Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

ГЛАВА 14. СЕКТА ПРОТОГОРОДЦЕВ

18.

Работа с сектантами была не основной для Виктора. Но начальник
отдела почему-то поручил ее именно ему – в нагрузку.

Все эти свидетели Иеговы, индуисты, баптисты, но более всего
мормоны, адвентисты Седьмого дня, организация «Радостерва» мертвой
петлей опутывали умы уральцев. И страшны они, в первую
очередь, были тем, что процветали в опорном крае державы. Их
учения проникали на секретные предприятия, в закрытые города и в
воинские части. Более всего в этом преуспела, конечно,
«Радостерва», которая благодаря своим многочисленным печатным
изданиям (и откуда только средства берутся?) запудрила мозги
замкомбату одной ракетной части, и тот раздал своим
подчиненным инструкции, какую «тантру» и когда нужно читать на боевом
дежурстве…

Да что говорить про эту «Радостерву»! На территорию области, где
каждый камень дышит государственной тайной, проникла более
могущественная секта.

У нее не было названия. Пока не было названия. Но в Управлении ее
уже окрестили «сектой протогородцев», то есть тех, у кого
«снесло башню» на почве Протогорода и всего, что с ним связано.
По большому счету, и секты-то никакой не было. Раньше на
Руси таких людей называли голь перекатная. Они пешком
добирались до Протогорода и совершали загадочные и непонятные обряды.

Так, четыре года назад внимание Управления привлек пожилой узбек,
гражданин Казахстана Булла, который нелегально пересек пять
государственных границ, прошел практически всю Среднюю Азию и
«вынырнул» на Урале, на реке Большая Караиндулька.
Диверсантам стоило бы поучиться у него обходить пограничные посты и
наряды… Теперь целыми днями Булла сидел у «стен» Протогорода,
жег небольшой костер и читал молитвы. Не мусульманские. Их
он произносил на странном звонком языке, то ли пракрите, то
ли древнеиранском.

При аресте у Буллы ничего не оказалось с собой, кроме кремниевого
огнива и странного метательного орудия. Оно до сих пор
хранилось в сейфе у Виктора. Орудие было простым в изготовлении, но
не в использовании. Чтобы освоить «инструмент», офицеру
пришлось несколько недель убить на тренировки в лесопарковой
зоне. А состояло орудие из двух круглых галек (грамм по 150–
200 каждая), зашитых в кожаные чехлы и соединенных между
собой ремнем (длиной в локоть). У древних народов этот
«инструмент» назывался болас, и, если верить «Энциклопедии холодного
и метательного оружия», в некоторых племенах Малой Азии он
пришел на смену библейской праще и вскоре полностью вытеснил
ее из обихода. Случилось это пять тысяч лет назад.

В те времена воины применяли болас для поражения противника на
большом расстоянии. Метров за 50– 70. Болас раскручивался и
отпускался в сторону врага, при попадании «ремнем» несчастный
получал удары сразу двух камней и падал замертво. Нарушитель
государственных границ Булла, вероятно, мастерски владел этим
орудием, потому что кожа, обтягивающая камни его боласа,
была крепко побита во многих местах.

На допросах узбек объяснил, что «своими действиями он не преследовал
цели вести диверсионную деятельность на территории России,
он – один из Ашвинов, он пришел поклониться своей
прародине». Буллу посчитали умалишенным и временно поместили в
специзолятор, откуда он, спустя несколько дней, благополучно
сбежал. Также бесследно из сейфа Виктора пропал и болас. К
счастью, никто из начальства и не спохватился о вещдоке… Виктор же
сам не понимал, каким образом болас мог пропасть из его
кабинета. Он провел личное расследование и установил, что сейф
никто не взламывал и даже не пытался… «Инструмент» будто сам
исчез через бронированные стенки…

Это самоназвание «Ашвины» офицеру пришлось услышать еще не раз.
Следующим на горизонте объявился Н.Н.К. из Надыма. Мужчине было
лет 45– 50. От него удалось узнать только то, что он
«северный бомж», то есть обитает на Севере без определенного места
жительства и без работы, а конкретно в Надыме. Зовут его
вроде бы Коля, а на руке у него старая татуировка с буквами
Н.Н.К. Вероятно, инициалы «бомжа», по которым он и проходил в
деле.

Н.Н.К. принес с собой новую загадку. При проверке документов
сотрудники ППС обнаружили у него на груди под легким пальтишком
живую кобру, которая мирно спала, свернувшись кольцами вокруг
его шеи. Откуда? И Коля начал объяснять, что «он – Ашвин, а
змея – это атрибут жреца» и тому подобную чушь. Пэпээсники
задержали его до выяснения личности – документов при нем не
оказалось, и тут-то информация о появлении нового Ашвина
поступила к Виктору.

