Топос-Блог

После рассказов о роли случая в раскрытии убийств, я берусь вам рассказать историю, в которой главную роль играет не он, не дедукция и не системная работа следователя, а одна лишь наглая уверенность в полной безнаказанности своей власть предержащих, возникшая в нашей стране в незапамятные времена бесправия народа и бережно хранимая (уже много раз сменившейся и сейчас считающей себя просвещённой и цивилизованной!) высшей властью до времён нынешних. Когда, по-прежнему, Закон играет роль лишь умной, грозной и хорошо натасканной огромной собаки, поджимающей хвост после команды хозяина: «Фу! На место!»

Уже на третий-четвёртый день после исчезновения Натальи Б. весь город в общих чертах знал все обстоятельства её похищения, включая участие в этом преступлении офицеров милиции и ГАИ, а также о том, что КГБ, прокуратура и городские власти, действуя заодно, не дадут никому возможности докопаться здесь до истины, которую вполне уже ясно обозначили, потрясшие городок слухи.

Когда одновременно с заказанным на 9 утра такси подъезжает к дому «Чайка» — самая престижная в те времена машина, а молодой красавец-водитель галантно распахивает дверь и приглашает садиться, то не знаю, что выбрали бы вы, а Наташа села в автомобиль, который в то время подавали только представителям высшей власти. Если бы бедная девушка могла бы догадаться, что её ожидает через каких-то 15-20 минут, выпрыгнула бы она из машины на ходу, или разбила бы стекло дверцы и стала бы звать на помощь; но галантный шофёр убеждал её не волноваться и не сердиться за то, что везёт её вовсе не в институт, а в другом направлении. Он говорил, что «ждёт её приятный сюрприз», а после отвезёт он её, куда она прикажет.

Ворота гос-дачи распахнулись мгновенно и не имеющая пока повода для испуга, а несколько заинтригованная неожиданным приключением, хорошенькая девушка, выпорхнув из лимузина, оказалась под опекой приветливого капитана милиции, который открыл перед ней тяжёлую, полированную дверь, куда, кроме обслуги, входили только чиновники очень высокого ранга. Но сейчас эта дача находилась на ремонте, отменённом по приказу хозяина города на недельку-другую, и именно он, председатель горисполкома, принял Наташу из рук милиционера в свои медвежьи ручищи. Не успела бедная и вскрикнуть, как была брошена негодяем она на кровать и жёстко изнасилована им. После этого он грубо содрал с неё остатки одежды, приоткрыл дверь и позвал: «Валерка, Вадик, скорей сюда! Тут девка голая!» Капитан милиции и старший лейтенант ГАИ тут же появились в комнате и, подло хихикая, принялись воплощать в жизнь свои сексуальные фантазии.

Надо заметить, что стены этой комнаты о многом могли бы рассказать, если бы, как говорится, не были так молчаливы. Не первый раз удовлетворял здесь свою похоть и мэр нашего городка, но то были развлечения с молодыми проститутками, ублажающими гостей города-курорта не за страх, а за совесть, и не смевшими даже и подумать о какой-либо плате за свои услуги — разве подарит что-нибудь кто-нибудь из щедрых их хозяев за этот день или ночь, а бывало что и на недельку задержит, если пришлась ему по нраву; и надо терпеть и быть изобретательной, нежной и весёлой, потому что таким образом покупалась ими не только лицензия на свою профессию, но могли они и жизни лишиться за своё неправильное поведение. В городе ходили слухи, что зарезанные девки либо слишком много болтали, либо не корректно себя вели.

