От исследования к расследованию: единство стиля и его практические следствия

(Еще раз о терактах 2001 года в США)[1]

Олег Заславский

E-mail: zaslav@ukr.net

Введение

С момента беспрецедентной диверсионно-террористической кампании против США (самолетные удары 11 сентября + рассылка спор сибирской язвы) прошло более полутора лет, а расследование до сих пор не имеет крупных надежных результатов – несмотря на всю профессиональную и финансовую мощь спецслужб и ресурсы страны. Естественно поэтому полагать, что неуспех расследования связан не с какими-то частными просчетами, а носит фундаментальный характер. По нашему мнению, дело заключается, прежде всего, в том, что теракты 2001 г. фактически расследуются так, как если бы они представляли собой механический набор изолированных событий, тогда как в действительности эти теракты представляли собой сложно организованную систему, построенную согласно весьма нетривиальным, в том числе и весьма абстрактным принципам. В 1-й статье данного цикла (МП2) были приведены аргументы в пользу того, что эти теракты специфическим образом структурированы и представляют собой "квазихудожественный" текст, смысл которого состоял в мести за атомную бомбардировку Хиросимы – Нагасаки, а "автором" этого "текста" является американский японец (обозначенный для краткости "Х"). Если это верно, то вероятность успеха при нынешнем характере расследования примерно такая же, как при попытке угадать значение корня уравнения, не зная и не интересуясь его видом.

В МП2 была проанализирована общая структура терактов, причем было подчеркнуто, что статья представляет собой не расследование, а исследование. Вместе с тем, мы полагаем, что выявленные в МП2 общие структурные принципы терактов как системного целого  могут и должны быть применены также и к более мелким, конкретным эпизодам терактов и оказаться полезными для решения частных, но важных вопросов, т.е. по отношению и к собственно расследованию. Это особенно важно и в связи с тем, что с течением времени уточняются и сами факты, причем выясняется ошибочность или недостаточная достоверность некоторых из них, которые ранее считались надежно установленными и были широко разрекламированы в СМИ. Такая динамическая картина, на первый взгляд вообще препятствующая созданию надежных версий, неизбежно ставит вопрос о способах даже первичной обработки материала: что из имеющихся не вполне надежных сведений следует отбросить, и какую позитивную информацию можно извлечь?

Представим себе следующую ситуацию. Ранее "известный" факт А₁ оказался неверным или ненадежным, и на самом деле может иметь место факт А₂; либо (с неизвестной степенью достоверности) возможны А₁, А₂, А₃…, а кроме того факты – X, Y, Z… Для любой эмпирико-описательной версии, опирающейся только на факты (по отдельности на А₁ либо А₂ либо А₃…), любое заметное изменение в их наборе или изменение их степени достоверности оказывается фатальным, причем нет никакой разницы в значимости – заменяется ли А₁ на любой другой вариант А_N (N=2,3…) того же признака или же на качественно иной вариант X, Y, Z… Такой подход не только бессилен для проникновения в суть дела, но и может оказаться попросту вредным: дезавуируя (на основании более надежных новых данных) факт А₁, он одновременно дискредитирует и потенциально важную роль признака А как такового.

 В то же время системный подход позволяет выделить А как некоторое общее абстрактное свойство в качестве инварианта, отбросив X, Y, Z… как внесистемную информацию, не имеющую отношения к делу. Более того, если по каким-то другим признакам известно, что набор событий в целом является глубоко структурированным (так что разнобой и хаос противоречили бы общей картине), это позволяет, с высокой степенью вероятности, оценить информацию о X, Y, Z… не только как несущественную, но и как недостоверную и/или ошибочную.

К этому нужно добавить опору на единство стиля: если независимым образом установлено, что по отношению к признакам А, В, С… реализуется один и тот же вариант 1, то и по отношению к совсем другому свойству D естественно ожидать проявления того же самого варианта 1. Другими словами, фильтрация несистемного материала и учет свойств системного "остатка" позволяет не только видеть закономерности там, где описательный подход замечает лишь хаос, но и предсказывать новые факты или выбирать между потенциально возможными вариантами. "При наличии методов дешифровки заведомая фальшивка может быть источником ценных сведений, при отсутствии их самый достоверный документ может сделаться источником заблуждений"[2].

Цель настоящей статьи – распространить структурный подход, развитый в МП2, на более конкретный уровень и, при помощи соответствующих общих принципов (как выявляемых ниже, так и найденных ранее в МП2), попытаться (хотя бы в общих чертах) заполнить некоторые пробелы в информации о подготовке и ходе терактов[3]. Разумеется, выводимые таким образом результаты все еще имеют весьма общий характер и ни в коей мере не могут заменить обычного расследования; однако, по крайней мере, они могут сузить "веер" допустимых версий и отвергнуть некоторые из направлений поиска на основании чисто теоретических соображений. Таким образом, можно надеяться, что предлагаемая работа окажется практически полезной. Но и независимо от прагматического аспекта, данная попытка может представлять и методический интерес – с точки зрения проблем реконструкции общей картины на основании неполных и недостоверных источников, соотношения в тексте между системным и несистемным, абстрактным и конкретным и т.д.