Впрочем, Н.Н.К. исчез из отделения милиции («Даже не знаю, как
сквозь землю провалился…» – растерянно рапортовал дежурный.) еще
до появления «специалиста по сектам». Кобру отвезли в
городской террариум, где она скоро умерла.

Следом за «северным бомжом» по Уралу начал странствовать некто
Микола Граченко из Днепропетровска, который тоже называл себя
«одним из Ашвинов». С собой у него также не оказалось
документов, хохла задержали, и он все-таки попал на допрос в
Управление.

Окно светлой комнаты с высоким потолком выходило на служебный дворик.

– Чай или кофе? Да не напрягайтесь вы так, – мягко и одновременно
вкрадчиво произнес офицер. – Курите?

Виктор приоткрыл форточку, угощая задержанного сигаретой. Он нарочно
нарушил запрет на курение в здании Управления, чтобы
расположить к себе Граченко.

– А я и не напрягаюсь, – ответил тот. – Спрашивайте, что вас интересует…

– Что же у вас за секта такая, Ашвинов?

– Секта Ашвинов? Да это вовсе и не секта никакая. Мы – Ашвины,
помощники Шестипалого… Когда бог Праджапати вошел ко мне в сад,
он назвал меня Ашвином и повелел оказаться на Урале. Здесь
скоро произойдут события, которые перевернут мир…

– Кто такой бог Праджапати?

– Бог Праджапати – это бог всего сущего. Мы с вами, эти стены, этот
стол, дома, улицы, город – все это бог Праджапати. Вся
вселенная состоит из него. Он в каждой нашей клетке, в каждой
нашей мысли, в каждом нашем вздохе…

– Хорошо, – словно согласился с Миколой Виктор. – А кто такой этот
Шестипалый?

– Шестипалый – это жрец бога Праджапати, и Индры, и Вишну, и Митры,
и Варуны, и Агни, и Рудры, и Ямы…

И где только среднестатистический украинский крестьянин нахватался
знаний по древнеиндийской теологии? Без специальной
подготовки трудно отыскать смысл в его галиматье. Офицер выложил на
стол отколотое дно древнего горшка с бессмысленным, казалось
бы, рисунком лабиринта. Этот черепок у Граченко изъяли в
милиции.

– Это Ваше?

Маленький мальчик в одиночку шел по лесной тропе. Мальчика
звали Рач, и в лесу ему совершенно не было страшно: в руке он
сжимал обломок горшка племени ко, на котором, как уверял
разведчик, изображен план Агу-Кыр-Ага. Когда мальчик доберется
до племени, он передаст этот «план» толстому вождю Ве, и
тот поведет войска объединенных племен на приступ ненавистного
города.

– Мне передал эту ваджру бог Праджапати. Он объяснил, что на ней
изображено. Но, к сожалению, я не могу раскрыть вам эту тайну.

Дальнейшие распросы еще больше запутали дело. Граченко
разглагольствовал на любые темы, кроме тех, которые интересовали
контрразведчика. В конце концов, допрос пришлось прекратить, хохла
отправили в специзолятор. И Микола Граченко также бесследно,
как и Булла, исчез из-под охраны. В сейфе у Виктора еще
оставалась «ваджра», и офицер поторопился сдать ее в хранилище.
Приняв вещдок, дежурный внес соответствующую запись в
журнал, поместили артефакт под замок, но «ваджра» все равно
исчезла. И никто не мог понять как.

В Управлении было проведено служебное расследование (Виктор умолчал,
что таким же образом чуть ранее у него исчез и болас). Но
пропажу так и не обнаружили – если металлический ящик, в
котором хранилась «ваджра», кто-то и открывал, то только свой и
только настоящим ключом от замка. Загадка так и осталась
неразгаданной, и некоторые начали коситься в сторону Виктора,
как человека, напрямую причастного к этой истории.

Впрочем, у Виктора и его коллег хватало и другой работы, и про
исчезновение никому не нужного черепка вскоре забыли. Важнее
всего была история с исчезновением из специзолятора сразу двух
задержанных. Такого за всю историю Управления еще не было.

Но им так ни до чего и не удалось докопаться.

Виктор позволил себе несколько дней передышки от «сектантской» темы,
как вдруг произошла эта загадочная история с профессором
Шубейко. Контрразведчик догадывался, что тут снова не обошлось
без участия секты Ашвинов. Как только поступил сигнал о
задержании профессора на станции Узловая, «специалист по
сектам» выехал на место и, к своему удивлению, узнал, что Вениамин
Шубейко вовсе и не оказывал никакого сопротивления
сотрудникам транспортной милиции… Те сами отпустили его. По доброй
воле. И даже статуэтку Шестипалого вернули, словно на них
затмение какое нашло. А когда опомнились, на руках у них
остался только список «изъятого» имущества.

