Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

1996–1999.

2000–2001

***

   Говорят, что меня повесят,
На знамёна полка боевого,
Говорят, что сто тысяч песен
Повторят моё доброе слово,
   Говорят, мой язык заколышется
На вершинах семи колоколен,
Как до этого имя надышится
Ароматом пещер и штолен,
   Говорят, моим бедным поясом
Препояшутся небо с сушею...
Говорят — и в корзинах роются.
Говорят — и ни чуть не слушают.

Двойственность

   Сцепившись углами, телами, умами,
В единое слив непохожие лица,
Глядим через темя двойными глазами,
Глядим, как свечи одинокое пламя
Своё одиночество выжечь стремится.
   И меркнет эпоха пред взором двояким,
И сыплет на плаху все прочие числа,
И кажется только одни лишь собаки
Ещё где-то рыщут носами во мраке,
Ещё где-то ищут какого-то смысла...

***

   Не имея заботы о завтрашнем дне,
Я, греша, доползаю до ночи.
А по-за-полночь боги являются мне
И бесчисленно многие прочие.
   Я с одра привстаю и ласкаюсь к богам,
Но противится скользкая льдина,
И печалятся боги, и бьют по щекам
Своего нерадивого сына.
   Всё смолкает, и вмиг по рукам, по ногам
Темнота как коричневый невод,
И выходит из мрака смеющийся хам
И кричит омерзительно:
                     — Неуд!

Невыносимая радость бытия

   Меня прикалывает жить
На кочке, где растёт репей,
Рождённый небо окружить
Колючей кроною своей.
   В тени густых его листов,
Где бьют тамтамы и ключи,
Люблю листать святых отцов
И слушать пенье саранчи.
   Под этот аккомпанемент
И общий дружеский оскал
Как пьётся вермут и абсент!
Как бьётся выпитый бокал!
   Я здесь могу болтать с котом
И не бояться, что вокруг
Глазищи брызнут чёрным льдом,
Как пальцем — кисти глупых рук,
   Могу ложиться, и вставать,
И не считать со страхом дни,
И дамам рук не целовать,
Когда нечистые они,
   Могу мостить на небо гать,
Целуя звёзды впереди,
И там летать, и там скакать,
И там уснуть на полпути.

Сказка о рыбаке и рыбке

   Сидишь себе на сходнях, хоть бы чё
Мой влажный воздух ножками пиная.
Смотри: я вынимаю свой зрачок,
Насаживаю прямо на крючок,
И прямо в омут удочку кидаю!
   Ну, как оно?
Смотри: на этот глаз
Не позже третьей четверти второго
Поймается полуденный карас...
Ты видела когда-нибудь такого,
   Наполненного влагой и икрой,
Случайно не отмётанной в апреле?
Он ляжет на помосте пред тобой,
Как первенец желанный — в колыбели.
   Оценишь ли младого рыбаря,
Ходящего по водам пред тобою?
Я слышал, и апостол втихоря
До старости не брезговал удою.
   Смотри: она изящна и легка!
Смотри, каким изысканным движеньем
Я ею протыкаю облака,
Лакающие наши отраженья,
   Как вечность прогулявшие коты,
С оглохших крыш упавшие в сметану...
А хочешь, я придонные цветы
У них из животов тебе достану?
   А может, хочешь жемчуга на грудь,
В корсете из усов речной улитки,
И ножки в эти лилии обуть,
Которые сегодня так не прытки?..
   Скажи, и я отвечу...

***

   Когда мой золотой, высокий лоб
Потащат вместо солнца за денницей
Три ангела, в алмазной колеснице
На рысь переменившие галоп;
Тогда ты скажешь нечто вроде «Е-е-е-е»,
С шумеров выражавшее смущенье
Сомненья в ожиданье затемненья
Того, что не понравилось тебе;
   А я тебе отвечу: «О-го-го!»,
Кормя крылатых атомной малиной,
С пути сбивая звёзды плетью длинной,
Свободный и не ждущий никого!
   И ты тогда разделаешь — легко! –
На самокрутки Пушкина и Фета,
И будет дым белеть, как молоко,
Приблудок василькового букета
Двух глаз, теперь летящих высоко.

У главбуха

   Лепрозной бумаги — окопы и кипы,
И вместо распятия в красном углу
Почти полторы суринамские пипы
Синюшным и липким сучат по столу.
   Глаза — будто дула.
Подуло.
Морозец!
Невольно какая-то вспомнилась мать.
— Смотрите: я пуст, как иссохший колодец;
Немного — и стану лягушек глотать.
   Вы будете первой, раз выбраны старшей;
Что делать: такой нынче ветер подул!-
Тревожно молчит земноводное наше,
И нечем стрелять из опущенных дул.
   — Давайте хотя бы станцуем, поскольку
И танцы сближают людей и зверей.
Вот кот мой — любил до безумия польку,
Без польки, и с полькой, и с дочкой моей.-
   И вот, мы танцуем в углу без распятья
По-конски гарцуя по кипам бумаг,
А в щели глядят неразумные братья
И мыслят о чём-то неведомо как.
   И видящим нас из бесстыдных отверстий
Я громко кричу в необъятности сил:
— Смотрите, так Бог на разложенной персти
Из кости Адаму подругу творил!

***

   Я раб беспокойного свойства костей
Сгибаться под тяжестью боли,
Когда в соответствии многих частей
Скрежещет магнитное поле.
   Тогда я печальные песни пою
И с этой мелодией жалкой
Хватаю светило за волос и бью
Его, ненавистное, палкой.