Прежде всего, 1) мы попытаемся дать ответ на вопрос – можно ли доверять широко распространявшейся информации СМИ о ножах для разрезании бумаги или картона как основном оружии угонщиков? Отправляясь от анализа сообщений о характере оружия угонщиков в самолетах, содержавших разнобой, и проводя сопоставления с другими элементами той же террористической операции, мы покажем, что действиям Х-а свойственно единство стиля. Это позволяет, с некоторой вероятностью, сделать вполне определенные выводы по поводу и таких деталей терактов, о которых нет прямых достоверных свидетельств. В частности, это касается следующих вопросов: 2) Могли ли у угонщиков быть сообщники в аэропортах? 3) Откуда террористы могли (или, наоборот, не могли) получить споры сибязвы? 4) В чем заключалась функция несостоявшегося (20-го) угонщика? 5) Почему не найдено письмо, полученное 1-й жертвой сибирской язвы?

Оружие террористов

Предложенный в МП2 анализ в существенной степени отталкивался от того факта, что в качестве оружия внутри самолетов террористы использовали (как единственное или по крайней мере главное) ножи для бумаги. Уже после публикации МП2 нам стала известна статья, в которой использование таких ножей отрицается[4]. Это заставляет тщательно перепроверить (в рамках имеющихся возможностей) информацию о ножах. Новые сведения почерпнуты нами с сайта американского писателя Эдварда Эпстейна[5], занимающегося расследованиями (в том числе терактов 2001 г. в США). Этот сайт важен для нас в двух отношениях. Во-первых, его отличает чрезвычайно критический и независимый подход к материалу в сочетании с общим высоким профессиональным уровнем, что позволяет трезво оценить подлинную степень достоверности многих важных общеизвестных "фактов" (заметная часть которых оказывается при этом мифом, созданным СМИ). Во-вторых, материалы сайта очень конкретны. Сочетание этих двух факторов – трезвого анализа конкретного материала с отсутствием далеко идущих обобщений – позволяет в ряде случаев проиллюстрировать высказанные выше общие положения о работе с недостоверными источниками и предложить альтернативный подход, дающий возможность продвинуться за пределы эмпирических наблюдений

Статья, о которой идет речь, содержит характерное слово "fictoid" в заголовке, и смысл ее вкратце сводится к следующему. Непредвзятая проверка источников информации показывает, что (несмотря на широкое распространение соответствующих сведений в СМИ) наличие у террористов пластиковых ножей для бумаги (plastic knives) не подтверждается известными прямыми свидетельствами пассажиров с бортов захваченных авиалайнеров. На самом деле эти свидетельства дают пеструю картину нескольких видов оружия, среди которого ножи (в том числе и box cutters, но без указания на пластмассу как материал) являются лишь частным случаем. "Пластиковые" ножи являются (согласно Эпстейну) чистейшей воды "фиктоидом", причем "функциональным", намеренно созданным администрацией США и подхваченным СМИ. Цель фиктоида – убедить общественность, что у террористов не было оружия и вообще предметов, запрещенных к проносу на борт самолетов. Тем самым фиктоид должен отвлечь внимание общественности от ответственности (в том числе и финансовой) правительства и авиакомпаний за то, что не была обеспечена элементарная безопасность авиаперевозок.

Аспекты, связанные с мотивами американских чиновников и СМИ, раздувших и/или подхвативших выгодную им информацию (см. указанную статью Эпстейна), мы далее обсуждать не будем (по-видимому, мнение Эпстейна на этот счет вполне адекватно). Помимо общей значимости вопроса об оружии для расследования терактов, для нас также существенно, что, согласно МП2 (см. раздел "Основные мотивы и стилистические фигуры"), в общем замысле терактов играл важную роль мотив бумаги. Поэтому если бы оказалось, что у террористов были только обычные (не предназначенные для разрезания бумаги или картона) ножи, или если ножи для бумаги носили вспомогательный или случайный характер (наряду с другим оружием), а тем более если их вообще не было, то версии, изложенной в МП2, был бы нанесен существенный урон (хотя, на наш взгляд, и не решающий, так как речь идет хотя и о важном, но все же частном обстоятельстве – см. также раздел "Инварианты разных уровней" ниже). Это заставляет нас отнестись к информации Эпстейна со всем вниманием, в том числе подвергнуть ее саму критическому разбору.

Информация об оружии, использованном внутри самолетов для их захвата, отрывочна, неполна и разнородна (см. таблицу в конце текста). Как указывает Эпстейн, прямые свидетельства об использования пластиковых ножей или резаков для картона отсутствуют: "No witnesses, either passengers or crew members, on either flight 11 or flight 175 ever reported any hijacker having a box cutter or a plastic knife." Тем не менее, информация о том, что пассажир, член экипажа и пилот на рейсе 11 и стюардесса на рейсе 175 были заколоты или зарезаны ("stabbed"), неизбежно указывает на наличие оружия типа ножа – поэтому в таблице нами сделаны соответствующие отметки. Кроме того, Эпстейн игнорирует здесь то важное обстоятельство, что с самолета, следующего рейсом 77, поступило и прямое сообщение о наличии box cutters, – что особенно странно, так как он сам же и приводит это свидетельство: "She told her husband, Theodore Olsen, on a cell phone that the hijackers who herded her and other the passengers into the back of the plane had two kind of weapons: knives and cardboard cutters (presumably box cutters)" (см. подробнее ниже).