Далеко не каждая гос-дача подходила для устройства в ней — в зависимости от желания гостя — либо улучшенной копии эдемского сада, либо развесёлого борделя; ещё более весёлого и комфортного, чем бордели Лондона, Парижа либо Берлина. И этот список мы ограничиваем тремя этими столицами не потому, что не ведаем о Брюгге или Роттердаме, а только лишь потому, что каким бы длинным мы не сделали этот перечень, нам никак не удастся обнаружить в тех борделях более покладистых, услужливых и обнаруживающих неподдельный темперамент девиц. И заметьте, что никаких намазанных макияжем рожиц и никакого целлюлита дорогим гостям здесь не предлагали. И очень даже правильно, что девочки всегда были хорошенькими и свеженькими, ведь целый год приходилось дорогому гостю не разгибаясь вручать вымпелы и знамёна, представлять коллективы и отдельно взятых тружеников к наградам и премиям, выступать на совещаниях, собраниях и съездах, и выслушивать самому множество рапортов о достигнутых успехах, речей и выступлений. Если кто-то может подумать, что это так просто… приятно и весело, то пусть-ка… впрочем, нет, не может уже быть проведена пешка в ферзи, как в те давние времена, о которых молва складывала порой всякие инсинуации, а значит — ощутить славный дух тех времён мы уже не сможем. Амба им пришла! И, может быть, вполне закономерно, хотя можно бы о том и поспорить… Хотя надо, конечно, заметить и то, что отдыхали на этой и других гос-дачах и те, кто действительно двигал СССР вперёд и вверх, кто улучшал, создавал и строил, но эти люди никогда бы не позволили себе так расслабляться, как делали это постоянные члены всяческих важных президиумов.

Хозяин города, председатель горисполкома, товарищ В. сидел в удобном кресле и, с некоторым даже азартом наблюдая за забавами своих подручных, попивал пиво и курил сигарету за сигаретой. Наконец, когда они под-устали, он поднялся, сказал Валерке: «Набери номер и приложи ей к уху и рту трубку!» и, кинув несчастную Наталью на стол, стал насиловать её в извращённой форме. Страшная боль пронзила несчастную и она дико закричала как раз в тот момент, когда самый родной в мире голос произнёс в трубку своего телефона: «Алло, я вас слушаю...» Услышав в ответ дикий вой и крик: «Папа, спаси меня!» - он сначала не мог понять, в чём дело. Но голос был дочкин… Где она? Что с ней происходит? Нет, это не могло быть розыгрышем, но не могло же это быть и правдой!

Он позвонил в гор-отдел милиции и попросил срочно прислать в горисполком толкового следователя. Всё-таки он был начальником отдела в исполкоме, и его просьбы надо было выполнять. Не так уж и сразу, но через ужасно длинные полчаса следователь и его помощник входили в кабинет товарища Б.

Папа Наташи времени даром не терял, он позвонил декану и тот почти мгновенно выяснил, что Наталья Б. на занятиях сегодня не появлялась. Сообщив об этом следователям, которые обычно с иронией относятся к сообщениям об исчезновении, он попросил их срочно выяснить, с какого телефона был сделан этот звонок, потому что на телефонном узле, куда он тоже позвонил, ему ничего вразумительного не говорят.

Следователю дежурная начальница смены сообщила, что они уже пытались выяснить, с какого номера был сделан звонок, но оказалось, что это какой-то «левый» телефон, очень мастерски врезанный в систему так, что нельзя ни вычислить его, ни отключить. «Как раз отключать-то и не надо, - сказал милиционер и попросил. - Постарайтесь вычислить хотя бы район, в котором работает этот телефон.»

И тут тот телефон прямой связи с товарищем Б., номер которого знали очень немногие лица, снова затрезвонил. Папа снял трубку с посеревшим от страха лицом; папа услышал снова дикий крик дочки, которую не иначе, как очень жестоко и изощрённо пытали. Этот крик слышали теперь и следователи, но, хотя слышалась в этом вое и крике неподдельная сильнейшая боль, никакой зацепки это следствию не давало. Однако и свалить всё на пустые родительские страхи они уже никак не могли.

Что это? Похищение с целью выкупа? Но похитители так себя никогда не ведут. «Кто вам может мстить и за что?» - спросил старший из милиционеров.