Псковский кот

   Упавший с древа чёрный кот
Потряс собой основы Пскова.
И вздрогнул в ужасе народ
От потрясения такого!
   Упав с огромной высоты,
Бедняга в муке безысходной
Разбил все башни, все мосты,
Поток опутавшие водный.
   И где когда-то славный князь
На стены гордо меч повесил,
Река, гремя и веселясь,
Несёт куски трусов и кресел.
   И как всегда, один пиит
В разорванном на части мире
Над страшной бездною стоит
И о любви гремит на лире!

***

   Один мой друг, какой-то поп,
Нарвавшийся в друзья,
Любил крестить мой мудрый лоб
И говорить:
Нельзя!
   Другой, какой-то бесенок,
Засев в душе, как вошь,
Мне тёр без устали меж ног
И всё шептал:
Даёшь!
   А я не плакал и не шёл,
Ни к чёрту, ни к уму.
Я пел о том, как хорошо
Жить в мире одному.

Весна

   Время вести после долгой зимы
Первую полосу в сторону леса.
Слышишь, как кони подковным железом
Трогают брёвна наружной стены,
Рамы кусают и в комнаты лезут?
   Это — примета хорошей весны,
Скорой, как тонкое пламя лучины.
Слышишь, как с радостным криком грачиным
Сыплются в небо весенние сны,
Переклевав и посты, и молчины
   Схожих до дури февральских ночей,
Сделавших схожими души и лица?
Слышишь, как солнце дымит  с половицы?
Слышишь, как кормится новый ручей
И под ногами черёмух резвится?
   Слышишь?

Атака

   Не досыпаться атаке
До последнего бугра,
Где потрёпанные стяги
Достояли до утра.
    Пропадём, как зверь в загоне,
Потому что, знаешь, Паш:
Необученные кони
Навязались в экипаж!
   Твой напарник лихо сложен
Из огня и ковыля.
У него клинок из ножен
Рвётся, сердце веселя.
   Но сразит его на склоне
Ранний час, недобрый ваш:
Необученные кони
Навязались в экипаж!
   Наша конница упорна,
Наши люди — в лоб и лоб,
Заколюченный и чёрный,
За окопами окоп.
   Но конец наш узаконен;
Жизнь и слава — баш на баш:
Необученные кони
Напросились в экипаж!

Котёнок

   Шёл котёнок маленький
С печки на порог,
Где дымились валенки
В суете дорог;
   Шёл босыми ножками,
А в дверном окне
Новый день картошками
Прорастал в огне.
   Шёл котёнок маленький
И мечтал о том,
Как сугроб за баньками
Обойдёт кругом.
   И смеялась улица,
Щурясь на бегу,
И клевала курица
Точки на снегу.
   И глядело дерево
В белый след пурги,
И шептало серому:
   — Ушки береги!

Грустная песенка о компьютерном вирусе

   Маленький белый барашек
С тёмным пятном на губе
Ходит в компьютере нашем...
ПАША!!! СПАСИБО ТЕБЕ-Е-Е-Е-Е!
   Тонкие белые ножки...
Крохотных рожек дымки...
Кушает скромно окошки
С Пашиной лёгкой руки...
   Хмурый профессор курсором
Тычет бедняжку в живот,
Сопровождаемый хором
Самых высоких частот.
   Бедный барашек на спинке...
Тонкие ножки вверху...
В добрых глазах у скотинки
Свет всепрощенья врагу...
   Хмурый профессор с курсором
Властвует над монитором.

      *     *     *
   Злоба. Тупая злоба.
Барашки!
        Глядите в оба!

Портрет однокурсницы

Белая роза на томной груди.
Сорок острейших зубов впереди.
Не подходи!

Так

   Неумело и несмело
В пляске диких кенгуру
Трижды деланное дело
Мы доделали к утру.
   Расстелив по полке тело,
Я спросил, — Ну, как игра? —
Ты глазами повертела
И заметила. — Ура! —

Возвращение

Марии

   Мой конёк бежит, играя,
По граниту на закат,
Где у самого у края
Огоньки твои горят.
   Эту ночь ты, как обычно,
Не проводишь без огня,
Остро чертишь ключ скрипичный,
И грустишь, и ждёшь меня.
   По твоей красивой чёлке
Не гулять росинам звёзд,
Как по нашей серой ёлке,
Что задрала к небу хвост.
   Как по небу проплывали
Три хрустальные ладьи,
Якоря свои метали
В веки тёплые твои,
Якорями запирали
Веки сонные твои.
   Только бабочка ночная
Берегла тебя в ночи,
Метко крылышки кидая
Возле комнатной свечи.
   Только маленькая совка
Берегла тебя в ночи,
Перепархивая ловко
С тени на  тень у печи.
   И не видишь ты ни сада,
Ни того, что мой конёк
На исходе звездопада
Не устал и не далёк,
   Что плывём мы в сердце утра
Меж хрустального огня,
Опоясавшего мудро
Человека и коня,
   Возвращаясь.

Центр досуга и отдыха

   Прицеленные с пуза,
Метнутые с руки,
Запрыгивают в лузы
Гремучие круги.
   Колышутся раскаты,
И тесен душный зал,
Оборванный куда-то
Во тьму мясов и сал.
   У пьяного парнищи
В обойме куртных кож
Лежат четыре тыщи,
И рядом — острый нож.
   А бесы, как мартышки
Балконы облепя,
Записывают в книжки
Поставленные фишки
И мёртвого тебя.

Продолжение следует.