Выводы, сделанные Эпстейном, основаны на простой логике: раз непосредственных прямых улик об использовании исключительно ножей нет, могло быть все что угодно – пистолеты, гранаты, отравляющий газ и т.п.: "So, for all anyone knows, the hijackers may have used guns, grenades, poison gas or any other weapon". Причем Эпстейн не видит никаких причин считать, что угонщики  даже в пределах одного самолета использовали одинаковое или аналогичное оружие: "It cannot be assumed that all the hijackers on the plane had similar weapons" ("Fictoid #9"). Тогда приходится сделать вывод из этого рассуждения Эпстейна, что тем более нет никаких оснований ожидать единообразия между командами угонщиков на разных самолетах.

Если бы речь шла об единичном захвате или автономном захвате нескольких самолетов, такие рассуждения выглядели бы вполне разумными. Применительно же к данному случаю они означают, что вся операция рассматривается Эпстейном как аддитивный набор никак не связанных между собой 4-х угонов, а кроме того, и действия внутри  каждой из команд угонщиков предстают как пестрящие произвольным разнообразием. Однако все, что известно об этой операции (и независимо от того, справедлива ли изложенная в МП2 версия или нет) заставляет считать это недопустимым упрощением, игнорирующим самое главное – очевидно системный характер всей акции, которая отнюдь не сводится к механической сумме составляющих ее частей. Причем это свойствено самым разным ее уровням –замыслу (см. об этом МП2), выбору целей, исполнению и т.д. Достаточно указать, что удары были нанесены по объектам, символически значимым для американцев, причем с небольшим промежутком во времени и сходным способом, во всех 4-х случаях был проведен молниеносный (судя по тому, что пилоты не успели подать сигнал бедствия) захват кабины и т.д.

Такая системность делает полную (насколько это было возможно) унификацию весьма вероятной. С одной стороны, косвенным подтверждением этого является тот факт, что в звонках c самолетов, несмотря на неполную и разнородную информацию, присутствует инвариант – во всех 4-х случаях имеются сообщения об использовании оружия типа ножей (см. таблицу). Наличие инварианта среди различных сообщений само по себе важно: это именно та часть информации, которая обладает наибольшей достоверностью, поскольку разные очевидцы с разных самолетов независимо сообщили одно и то же.  С другой стороны, в пользу унификации говорит ряд простых практических соображений.

Условия полета и конструкция всех 4-х самолетов были примерно или даже практически полностью одинаковыми – какой смысл искать разнообразия? Далее, необходимо было подготовить команду, включая дублеров, – в случае вариаций использование дублеров, если бы они понадобились в последний момент вместо основных членов команды, сильно бы осложнилось. И самое главное: допустить вариативность – это значит допустить личную инициативу угонщиков, причем в самый критический момент. Автор терактов (обозначенный в МП2 как Х) не мог предоставить им такой возможности – это было просто не нужно и опасно для успеха всего предприятия, поскольку добавляло совершенно излишний элемент непредсказуемости. А кроме того, что не менее важно, Х, для которого успешное проведение терактов, вероятно, было главной целью жизни (см. МП2), не мог (даже частично) передоверить авторство исполнителям. Таким образом, как из общих соображений, так и полученных в МП2 выводов представляется несомненным, что подготовка акции включала в себя в качестве одного из основных принципов универсальность и унификацию: в каждом из совпадающих звеньев операции террористы на разных самолетах должны были по плану использовать одни и те же средства, причем одним и тем же способом.

Исключение могло быть, если бы 1) террористам было достаточно успеха хотя бы в одном из 4-х случаев, 2) они бы плохо или совсем никак не представляли особенности использования в самолете разных типов оружия и действовали "на авось" в разных самолетах разными методами в надежде, что хоть один из них сработает. И то и другое (а в особенности пункт 2) представляется совершенно невероятным – как на основе общих представлений о системности теракта, так и, в особенности, развитых в МП2 соображений

Таким образом, любой из 4-х захватов (как в отношении выбора оружия, так и его использования) является полноценным представителем всей операции. Этот вполне практический принцип полностью согласуется с псевдохудожественным принципом использования метонимии (отношения смежности), столь актуальным в плане Х-а (см. об этом подробно в МП2, раздел "Основные мотивы и стилистические фигуры").

Применяя теперь сказанное выше к тому, что известно о 4-х захватах, приходим к выводу, что оружие в них было одинаковым. Полного совпадения (по крайней мере, по видимости) здесь нет, однако данные таблицы  совершенно четко указывают на наличие инварианта, повторяющейся общей части, и это означает, что основным оружием (как и сообщалось в МП2) действительно были ножи (или какая-то их модификация вроде резаков для картона). Более того, упоминание cardboard (box) cutters хотя бы в одном сообщении (информация поступила с рейса 77 от Барбары Ольсен) означает, при условии его достоверности (об этом см. ниже), наличие таких ножей во всех 4-х самолетах.

С практической точки зрения пластмассовый нож для разрезания бумаги – это, разумеется, совсем не то же самое, что нож для разрезания картонных коробок. Однако в том, что касается мотивной структуры, разница между картоном и просто бумагой несущественна, – и то и другое можно рассматривать как разные виды или модификации одного и того же материала, связанные отношением смежности (которое, напомним, играет ключевую роль в "эстетике" терактов – см. МП2). Соответственно, мотив бумаги  (см. МП2) остается значимым в общей картине терактов.