Мысль о мести уже приходила в голову отцу Наташи, и мстить так жестоко мог только один человек, которого пару дней назад на партсобрании подверг он критике настолько суровой, что дело должно было кончится исключением председателя горисполкома из рядов коммунистической партии и возбуждением против него уголовного дела. Но руководство первичной парторганизации решило сначала провести собственное расследование, чтобы получить неоспоримые доказательства преступной деятельности В., хотя Б. предоставил собранию достаточно фактов. «Товарища В. с утра нет на работе, - сказал отец Наташи. - Надо искать его. Где он, там и дочь.» Таким своим заявлением он вверг в большое смущение следователей… Ведь в нашей стране даже самое тяжёлое преступление, совершённое должностным лицом высокого ранга, могут начать расследовать только по приказу более высокой инстанции. И вот это-то помыкание законом, искусственное отодвигание его на второй план, вместо единственного его над всем главенства, как раз и является источником многих наших бед и совершенно позорных страниц нашего прошлого, нашего настоящего и, если ничего сейчас не будет изменено, будущего бытия.

Тут опять затрезвонил телефон: на этот раз звонила жена, находившаяся на грани нервного срыва. Ей тоже позвонили, и она услышала те же страшные стоны и просьбы о спасении. Она ничего не могла понять и требовала от мужа разъяснений и немедленных действий! Что он мог ей ответить… Он позвонил своему другу в прокуратуру; он позвонил своему хорошему товарищу в городской отдел КГБ, но никаких мгновенных действий ожидать от них было нельзя — сначала должно было поступить указание из самых высоких в стране кабинетов, а действовать-то… действовать надо было немедленно!

Тут вновь зазвонил телефон, и вновь услышал он, разрывающие его сердце, стоны, вопли и крики о помощи… Становилось всё очевидней, что таким образом мстят именно ему и что, если не принять немедленных мер, то дочку его замучают насмерть. Он позвонил начальнику гаража и узнал, что Сам взял рано утром свою машину и куда-то умчался. Но от того, что становилось ему всё очевидней, чьих рук дело это преступление, никакой возможности немедленных действий не наступало. Его дочь, он и жена оказались в полной власти безжалостного маньяка, находившегося под покровительством первого секретаря крайкома, имеющего выход на самого генсека. Никто не сможет помочь ему спасти дочь. Осознав это, он заплакал, не стесняясь присутствия милиционеров…

В это время раздался звонок внутренней связи. Он нажал на кнопку и услышал ненавистный ему голос: «Владимир Петрович, зайди ко мне. Есть разговор...» Следователи переглянулись — подозреваемый отцом человек, которого им было так неудобно объявлять в розыск, оказался на своём рабочем месте, и теперь можно было начинать следствие по делу о похищении девушки и возможном шантаже её отца по обычной процедуре. То есть сначала доложить начальству, потом ехать к прокурору, возбуждать уголовное дело и пробовать найти хотя бы малейшую зацепку, хотя бы чьё-то свидетельство, хотя бы какой-нибудь факт. Они, конечно, хорошо понимали, что Наталью могут убить сегодня или завтра, но ясновидящими они ведь не были, и никакие силы не могли ни девушке, ни им помочь.

Приказав своим подручным пытать девушку и заставлять слушать её стоны отца и мать, товарищ В. преспокойно отправился на работу и теперь наслаждался видом горя, осмелившегося разоблачить его преступную деятельность, товарища Б. Негодяй чувствовал себя в полной безопасности — ведь это сам первый секретарь крайкома партии М. приказал ему наказать Б. так откровенно показательно, чтобы никто и никогда не рискнул более пойти по пути критикана и вынести сор из избы. И это он подсказал ему план действий по полному моральному уничтожению Б., который бы всем возможным его соратникам показал — какая участь ждёт того, кто посмеет замахнуться на систему. Систему взяток, поборов и полного самоуправства власти, которую как раз-то товарищ М. когда-то и создал в городе-курорте, опираясь на известный тезис Брежнева: «Живи сам и дай жить другим!», давший зелёную улицу всем негодяям.

