Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

1996–1999

Вера

   Вера есть свойство любого,
Как чувство и слово:
Вера в присутствие Бога,
В отсутствие Такового;
   Вера в созданье счастливых из сирых
И мела из серы,
Вера в возможность познания мира —
Любая вера.

***

   Умирая в зале длинном,
Над холодным, незнакомым,
Кожей вымершей скотины
За века обросшим томом,
   Вспоминаешь, как мальчишкой
На лугу под небом где-то
Уплетал другую книжку —
С коркой солнечного света.

Аще...

   Аще утром воздвигну слезливую плоть
На дела от коварного ложа,
То немало смогу нарубить, наколоть,
Не едино кого растревожу.
   Аще завтра, не сгинув в грязи бытия,
В одеяло закутаю кожу,
То, ко сну отходя, всё обдумаю я,
И деянья свои подытожу.
   Аще так, день за днём все прошамкать года,
То и хлеб стал бы к старости слаще,
И перина пышней, и текучей вода,
Аще...

Наставление

   По-детски телом тонок,
Молочной шерстью бел,
Удавленный котёнок
На дереве висел.
   И вот, оставив сливы,
Взращённые в саду,
Иду, детей сопливых
Под дерево веду.
   — Возлюбленные дети,
Мучители отца!
Держите на примете
Кончину сорванца!
   Родителей не слушая,
Болтался этот кот,
И вот... висит как груша
И усом не ведёт!

***

   Наши женщины стали страшны,
Потому что надели штаны.
Где ни будь, наяву и во сне —
Во штаны все одеты ОНЕ.
   Я с рассветом пущуся в бега,
На хребет, где по скалам снега,
Чтобы громко кричать с вышины
— Умоляю, снимите штаны!

Прощание с тайгой

   Искра за искрой до самого Искора,
Под затаёженный кров
Мы отпускаем зарёю росистою
Доброе время костров.
   Подняты руки в прощальном приветствии
Стелет огонь языки.
Песни походные замерли вследствие
Гложущей сердце тоски.
   Что вы грустны, балагуры и пьяницы?
Слышали, в нашей глуши
Сказывал дед, что огнём попаляется
Всякая нечисть души.
   Это ль не значит, что утро, то самое,
Что поведёт нас с холма,
Через туманы на дальние страны и
Будет зарёю ума?

Молитва студента на экзамене

   Точись, точись, мой верный ляс,
И без того довольно острый,
Нас жизнь за этот трудный час
Ошелестит деньгою пёстрой.
   И вспомню я ещё не раз,
А сорок раз пред кружкой бражной,
Как я точил тебя, о ляс,
В тиши торжественной и страшной!

***

   Неумыты, тощи, босы,
Меж житейской суеты
По снегам бредут в морозы
Беспризорные коты.
   Вьюга им смыкает веки,
Хлещет снегом, как кнутом,
А в квартирах человеки
Дуют кофе с молоком!
   Им тепло, а здесь, снаружи,
Только снег и снежный дым.
Но назло февральской стуже
Дух котов неукротим!
   Вьюге их не изувечить,
Не вселить в сердца им страх,
Ведь у них — глаза как свечи
И улыбки на устах!

Осьмирук и звук

   Замер, утонув в тенёте,
Тонкий, тёмный Осьмирук.
Он сегодня на охоте:
Он в свой невод ловит Звук.
   Парнокрылый и глазастый,
Видим и неуловим,
Мчится Звук, летун прекрасный, -
Осьмирук следит за ним.
   Осьмирук в искусствах узок,
Он — стократ не музыкант,
Он плевал на смыслы музык:
У него иной талант.
   Верен догмам осьмируков,
Он не грезит Красотой,
Он простой свидетель Звука,
И ловец его немой.

***

   Предвозвестница чуда была тишиной,
Тишиной не обычного ряда.
Усыпившей у гроба военный конвой
И певцов Гефсиманского сада.
   Мировая машина, застопорив бег,
Занесла свой шатун над порогом,
За которым во гробе лежал человек,
Только ночь не являвшийся  Богом.
   А навстречу из недр поднималась волна,
Рвя бессилие огнеупора,
И толкала железную плоть шатуна
Волокущего землю мотора.

Студенческое

   Сегодня так же, как всегда,
Течёт страницами бумага.
Ночь молча катится — куда? —
Во след анализу Бальзака.
   Тебе нормально там, в раю,
Когда в чаду твой чтец упрямый
Клянёт тебя, и мать твою,
И мать её с еённой мамой!

***

   На львах, на рыбах, на рабах,
Не ропщущих ничуть,
Съезжались гости отдохнуть
На водах и в горах.
   Едва отпраздновали сбор
Меж окон и зеркал,
Как замер светский разговор,
И разразился бал.
   Вверху под аккомпанемент
Незримых чьих-то крыл
Свой немудрёный инструмент
Смычком сверчок сверлил.
   А мы внизу, среди не нас,
С тобой к стопе стопой
Пред тысячами мутных глаз
Шли в танец круговой.
   И нам казалось, будто здесь,
Над дымом и огнём,
Лишь мутная клубится взвесь,
А в центре — мы плывём,
   И ноет некий пустотряс
С валящейся стены:
— Откуда ангелы? У нас,
На бале Сатаны?

***

   Словно под ударом биты
Волосатый солнца мяч
По невидимой орбите
Мчит, кровав и не горяч;
   Молчаливо ветер сонный
Щиплет злаки средь полей;
И бормочет бред любовный
Соловьихе соловей.

Продолжение следует.