Парадоксальным образом, представление о пластиковых ножах (даже если они были не просто "фиктоидом", а прямой  фальшивкой, сработанной в узкокорыстных целях недобросовестными государственными чиновниками в соответствии с ясно описанными Эпстейном целями), оказывается, на наш взгляд, ближе к подлинной сути событий, чем полностью честное и добросовестное описание фактов Эпстейном. Объяснение этого парадокса заключается в том, что семантический механизм возникновения "фиктоида" (независимо от посторонних корыстных намерений его "авторов") объективно состоял в метонимии: сardboard cutters (о которых сообщила Ольсен) перешли по смежности в ножи для бумаги, которые в свою очередь породили мотив пластмассы. Но поскольку метонимия как способ структурного упорядочения материала сама по себе играла важнейшую роль в терактах (см. МП2), то такой невольный "резонанс" между действиями и способами их описания привел (даже при возможном искажении конкретных частностей) к в целом правильной картине.

Как предложенное нами описание реальной картины, так и сравнение ее с изобретенным чиновниками "фиктоидом" и добросовестной (но чисто эмпирической версией) может, на наш взгляд, служить прямой иллюстрацией общих проблем, упомянутых во Введении (ср. также с приведенным там высказыванием Лотмана). А именно, собирание фактов без различения системных и внесистемных свойств, нормы и аномалии, без попытки обобщения и теоретического (абстрактного) осмысливания может не только не прояснить, но и затемнить общую картину[6].

Отклонения от инварианта

Помимо свидетельств о ножах, имеются также свидетельства пассажиров (приведенные, в частности, Эпстейном) и об оружии других типов (см. таблицу). Как же объяснить наличие отклонений от инварианта? До 11 сентября воздушные теракты проходили примерно одинаково, и поэтому в голове у пассажиров уже была стандартная же картина, основанная на стереотипных представлениях, среди которых одно из главных было связано с наличием бомбы у террористов, с которой легко мог ассоциироваться чем-то напоминающий ее предмет, а также пистолетов. Таким образом, типичное восприятие "среднего" пассажира, взволнованного и возбужденного чрезвычайным происшествием, было ориентировано на "террористическую" норму и потому малоинформативным. С другой стороны, именно потому, что нож в качестве оружия захвата был нетипичным предметом, а его разновидность, упомянутая в отчетах как cardboard (box) cutter, была совсем нетипичной,  соответствующее сообщение заслуживает доверия[7].

Таким образом, два вида сообщений (один – о бомбе и пистолетах, другой – о ножах для бумаги или картона) были ориентированы, соответственно, на норму и аномалию, а потому обладают существенно разной информационной ценностью и степенью надежности.

Инварианты разных уровней

Обсуждение инварианта имеет смысл по отношению к некоторому определенному множеству, в пределах которого проводится сравнение между свойствами разных элементов. Выше, говоря о типах оружия, мы подразумевали в качестве такого множества сообщения с захваченных самолетов. Вместе с тем, важным является также сравнение другого рода – между элементами терактов 11 сентября и рассылкой спор сибязвы. В МП2 уже отмечалось, что здесь возникает мотивная связь: орудию убийства в 1-м случае – ножам для бумаги в самолетах –соответствует нож для разрезания конверта во 2-м случае. Возьмем (проигнорировав даже имеющиеся сведения и сделанные нами выше выводы) крайний случай и условно предположим, что ножи в самолете к бумаге вообще не имели никакого отношения. Даже в этом случае все равно осталась бы мотивная связь между использованием ножа в обоих случаях. Кроме того, и в пределах самолетных терактов существует цепочка повторяющихся элементов, связанных с ножами (см. МП2, подраздел "Развертывание лейтмотивов"): "Вся цепочка основных событий выстраивается теперь следующим образом: при помощи ножа для бумаги "открыли" "коробку" кабины – убили пилота ножом для бумаги (или пригрозили пилоту ножом для бумаги) – превратили сам самолет в нож и ударили им с воздуха по "коробке" здания (ВТЦ), которое сложилось как изделие из бумаги, – потом ножом для бумаги сделали конверт – вложили туда как бы то, что осталось от здания (Белого дома), – отправили "бумажный самолет" со смертоносной начинкой – он "попал" в "коробку" почтового ящика – получатель вскрыл конверт ножом для бумаги – вдохнул смертоносные споры через воздух." Если убрать из этой цепочки свойства, непосредственно связанные с бумагой, мотивная структура несколько "обедняется", однако цепочка сохраняет свой смысл, причем все, связанное собственно с ножами, полностью сохраняется.

Таким образом, в том, что касается использования ножей, существуют общие свойства 1) разных элементов 1-го теракта, связывающие события внутри самолетов с характером финального поражающего удара, 2) элементов 1-го и 2-го терактов. Теперь, в результате проведенного выше анализа, к этому можно прибавить и 3) инвариант сообщений с разных самолетов. Причем важно, что статус инварианта в 3) обоснован нами выше без ссылки на 1) и 2), т.е. независимым образом. Поэтому следует считать, что инвариант сообщений о терактах отражает инвариантные свойства самих терактов – самые разные кусочки складываются в единую картину.