Вся карьера М. строилась на очень жёстком отношении к подчинённым, которых он заставлял беспрекословно выполнять все свои требования, и на максимально возможном удовлетворении потребностей вышестоящих товарищей. Одних ублажал он хлебосольством и дорогими подарками, другим угождал более изощрённо — мог и несовершеннолетнюю девочку, зная пристрастие к ним товарища Икс, привести с собой на дружескую пирушку, а мог устроить пир в римском стиле для тех, кого он очень хорошо знал. Для этого требовались девочки лёгкого поведения, производство которых в городе-курорте он организовал с помощью сводниц и сутенёров. Все они были у него на коротком поводке и верно служили. А когда вырос он до поста первого секретаря горкома КПСС, то в систему были включены ещё и менты, погоревшие на взятках либо других преступлениях, на которые готов он был закрыть свои глаза, - а у Фемиды, как известно, они завязаны навсегда!, - за верную себе службу. Так получал он послушных себе людей в органах, готовых на любые преступления вплоть до убийств неугодных ему людей. Вы скажете, что это невероятно, но, во-первых, эти менты, как правило, уже были замешаны в криминале, что грозило им уголовным преследованием, а во-вторых, имел М. особый талант — помыкать этими людишками с помощью страха разоблачения всё более возрастающего числа их преступлений.

Можно ли нам посчитать его воплощением зла? Этаким монстром из американских комиксов? Тут трудно дать однозначный ответ, потому хотя бы, что был он любящим отцом и мужем, родственникам и друзьям своим всегда помогал и не забывал поощрить усердного подчинённого. И город-курорт под его руководством развивался и процветал, а затем и край стал давать высокие показатели экономического и культурного роста. Так что в странную систему Брежнева и Щёлокова товарищ М. вписывался наилучшим образом. Принимал ли он ранее с присущим ему размахом и выдумкой высокого ранга этих гостей в городе-курорте? Стоит ли нам гадать о том, что и так очевидно. Но всё более очевидным становился и чёрный шлейф его преступлений, проявившись в том числе и в уголовном деле В., которое всё-таки не могло не возникнуть, благодаря усилиям отца Наташи, сумевшего связаться с теми из московских небожителей, кто на свой страх и риск поддерживал Андропова, в то время вступившего в смертельную схватку с Щёлоковым. Однако, когда заместитель генерального прокурора СССР товарищ Найдёнов добился приёма у Леонида Брежнева и выложил перед ним документы достаточные, чтобы приговорить первого секретаря крайкома товарища М. к расстрелу, то никаких эмоций не отразило лицо генерального секретаря КПСС. А сказал он только прокурору, что изучит сначала эти документы, и потом пригласит его на беседу. Когда же заместитель генерального прокурора Найдёнов, вооружённый папками с документами, свидетельствующими о преступлениях М., пришёл на приём к Брежневу, то увидел вольно развалившегося в кресле первого секретаря крайкома, который с презрением и насмешкой смотрел на него. Как всегда, очень вежливо и корректно Л. Брежнев сказал Найдёнову, что факты против товарища М. не подтверждаются, и он сожалеет, что кто-то ввёл Найдёнова в заблуждение. При этом, генсек дал понять заместителю генпрокурора, что аудиенция на этом закончена, и совсем никак не отреагировал на то, что М. послал вслед Найдёнову грязное ругательство. Но, впрочем, оказалось, что это ещё вовсе не окончательное торжество М. и не конец истории борьбы Андропова со Щёлоковым, хорошо описанной уже многочисленными авторами, ни один из которых, к сожалению, не решился раскрыть до конца в этой истории роль самого генсека. Который был первым генсеком КПСС, имевшим валютный счёт в одном из банков Запада. Не спроста всё-таки именно он сменил тогда Н. Хрущёва… ох не спроста!

Ещё совсем недавно уверенная в себе, очаровательная Наташа была превращена своими палачами лишь в инструмент воздействия на психику своих родителей, которых должна она была теперь терзать стонами и криками как можно дольше. Каждые два-три часа один из палачей подходил к связанной Наташе и, приложив ей ко рту телефонную трубку, либо тушил о её кожу сигарету, либо вырывал клок волос, либо вонзал иглу под ноготь, ибо так приказал им В., который знал, что выполнять свою работу они будут хорошо и даже с удовольствием. Вы спросите: «Откуда берутся такие нелюди?» - но почитайте историю нашего государства и прочих государств, начиная с самых их истоков — почему-то этой мрази хватало во всех странах и во все времена!

