллосх  часто употребляются как синонимы,   просто потому, что слово гфаллосх кажется более приличным,  чем гпенисх или гчленх (Francoeur, 1995).  Однако в культурологии и психоанализе, особенно  начиная с работы Жака Лакана (Lacan, 1958), они обозначают  разные понятия.
В отличие от пениса,  который обозначает реальную часть мужской анатомии и поэтому  может иметь разные размеры и формы,  быть эрегированным или расслабленным, фаллос нематериален, это обобщенный символ маскулинности, власти и могущества.  Он всегда должен быть эрегированным,  большим,  жестким и  неутомимым. Именно это выражают фаллические статуи и изображения...

Между прочим,  слово эрекция также наводит на размышления. Соответствующий латинский глагол и производные от него слова обозначают не cтолько рподниматьс, сколько рвозводитьс, рсооружатьс. Еще Флобер иронически заметил, что это слово применимо только к монументам. Однако  равноценный медицинский термин рвозбужденный пенисс,  подчеркивающий, что речь идет о живом, динамичном, чувствующем органе,  употребляется гораздо реже. Мы ценим монументальность выше чувствительности...

Поскольку все мифопоэтические описания мужской сексуальности  и ее материального субстрата  относятся не к пенису, а к фаллосу,  наивно ожидать от них физиологического или психологического реализма.  Чем выше наше почтение к фаллосу, тем меньше мы знаем о  пенисе.   В отличие от гордого фаллоса,  пенис застенчив, стеснителен,  окутан тайной,  спрятан от критического взгляда. Отождествление мужественности   с фаллосом оборачивается  хрупкой и ранимой мужской идентичностью.  Прикрывая свой пенис,  мужчины  руководствуются не столько чувством стыда, сколько опасениями по поводу  своей сексуальной адекватности - чужие пенисы кажутся лучше и больше п и  стараются преувеличить его размеры. ...

Наличие в древней Греции фаллического культа и безраздельное господство  мужчин побуждает многих исследователей называть греческое общество фаллократией (Keuls, 1993) . Однако определение  это неточно, а применительно к телесному канону  даже может ввести  в заблуждение. Наряду с культом мужской сексуальности (фаллоцентризм), в античной Греции очень силен  культ самообладания и разума (логоцентризм). Это позволяет называть  древнегреческое общество   логократией...

  Противоречие фалло= и логоцентризма выступает в древнегреческой культуре в форме неразрешенного конфликта между  гдионисийскимх  и  гаполлоновскимх  культом, где первый является чувственно-оргиастическим, а второй п рационально-созерцательным началом (одним из первых эту проблему исследовал Фридрих Ницше).

Короче говоря, соотношение пениса, фаллоса и логоса п большая культурологическая проблема,  относящаяся не столько к сексуальности, сколько  к множественности канонов маскулинности.

Среда, 28 августа 2002 г.,

 Уважаемый Игорь Семенович!

Большое спасибо за Ваше письмо. Я давно, со студенческой
скамьи, знаком с Вашими трудами (психология "я", "психология юности",  а затем, конечно, по сексологии) и высоко их ценю.

Спасибо за Вашу яркую заметку! Конечно, терминологически
фаллос и пенис различаются, нельзя не согласиться с Вами.  Это только в
разговорном языке "фаллос" может звучать как архаизм....

С глубоким уважением,
Михаил Эпштейн