Что же касается конкретизации оружия как ножей именно для разрезания бумаги или картона, то здесь пункты 1) и 3) не могут быть получены в результате обобщения эмпирических свидетельств в силу их скудости – фактически, есть только одно свидетельство такого рода (сообщение Барбары Ольсен) – см. таблицу. Однако представленные в предшествующих разделах статьи аргументы позволяют (и даже заставляют) и здесь предположить наличие инварианта, что в сочетании с пунктом 2) указывает на то, что террористы действительно использовали ножи для бумаги или картона.

Функция оружия: инверсия "стандартного" теракта

Вернемся к вопросу об использованном в самолетах оружии. Помимо анализа сообщений из захваченных самолетов, можно прояснить выбор террористами оружия, если вспомнить о целях терактов и оценить возможный (и, наоборот, невозможный) выбор оружия с точки зрения задачи всей акции как целого. Здесь прежде всего следует провести четкое различие между "обычными" угонами и тем, что было сделано 11 сентября. В 1-м случае задача угонщиков – вынуждение экипажа (а затем – и властных структур) к вполне определенным действиям. Соответственно, они угрожают применением оружия. При успешном вынуждении оружие не применяется вообще, при затягивании с выполнением требований террористы (по плану теракта) применяют оружие, начиная убивать пассажиров и тем самым ужесточая вынуждение. Таким образом, до завершения акции сферой применения оружия, допустимой для террористов, является пассажирский салон, тогда как в кабине пилотов оружие (если исключить провал акции) применяться не должно. Полное уничтожение самолета (включая самих угонщиков) возможно лишь как крайнее средство при провале операции.

Нетрудно заметить, что в терактах 11 сентября все, связанное с применением оружия, было не просто по-другому, а в значительной степени представляло собой структурную инверсию стандартной схемы[8]. Цель вынуждения отсутствовала; для достижения своих задач террористам нужно было избавиться от летчиков, тогда как от пассажиров им требовалось одно – чтобы они не мешали. Соответственно, главным объектом применения оружия стала кабина пилотов, а не пассажирский салон. Уничтожение же самолета при поражении им цели было не крайней мерой в случае провала, а неотъемлемой частью главного акта операции. Однако до ее завершения самолет был необходим террористам в целости и сохранности, что исключало применение бомб и огнестрельного оружия.

Поэтому мы вновь (независимым образом) приходим к выводу, что сообщения о бомбе и пистолете были ошибками пассажиров[9]. Вместе с тем, помимо "основного", предусмотренного планом операции оружия террористы вполне могли иметь какие-то собственные вспомогательные средства – как, например, баллончики с химическим распылителем: индивидуальные вариации, в тех случаях, когда они не затрагивали инвариантное "ядро" операции, вполне могли быть допустимыми[10].

Прохождение предполетного контроля

Характер использованного террористами оружия помогает прояснить не только ситуацию внутри самолетов, но и способ, которым оно могло туда попасть. Речь пойдет о факторе контроля. Сначала чисто практические соображения. Какие бы разгильдяйство и беспечность ни процветали в американских аэропортах, заранее нельзя было исключить, что хотя бы ОДИН из 19-ти угонщиков подвергнется серьезному контролю. А при наличии собственно оружия или хотя бы похожих на него запрещенных предметов это легко могло привести к провалу на самой начальной стадии, причем весьма вероятно – не только данной команды, но и всей операции. Дело здесь не только в том, что властями были бы предприняты немедленные меры, которые могли отразиться и на ситуации с остальными 3-мя самолетами, но и в том, что (как это следует из МП2), по самому своему смыслу операция должна была удаться только целиком.

Кроме того, существуют и чисто психологические моменты, значимость которых проявляет себя, если учесть фигуру Х-а – автора операции, описанного в МП2. Идти на посадку с настоящими ножами и пистолетами, т.е. заведомо запрещенными предметами, значило бы отдавать себя в руки врага, превращать себя в объект, когда все зависит не от собственных (в некотором роде "выдающихся" – см. МП2) качеств, а только от поведения врага. Для Х-а это было наверняка непереносимо – именно он должен был быть хозяином положения, а не американцы (см. МП2). Поэтому следует предположить, что несмотря на вполне реальное разгильдяйство, ВСЕ проносимые предметы были разрешенными и не должны были вызывать ни малейшего подозрения (кстати, баллончики с распылителями скорее всего попадали в эту категорию).

Проникновение в кабину

В настоящее время можно считать уже твердо установленным (во всяком случае, с подавляющей вероятностью[11]), что никаких спецприспособлений для открытия кабины угонщикам проносить на борт было не нужно – даже если кабины и были (как это требуется инструкцией) закрыты, то угонщики могли без труда захватить ключи непосредственно в самолетах: взять их из ящика, где они хранились по инструкции, или отнять у стюардесс.  В результате снимается задававшийся ранее в СМИ вопрос о том, как террористам удалось пронести на борт спецсредства для открытия кабины, – таких средств просто не было. Это находится в полном согласии с общими соображениями, высказанными выше, об отсутствии риска при контроле. Будучи последовательными, мы должны признать, что и ножи не выходили за пределы разрешенного (лезвие должно было быть коротким, не металлическим и т.д.).