Уже на третьи сутки непрерывных этих пыток ум несчастной девушки помешался, и она стала лишь визжать в телефонную трубку. Мама Наташи сошла с ума на четвёртый день издевательств и очень недолго прожила потом в психиатрической больнице. На исходе пятого дня бесчеловечных пыток Наталья Б. умерла, и вывезли её тело палачи, и выбросили труп на ближайшей свалке, где нашла обезображенное тело девушки собака, гулявшего с ней местного жителя. Овчарка села возле мёртвой и страшно завыла, а когда хозяин подошёл к ней, то увидел, что из глаз пса текли слёзы. Я не могу ему не верить!

Буквально на третий день этих трагических событий в городе сложилась в виде слухов и домыслов полная картина преступления. Известны были имена всех действующих лиц и причины, из-за которых страдает невинная ни в чём девушка. Только место преступления долго оставалось не раскрытым по причине невероятной наглости, избравших местом преступления гос-дачу, преступников.

Но следствие городского отдела милиции слухами не интересовалось, оно шло своим чередом, который почему-то никак не пересекался с розыском и допросом палачей Натальи. Известных уже всему городу, как и имена тех, кто приказал им замучить её до смерти. И эта открытость всех обстоятельств дела, непонятного только для следствия, была частью плана по запугиванию непокорных правдолюбцев, который с беспрецедентной наглостью осуществили товарищи М. и В.

После обнаружения тела несчастной девушки было открыто дело об убийстве с отягчающими преступление обстоятельствами, которое поручили вести следователю городской прокуратуры. Казалось бы, вот он — его звёздный час. Арестуй палачей и, если даже не дадут они показаний, разоблачающих заказчиков преступления, то можно их судить за изнасилование, пытки и доведение до смерти Натальи В. Однако, как же тогда можно было бы объяснить, наличие у них ключей от гос-дачи и возможность хозяйничать там почти неделю? Поэтому наш принципиальный и смелый слуга закона предпочёл получить новые «Жигули» перспективе безвременной смерти, постигшей бы непременно его, вздумай он заупрямится. Вполне квалифицированно превратил он это дело в не раскрываемый «глухарь» и через пару лет получил повышение по службе.

Один лишь папа Наташи продолжал свою смертельно опасную и, казалось бы, совершенно безнадёжную схватку с системой Брежнева, Щёлокова, М. и многих ещё первых и вторых, и третьих секретарей и председателей исполкомов, и директоров предприятий, которых захватила, покорила и подчинила себе простая и ясная, как его глаза на портретах, идея генсека: «Живи сам и дай жить другим.» Конечно, это не было ещё так увлекательно, как игра в «монополию», которой, полностью уже освободившись от пут коммунистической морали, насладятся, если и не все они сами, то их дети и внуки, но деньги, камешки и изделия из драгоценных металлов можно было уже фасовать в банки и... прятать, прятать и прятать в потайные места. Жизнь наконец-то приобрела смысл, и отдать за эту новь жизни каких-то завистников и правдолюбцев было не опасно, легко и не больно.

Но, чтобы оказался перед ясными и неподкупными очами народного судьи и заседателей товарищ В., понадобилась, кроме приношения в жертву Натальи, ещё и смерть подвыпившего майора КГБ Вячеслава Афанасьева, которого не иначе как чёрт дёрнул спуститься в метро, чтобы проехать каких-то пару остановок. И которого забили до смерти обнаглевшие от своей безнаказанности и озверевшие менты, привыкшие грабить всех тех, кто спускался в метро под хмельком. А вот, прошёлся бы тогда майор по свежему воздуху, чтоб протрезветь, или подвезло бы ему вечерком тем в Москве такси поймать — неужели бы… неужели не разгорелась бы и не вошла в смертельную фазу борьба Андропова со Щёлоковым? Неужели пришлось бы ждать, пока генсек отбросит сандалеты?

