Литературная критика

Можно никуда не ездить, а можно скитаться всю жизнь, что почти одно и то же. Вечный скиталец, Лермонтов сделал своим главным героем вечного скитальца. Да и из своего читателя. Ночь в Тамани. Ночь убийства фаталиста. То Пятигорск, то дальняя крепость, то почтовая станция. Это, конечно, романтично. И это аутично, если можно так сказать. И вот еще что. Можно, очень даже можно презирать, а, вернее, не наблюдать людей и быть поэтом. Для этого нужны сначала люди, которые тебе неинтересны, и Бог. А потом только Бог.

Рюкзачная революция, напророченная Керуаком и К_, свершилась. Итоги ее, как это часто случается с революциями, не вполне таковы, о каких мечтали отцы-ниспровергатели. Что правда, то правда: так называемый цивилизованный мир, взвалив на плечи рюкзаки, с готовностью покидает сам себя и отправляется в дальние странствия. Однако, смысл вояжей - не отрицание буржуазных ценностей, а их утверждение.

Последние книжки Тимура Кибирова, явившие нам новый, не совсем привычный облик поэта, отчего-то считаются не слишком удачными. Может быть, из-за того, что ко всему новому привыкаешь с большим трудом: по поводу Кибирова, парохода и человека, у всех уже давно имеется определенное мнение и менять его не очень уютно.

Заставили писать про Сорокина в "Независимую газету". Я ж обычно туда не пишу, только в "Экслибрис", так что это типа как повышение. Тем более - на первую полосу. Встал в восемь утра, настрочил, думаю, как слава настигнет меня. А они - хер!.. - говорят: "Мы там немножко поубирали про Прокуратуру". Ну поубирали и ладно (думаю я). А потом беру газету и начинаю читать.

Как бы это деликатнее выразиться... Я, граждане судьи, этого не писал. У меня исходники остались! Вот, сравните, пожалуйста.

Итак, что же такое Махроть? Прежде чем речь зайдет об этимологии, необходимо вспомнить о весьма немаловажной в творчестве Пригова тенденции, очевидной даже сквозь мишурное одеяние анекдотических "рассуждений" - отношение его к России как к местожительству, к своему месту на российской бытовой и литературной почве в должной мере серьезное. Неоспоримый факт, что у всякого русского литератора на каком-то этапе возникает необходимость персональной интерпретации сущности необъятного российского феномена и всего что с ним связано.

Ведь в чём главная сила и смысл толстого ежемесячника, который (не я утверждаю) - явление сугубо российское и т.д.? В том, что литература - единственный вид искусства (кроме, разумеется, ещё и тв), которое в провинции можно потреблять примерно на том же самом качественном уровне, что и в столицах. Потому что, журналы везде - одинаковые. И огромадные размеры земли нашей - первейшее условие существования капиллярной сетки литературно-общественных ежемесячников. Которые, между прочим, столичный рынок молодым да бойким издательствам уже сдали без боя. Чем же еще пристать, как не Уралом, да Сибирью, Поволжьем да Дальним Востоком?

Человек в этом мире настолько слаб и беспомощен, что наличие его не имеет никакого принципиального значения для решения сущностных проблем этого мира. Не имеют значения его мысли, вкусы, радости и хвори, его отчаяние и его судьба. Принял эту точку зрения - делай Воланда своим героем. Капитуляция подписана - полная и безоговорочная капитуляция. Такая капитуляция в который раз подписывается читателем - слабым, беспомощным и очень занятым. Тратить время и силы на то, что вкупе с ним ничего не значит и бесполезно в борьбе с этим миром? Зачем, если есть мечта? Мечта- Воланд или Мефистофель, Всадник высоких равнин или Фандорин, комиссар Мегре или Чапаев и Пустота... Мечта о силе равна мечте об истине. Так возникает привычка к упоению своим собственным ничтожеством.

Был у меня такой странный день лет пять, наверное, назад, когда отчитав студенткам лекцию, сел попой на стул на кафедре и стал лениться ехать домой (а может, тщился продлить в душе приятные воспоминания о студентковых, допустим, коленках), а на столе валялась огромная Библия - в целях научного атеизма, надо полагать.

Всё это ваши стереотипы, - говорит идеолог и организатор "Улова" Дмитрий Кузьмин, - сетевой литературный конкурс не обязан открывать новые имена, он лишь пытается навести порядок в рунете, захламлённом и переполненном графоманскими текстами, хоть как-то структурировать это пространство. Раз уж так получилось, что грамотно, профессионально написанные тексты соседствуют на сайтах вместе с продукцией начинающих, следует признавать это как данность и работать именно с этим.

Ещё Набоков переживал в одном из своих романов по поводу невозможности превратить читателя в зрителя. Хотя иерархия видов искусств - вещь весьма относительная, есть, видимо, у литераторов некие комплексы перед музыкой или, к примеру, перед изобразительным искусством. Иначе как объяснить, что многие авторы пытаются добиться предельной изобразительности своих текстов или создать в тексте аналоги музыкального звучания?!

Мы знаем себя со слов свидетелей, даже воспоминания - рассказы со стороны. Потому и страшно умирать, что смерть - это деобъективизация, окончательная Existence, о которой твердили Сартр и большевики: о тебе рассказать некому, и сам о себе не расскажешь, умер... И отправят чистить сортиры со всем твоим "багажом", "опытом прикосновений" и прочей неповторимостью.