В МП2 (подраздел "Развертывание лейтмотивов") было указано, что действия террористов внутри самолета реализуют один из главных лейтмотивов, связанных с ножами, а именно: "при помощи ножа для бумаги "открыли" "коробку" кабины – убили пилота ножом для бумаги (…) – превратили сам самолет в нож и ударили им с воздуха по "коробке" здания (ВТЦ) (…)". В этом пассаже "открывание" (в общем и переносном смысле) кабины ножом подразумевало лишь, что нож был как-то использован в качестве одного из элементов операции (например, оружия устрашения), позволив прорваться в кабину. Сведения (неизвестные нам при написании МП2) о том, что кабина была по всей видимости открыта штатными ключами, расширяют область действия указанного лейтмотива и придают ему более точный смысл. Это происходит из-за определенного сходства между ключом и ножом и способами их применения, особенно если нож используется для убийства, а также прямой метонимической связи между ними в ходе проникновения в кабину (нож хотя бы потенциально использовался в качестве оружия при захвате ключа).

Но главное в данном контексте – проявление стилевых признаков, общих для самых разных элементов теракта. Михаилом Эпштейном было сделано следующее наблюдение по поводу "эстетики" терактов: "Показательно, что 11 сентября террористы ничего своего в материальном смысле не вложили в акт массового убийства. Они так искусно сложили элементы высокоразвитой цивилизации — самолеты с небоскребами, — что те взаимовычлись и уничтожились"[12]. Можно заметить, что в случае с проникновением в кабину (т.е. в ключевом моменте терактов!) проявил себя тот же принцип: террористы не использовали никаких собственных специальных инструментов и не разрушали или взламывали дверь, они лишь воспользовались возможностями того самого объекта, который им было нужно захватить, а потом разрушить.

Общие свойства стиля Х-а

Попытаемся обобщить приведенные выше наблюдения. Для того, чтобы захватить, подчинить или разрушить "вражескую" систему, Х предпочитает исключить (или по крайней мере свести к минимуму) такие действия, как непосредственную схватку, штурм границы, использование чуждых этой системе средств в качестве оружия и т.д.[13]. Вообще, внедрение в систему запрещенного ею чужеродного элемента за счет силового нажима или обхода (увертки) действующих в системе правил является для Х-а совершенно не характерным, а структурное напряжение на границе между обеими системами (атакуемой и атакующей) сохраняется равным нулю (или, во всяком случае, минимизируется). Вместо этого им применяется другой подход, состоящий из 3-х шагов. На 1-м шаге происходит проникновение атакующего агента в систему при соблюдении ее правил: террористы входят в самолеты, споры пересылаются в страну (о пересылке спор подробнее см. ниже). На 2-м шаге система используется (штатные ключи в самолетах, почта для рассылки спор). На 3-м же шаге Х играет уже по своим правилам и наносит удар таким образом, что заставляет систему "самоуничтожиться" изнутри. Иначе говоря, в атакуемой системе происходит не отдельный сбой, а полная перестройка, заставляющая ее работать самоубийственным образом.

В ИСЦ уже было указано, что при описании характера действий Х-а представляются уместными биоаналогии, которые в той статье применялись к соотношению между Х-ом и арабо-исламской компонентой в атакующей (террористической) системе. Описанные выше особенности позволяют заключить, что такие аналогии имеют смысл и в том, что касается соотношения между атакующей и атакуемой системами. А именно, Х не разрушает атакуемую систему извне, а "инфицирует", заставляя ее саморазрушиться изнутри в соответствии с программой внедрившегося "вируса".

Из этого вытекает ряд любопытных практически значимых следствий.

Прежде чем переходить к их обсуждению, сделаем еще одно наблюдение по поводу возможного проявления этно-культурных стереотипов Х-а в отмеченных особенностях стиля терактов. Террорист западного типа наверняка постарался бы обойти или преодолеть препятствия, связанные с контролем в аэропорту, использовал бы хитроумную технику для взламывания двери в кабину пилотов и т.д. Ничего и близко подобного у Х-а нет: то обстоятельство, что Х на 1-м этапе "поддается" противнику, чтобы затем с тем большим эффектом нанести ему удар, по своему стилю напоминает о некоторых восточных единоборствах (но чуждо не только "западным", но и арабо-исламским террористам).

Практические следствия

Отсутствие сообщников в аэропортах

Один из очевидных вопросов, которым наверняка занималось (а возможно и занимается) следствие – были или нет у террористов сообщники в аэропортах, в том числе в службах контроля. Следует подчеркнуть принципиальную разницу между непосредственными членами команды террористов и такими гипотетическими "помощниками". Первые находятся в своей среде, тогда как вторые представляли бы внедренные в чужую и враждебную среду отдельные элементы "своей" системы. Сказанное выше о стиле Х-а заставляет заключить: такие "помощники" невозможны; любые поиски сообщников среди персонала аэропортов принципиально бесплодны. В следующих подразделах рассмотрены также и другие, менее очевидные следствия свойств стиля Х-а.