Ну, конечно, чтоб расследовать дело В., из столицы прибыла группа следователей генеральной прокуратуры, работу которой никто не мог уже заблокировать.

Первый же обыск в роскошной квартире председателя обнаружил большое количество денег и драгоценностей, часть из которых найти было совсем несложно, но большая часть сокровищ товарища В., - который не грабил в синем море корабли и не пускал на дно шлюпы, бригантины и корветы, а несли к которому эти золотые монеты, кольца, перстни, браслеты и бриллианты современные пираты рангом поменьше, промышлявшие тоже отнюдь не морским разбоем, а теми способами добывавшие себе хлеб насущный, которые никак не укладывались во всем известный перечень способов легального отъёма денежных средств у населения, которого старался придерживаться Остап Бендер, - эта большая часть, подаренного В. соискателями милостей его, золотишка, камешков и сберкнижек на предъявителя оказалась спрятанной между двумя полами каждой из комнат. Не всё, впрочем, смогло в подполье том разместиться, и пришлось поискать, и покопать немало землицы на даче хозяина города. Это, конечно, немного не дотягивало до пещеры Али-Бабы или клада на «острове сокровищ», но на понятых, следователей и судей произвели богатства В. неизгладимое впечатление. Ведь невольно вспоминалось им: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...» Правда, когда работала специальная комиссия над описью этих богатств, то эксперты обнаруживали и подделки под золото и драгоценные камни. Видно, хитрые дарители хорошо понимали, что хозяину не с руки носить их на оценку к ювелирам.

В. увезли в наручниках в Москву, поместили в одиночную камеру. В Москве шло следствие, там и состоялся суд над ним. Дали ему 13 лет с конфискацией имущества, из которых отсидел он только семь. Никаких упоминаний о замученной Наталье Б. не было на суде. Помнят ли о ней на небесах?

Вернувшись из колонии, В. зажил в своей квартире, как весьма зажиточный, независимый, но очень несправедливо обиженный властями человек. Он писал жалобы во все инстанции и требовал полной реабилитации. Другого бы могла сильно огорчить и даже ввергнуть в отчаянье последовавшая вслед за его возвращением из лагеря смерть его жены, а затем и дочери, но только не В., которого лишь закаляли жизненные невзгоды. Да и потом, никак не может стать известным нам теперь — а был ли доволен В. их поведением в его отсутствие? Или же тут всё дело в том, что не выдержали их горячие женские сердца большого счастья его возвращения к ним, в их семейное гнёздышко? Бог весть, но хорошо известно, что смерть их его не сломила. Он не разводил нюни. Он жаждал тяжкого труда. Он очень хотел быть полезным родному городу-курорту, где было ещё много, как он считал, неотложных дел. Дел, которые из рук вон плохо исполнялись городским начальством и строителями, давно уже ждущими и даже требующими его жёсткого, но очень умелого руководства. Покритиковав мэра за никуда не годную работу, он даже пошёл на участие в выборах, но, увы, неблагодарные горожане не помнили уже, кто построил для них широкоэкранный кинотеатр «Спутник», гениально заменив в нём принудительную вентиляцию на щели в стенах, из которых так дуло, что пришлось раскошелится на длинные гардины из очень плотного материала, благодаря чему зрителей не сдувало с мест. А с другой стороны, разве важно тут, что из стен тех дуло, когда тут очень хорошо тогда надуло во все карманы его. Не помнили добром они и огромный свинарник, построенный как раз рядом с водозабором питьевой воды из горной речки. Не смогли правильно оценить не решённые проблемы утилизации мусора и устройства современной канализации… А концертный зал «Фестивальный», поразивший всех своим уродством на фоне здания Морского вокзала... ну чем же он так плох? Нет, не было никогда в людях благодарности и, наверное, уже не будет. С такими вот не весёлыми мыслями ушёл он из жизни в 2009 году, в возрасте 84 лет. А когда приехал я в город-курорт в 2006 году, то не нашёл могилу Наташи на том месте, куда приносил когда-то цветы. Кто разрушил памятник и уничтожил могилку её — как лично вы думаете? Лично вы...