Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Я ничего не хотел. Только кофе на Рубинштейна, думая о своем.
Пасмурный день подсунул задачу, в нее входило несколько условий.
Первое – Людвиг.

Белокурый, со зрачками в себя.

Второе – рассказать. Если кто хочет вернуться на работу, это не
ко мне. Виктор Мазин писал о его фотографиях: «зернисты» и «туманны».
Правильно. Ветер был за спиной.

Но Людвиг (странное имя, немного австрийское, из кино про Ницше
и Лу Саломэ, про фигурное катание на лебедях) – фотограф. А у
фотографа Людвига есть отличие. Кроме профессии, внешности, одержимости
и задач, поставленных перед собой и, главное, перед другими. Он
мыслит проектами.

Насколько я понял из бесед, его / «их» проект по имени «Путь»,
приуготовленный для Этнографического музея в Петербурге, представляет
из себя нечто невероятное по мощи сочетаний различного рода намерений
(так и есть). Лучше – желаний. Каждый охотник знает, о чем говорит
жертва. Не говоря об одной составляющей, секретной, таинственной
части, так называемой, «виртуальной лаборатории».

Но случилось и нам приблизиться к черте, за которой начинаются
ответы. Каждый ответ предполагает вопрос. Людвиг в ходе работы
над проектом как раз отмечал такую возможность – «спрашиваем».
И, поскольку проект (in progress), то – «спрашивание бесконечно».
О чем спрашивает Людвиг? Он / они спрашивают о простой вещи, что
такое «путь».

О чем спрашиваем мы, когда не хотим узнать о сроках исчезновения?
Наверное, кто нас будет любить до бесконечности. Или будить. Вот
о том. И кто даст денег.

Чтобы стать уверенным в продолжении описания процедуры, я спросил
ВВС, с которым мы пили пиво спустя два часа.

– И что?

– Если бы я не послал того человека… в силу праздности его существования
и ограниченности его мозгов и принял бы вопрос как серьезный и,
более того, как экзистенциально важный, конечно же, стал бы задумываться
о таких категориях, как смысл, цель, стратегии.

– Можем ли формализовать вопрос? – это я.

– … ну… жизненный путь, творческий путь…– в ответ он.

– То есть, несколько затертых метафор? – опять я.

– Разумеется. Путь к пониманию, путь к взаимопониманию.

– Тогда, – говорю я. – «Путь» – понятие несущественное?

– Скорей да… Мало открывает, мало вмещает.

– А почему кто-то решил задать такой вопрос?

– Я вспоминаю тибетскую притчу. К мудрецу подходит европеец с
вопросом: сколько пути до ближайшего пункта? Мудрец молчит. Тот
– снова. Мудрец молчит. Тот снова. etc.

Не выдержав, европеец уходит по карте. Мудрец смотрит вслед и
произносит: «А вот тебе три часа».

С Людвигом я встречаюсь во второй раз. Tertium non datur. Многое
не понятно. Нет, не то, что он создает янтры из цветного песка
ежеутренне. Искусством горлового пения не обладает. Как вы понимаете,
это всего лишь путешествие. Я странствую (насколько это позволено),
в пределах человека, позвавшего меня его услышать. Потом начинаю
бешено понимать некоторые штуки.

Он говорит так, будто меня нет. Словно кто-то говорит из-за его
спины. Болтлив? Нет. Говорлив? Возможно. Но то, что слышу, не
глупо – оно позволяет не смотреть на стены в поисках утраченного
времени.

Людвиг говорит, что спрашивал людей о «колесе», а я говорю, что
колесо разрушает любую геометрию дома. Он говорит, что никто не
может перевести на русский язык то удивительное (и это правда,
это – точно), что он сделал, наблюдая за водой, вероятно, сто
тысяч часов сразу или после каждого часу сто тысяч раз, и… заставил
ее остановиться. Я прошу доказательств. Они охотно предоставляются.

Я думаю, как перевести «still water» на русский. Вначале – «отсутствие
воды». С чем и ухожу, обиженный на собственную глупость.
На второй день, то есть через три часа, – «постоянство
воды». Да это Данте, помилуйте! На самом деле «постоянство
воды» является микроскопической сериальностью, загнанной в «цифру»,
а в итоге «белая стена медитации», от которой сознание продергивает
рябь.

– Мне нужно всегда не спать. Потому что фотография дело десятое…

– Хорошо, – говорю я. – Но там, на ваших фотографиях, туман…

– На одной из выставок здесь они тоже думали, что все мои фотографии
про катастрофу 9/11. Но там был только туман. Более того, там
есть снимки страны Патогонии, мест, куда не ступала нога человека.
Люди готовы видеть в тумане все, что им заблагорассудится.

– А голую женщину? Можно ли видеть как заблагорассудится?

– Конечно. Главное, как они ответят на этот вопрос.

– А какой?

– Я вам пришлю. Список вопросов, которые мы задаем людям.

– А если человек не согласится?

– Мы не намерены «влиять» на него. Нет, так нет.

– Про что вы делаете «все»?

– Про то, что вы никак не можете соединить в голове.

– Согласен, не могу. Но что? Но не так быстро, прошу вас…

– То, что «до вас» – с тем, что «перед вами».

– А как 20 лет платить по счетам? Иными словами, как обстоит дело
с финансовой безопасностью?

– Просто. Вначале тот, кто у вас в фитнесе думает, что вы тренер,
и только. Потом он понимает, что вы знаете немного больше, чем
режим и диета. Потом он остается, потому что вы ему говорите о
том, что он знал, но никогда не мог сам допереть. Потом он говорит
знакомым и так далее. Во всяком случае так происходит в Нью-Йорке.

– Это знание?

– Нет, хотя в каком-то смысле да. Но важно другое – они были мне
нужнее, чем я им.

– Отсюда вопросы?

– Знаете, что ответил мне Мазин, когда я спросил о пробуждении?

– Понятия не имею.

– Он сказал, что он – не Будда.

– Мне несколько жаль… – говорю я. – Потому что у Будды как раз
«пробуждение» состоялось, чтобы не быть Буддой. Насколько мне
не изменяет память, Будда не стал «таковым», с тем чтобы остаться
с нами, с червями, с футболистами, певцами рэпа и красивыми женщинами.

– Согласен, там была допущена неточность.

Вечер был прекрасен. Это была погода неточности, которой может
подарить только Петербург – апрель в декабре. Следующий день не
отличался от ночи, что возможно было бы не заметить, не окажись
ты на Васильевском острове. Людвиг остался в кафе, я ушел к знакомым,
а там… чего говорить уже о том, что там.

Поскольку там в окружении единомышленников, архитекторов и пьяниц,
не дожидаясь федерального финансирования, за самбукой мы, наконец,
приступили к первым расчетам «клеверной развязки» над перекрестком
«Невский-Литейный-Владимирский».

Она должна сиять в летние ночи подобно гигантской орхидее, выросшей
по повелению мечты на высоте 234,8 метра над уровнем крыш.

Любезный читатель, если у Вас возникнет не очень продолжительный
ответ на вопрос, что такое «путь», непременно шлите
письма в редакцию.

В качестве премии бы получите годовую подборку покуда неизвестно
чего.