 

Происхождение спор сибязвы

Выше мы обсуждали теракт 11 сентября. Однако системное единство между этим терактом и рассылкой спор сибязвы (обоснованное в МП2), позволяет распространить полученные выводы о свойствах стиля Х-а и на теракт с сибязвой. Версию о похищении, для проведения этого теракта, спор из американских лабораторий следует решительно отбросить. В самом деле, ведь она предполагает какое-то взаимодействие между миром террористов и миром самой Америки. При этом возникает напряжение на границе между обоими "мирами" – нужно заводить сообщников (которые неизбежно являются для террористов потенциально ненадежными), прятаться, чтобы не заметили, секретно выносить материалы и т.д. Как и с проносом оружия на борт, это представляется совершенно невероятным и стилю Х-а не соответствующим: у него на предварительной стадии никакого противостояния быть не должно – он не сражается с системой, а ее использует вплоть до завершающего удара. По той же причине следует отвергнуть версию о секретном изготовлении спор в собственной лаборатории террористов на территории США.

Поэтому представляется весьма вероятным, что, как это ни парадоксально, споры попали в руки террористов легальным (точнее, "наименее нелегальным") способом – в том смысле, что их ниоткуда не похищали и подпольно не изготавливали. Но поскольку легальное приобретение этих спор на территории США исключено, то остается одна возможность – споры попали в США из-за границы[14]. Как допускает Эпстейн, споры сибязвы могли поступить в США из-за рубежа в запечатанных вместилищах: "We do not know whether or not the person who mailed these letters prepared or even injected the anthrax in them himself or received them in ziplock sealed bags from another source. So they could have been prepared, and even addressed, anywhere in the world"[15]. Это (сделанное чисто умозрительным образом) предположение получает реальный смысл в обрисованном нами выше контексте[16].

Попавшийся террорист как мистификация

Один из потенциальных террористов (Массауи) был задержан из-за нарушения иммиграционного законодательства и, как предполагается по официальной версии, не смог из-за этого принять непосредственное участие в терактах. Учитывая уровень операции, такой "прокол"  представляется совершенно невероятным – скорее всего, это один из элементов мистификации, явный трюк, придуманный Х-ом для простодушно-прагматичных американцев. В компьютере у Массауи была найдена информация, связанная с использованием самолетов-опылителей, что вероятно должно было создать впечатление о подготовке к использованию биологического или химического оружия. Такой интерес плохо сочетается с той ролью 20-го террориста-смертника, которая была ему приписана (если верить СМИ) в ходе расследования. Нарушение визовых правил, подготовка к альтернативным способам террора, а также (получившаяся в результате ареста) роль террориста-неудачника – все это представляет собой отклонение от нормы (по отношению к вражеской системе, своей собственной и себе самому). Такая "концентрированная" аномальность не позволяет, по нашему мнению, всерьез отнестись к Массауи как к полноценному соучастнику терактов и заставляет предположить, что его функция (о которой он скорее всего сам не догадывался) в системе терактов состояла в исполнении заранее задуманной Х-ом мистификации[17].

Не развивая далее тему мистификаций как таковую (что выходило бы за пределы задач данной статьи[18]), мы хотим здесь подчеркнуть лишь ее один, важный для рассматриваемого контекста, аспект. Фактор, из-за которого был задержан Массауи, связан с нарушением правил по отношению к границе между мирами. В этом смысле допущенное Массауи нарушение резко контрастирует с тем, что было прослежено нами выше на целом ряде примеров. Это легко объяснимо: если в реальном, практическом действии норма для Х-а – мягкое, бесконфликтное пересечение границы (пронос оружия на борт самолета, пересылка спор сибязвы из 1-й страны в другую и т.д.), то вполне естественно, что мистификация возникает как резкое опровержение этого правила – пародия на оригинал (самопародия).

Письма со спорами сибязвы

Согласно соображениям, изложенным в МП2 (подраздел "Символика 2-го теракта") и ИСЦ (подраздел раздел "Агрессор, орудие и объект поражения – структурный изоморфизм"), каждый из терактов (как самолетные атаки 11 сентября, так и рассылка спор сибязвы) начинался с нападения на "смешанный" американско-японский объект. Во 2-м теракте Х мог считать таковым "Sun" в силу связи его названия с солнцем – государственным символом Японии. Выбор же в качестве жертвы фотографа, был, согласно МП2, обусловлен тем, что его профессия связана с солнечным светом. Можно предположить, что в случае с "Sun", как и в двух других случаях сибязвы в СМИ (NBC News, New York Post), заражение сибязвой было вызвано спорами, отправленными по почте. А поскольку все остальные сибязвенные письма, найденные в США, содержали текст со зловещими намеками или угрозами и, из-за порошка в конверте, вообще выглядели весьма необычно, представляется маловероятным, чтобы получатель подобного письма просто проигнорировал такое послание и выбросил письмо, ничего никому не сообщив. Однако никакого письма такого рода найдено не было. Если в других случаях даже при отсутствии прямых улик в виде писем с сибязвой можно предположить косвенное заражение через посредство почтовой системы, в данном случае это представляется маловероятным, так как неясно, что могло быть первичным источником.

Можно предложить следующую гипотезу. Если упомянутые выше соображения о роли света – как в выборе издания, так и его сотрудника в качестве жертвы – справедливы, то естественно предположить, что конверт со спорами содержал вовсе не письмо (как это было в других случаях), а фотографию, причем скорее всего на этой фотографии было изображено солнце[19]. Тогда становится вполне понятным, что конверт был выброшен как не представляющий для адресата особого интереса.

В пользу такой гипотезы можно выдвинуть несколько дополнительных соображений. В том, что касается стиля, использование такой фотографии явилось бы метонимией, которая представляла собой излюбленный прием Х-а (см. МП2, а также сказанное в данной статье выше). Если учесть, что Х-у  действительно было свойственно единство стиля (о других проявлениях такого единства мы подробно говорили выше), вероятность нашего предположения возрастает[20]. Кроме того, с чисто практической точки зрения Х-у было важно в 1-м случае "спрятать концы в воду" и не позволить врагу обнаружить и дешифровать значимые для Х-а символы; в этом отношении выбранный Х-ом способ был идеальным решением проблемы, так как сибязвенная фотография легко бы "спряталась" среди других фотографий. Но даже если бы эту фотографию и обнаружили и, более того, если бы кто-то из ведущих следствие предположил в ней некоторый смысл и попытался данную фотографию дешифровать, то первое же напрашивающееся объяснение связало бы изображение солнца с названием таблоида, и только – "копать" дальше не было бы необходимости. Иными словами, мы предполагаем здесь маскировочную "мимикрию": знак помещается среди подобных ему по выражению, но имеет совсем другое содержание (ср. со сказанным о маскировке в ИСЦ, раздел "Х-цивилизация и теракты: структурные соответствия и особенности маскировки"), причем, согласно нашему предположению, этот прием удвоен (фотография среди фотографий, два разных значения изображения солнца).

Кроме того, если принять предположение о фотографии, то отсюда получается вывод, согласующийся с предыдущими заключениями о синтетическом менталитете и этно-культурной принадлежности Х-а, сделанными в МП2. А именно, сочетание письма и фотографии дает взаимно дополнительные типы текста (в общем, семиотическом смысле слова), построенные, соответственно, на основе отдельных дискретных знаков и континуального изображения.

Заключение

Учет системного характера терактов позволил, конкретизуя предложенный в МП2 подход, проверить степень достоверности сообщений о характере оружия угонщиков и, в сочетании с другими данными, вывести отсюда ряд общих заключений о стиле автора терактов. В свою очередь, это позволило предположительно реконструировать некоторые частные, но важные детали операции в целом, включая ее подготовку. Перечислим следствия нашего разбора, которые могут представлять практический интерес.

1) Несмотря на противоречивые и неполные сообщения об оружии в самолетах, мы полагаем, что удалось на основании анализа и сопоставления имеющихся сведений разделить относительно достоверные и недостоверные данные об использовании оружия в самолетах.  С достаточно высокой степенью уверенности можно утверждать, что оружием террористов в самолетах действительно (как и утверждалось в МП2) были ножи, причем разрешенные к проносу на борт и предназначенные для разрезания бумаги или картона (а никаких бомб и пистолетов не было). Новые практические следствия состоят, согласно нашей гипотезе, в том, что 2) никаких сообщников среди персонала аэропортов у террористов не было; 3) споры сибязвы были получены из-за рубежа, а вовсе не похищены из лабораторий в США и не произведены в собственных лабораториях террористов на территориях США; 4) дело Массауи является результатом специально задуманной Х-ом мистификации (о характере и смысле которой, скорее всего, не подозревает сам исполнитель). Используя соображения стилевого единства, нам также удалось 5) предложить гипотезу, объясняющую важную деталь в обстоятельствах заражения 1-й жертвы сибязвы (отсутствие письма, которое послужило источником заражения). Что касается проникновения в кабину, то мы не прибавили ничего нового к имеющимся правдоподобным сведениям, однако показали, что эти эмпирические сведения прекрасно укладываются в общую абстрактную схему стилевых признаков терактов.

В основном полученные выводы носят негативный характер: не было сообщников в аэропортах, для подготовки ко 2-му теракту споры сибязвы из американских лабораторий не похищались, Массауи непосредственной задачи в собственно терактах не имел, будучи "назначен неудачником". Тем не менее даже в таком виде сделанные выводы могут оказаться полезными, так как (подчеркнем это еще раз) они сужают "веер" направлений поиска.

Помимо прояснения некоторых деталей в подготовке и проведении терактов, описанные выше стилевые черты косвенным образом указывают на неевропейский и неарабский менталитет Х-а (автора терактов) – также в согласии с наблюдениями и выводами МП2.

Абсолютно достоверные факты ясно указывают на системный характер терактов 11 сентября 2001 г. в США. Менее очевидно, но весьма вероятно (обоснования представлены в МП2), что эти теракты составляют единое целое с рассылкой спор сибязвы. Поэтому, независимо от правильности предложенных в данной работе конкретных интерпретаций и реконструкций, можно с уверенностью утверждать, что теоретический, структурный анализ является необходимым (хотя и недостаточным) компонентом расследования данных беспрецедентных терактов.

* * * *

В заключение автор выражает благодарность А. М. Железняку за чтение рукописи и полезные замечания.

 

Что известно об оружии террористов из сообщений пассажиров[21]

(в скобках указано число известных свидетельств)

 

Рейс	11	175	77	93
Оружие	Баллончик–распылитель (1), колющее (режущее) (1)	Колющее (режущее) (1)	Ножи и/или резаки для картона или бумаги (cardboard cutters or box cutters) (1)	Бомба (1), ножи (2), пистолет (1)