Но особый наплыв «протогородцев» произошел, конечно, после того, как
буквально пару недель назад ученые вскрыли
Больше-Караиндульский могильник. Со всех концов Евразии к Протогороду
ринулись «ходоки»; причем, как россияне, так и иностранцы. Первым
из иностранцев появился финн Вилле Хаккинен со своей русской
супругой, затем – этот умалишенный полковник вермахта Шульц
со своим внуком и его женой, и следом – муж старшей дочери
профессора Шубейко, француз Жан-Жак Сикр. Зять Вениамина
Петровича открыто не заявлял, что он также относится к Ашвинам,
но само его появление в этот момент наталкивало на
определенные мысли.

Среди «паствы» заповедника несколько дней назад удалось разыскать и
узбека Буллу, но в момент ареста ему снова удалось
таинственным образом улизнуть. Н.Н.К. и Микола Граченко, Виктор был
уверен, тоже бродили где-то поблизости. Словом, вся «секта»
приблизилась к Протогороду и замышляла какое-то действо.

Однажды под вечер, когда отхлынула основная работа, Виктор закрылся
в своем кабинете, налил кофе и начал составлять на листке
список «сектантов-протогородцев». Пункт за пунктом на бумаге
появились:

1. Булла, Казахстан;
2. Н.Н.К.;
3. Микола Граченко, Днепропетровск (Нижнеднепровск);
4. Полковник Шульц, Германия + его внук с женой;
5. Жан-Жак Сикр, Франция;
6. … .

Кто следующий? Или пяти Ашвинов достаточно, чтобы Шестипалый
совершил свой обряд?

В выходные Виктор отправился в заповедник.

С Егором Верещагиным они сидели на вершине Колдовской горы, курили и
любовались закатом, в лучах которого «круги» Протогорода
видны особенно отчетливо. Вечером в степь ворвался хлесткий
ледяной ветер. Еще не выпал снег, и голые просторы безжизненно
уходили до самого края, и только изредка на них
вырисовывались перелески берез, уже скинувших листву. Большая
Караиндулька лениво бежала по своим многочисленным изгибам, обнажая
ярко-красные глиняные яры. Поздняя осень в заповеднике – не
самое живописное время для южноуральской степи. И сложно было
представить, что еще каких-то пять тысяч лет назад в этих
местах зеленели хвойные леса; Караиндулька (или как там ее,
Харе-Инд) была широкой полноводной рекой, богатой рыбой и
дичью.

– Я не могу понять, почему раскопки этого Протогорода не начали
раньше? – рассуждал офицер. – Еще в пятидесятых «круги» были
запечатлены на аэросъемке, а в двадцатых питерский академик
Молодцов упоминал в своих работах о прастолице ариев, останки
которой он видел…

– Ну, про аэросъемку все ясно: тогда эти чересчур правильные «круги»
приняли за «секретки» (не забывай, какие времена были!) и
не стали обнародовать это. Никому и в голову не иогло прийти,
что «круги» могут оказаться древним городом. А Молодцов,
скорее всего, писал о Протогороде с чужих слов, и не нашел
академик никакой арийской прородины. Маршрут-то у него проходил
совсем в другом месте.

– Ты не прав. Молодцов был на «развалинах» прастолицы, раскопки не
проводил, но сделал соответствующее описание. Только оно не
было опубликовано. А насчет аэросъемки… И тогда отлично
понимали, что «круги» – это дело рук человеческих. И тогда в
высших эшелонах знали, что никакого отношения к секретным
объектам они не имеют. Знали, но молчали. Почему?

– Вероятно, для открытия Протогорода нужны были Перестройка и гласность…

– Вот это уже другое дело, – поддержал Виктор. – Только не забывай
историю самого открытия. Прастолицу ведь хотели затопить. И,
видимо, кому-то было нужно, чтобы ее сохранили. Чтобы
создали заповедник.

– Это мистика.

– Мистика, согласен. Но мистика, не лишенная смысла. Слишком уж
гладко все сходится… Да ладно, это лирика. Как там твой
профессор?

– Профессор чудит.

Всем было известно, что из странствия Вениамин Петрович вернулся не
в себе. Всюду ему чудились заговоры против него и
Протогорода. Он подозревал, что московские гости для того и приехали,
чтобы отобрать у него заповедник, назначить нового
начальника и ввести порядки, которые приведут к уничтожению
древнеарийской святыни. В этом он подозревал и Генку Семенова, и свою
старшую дочь Аллу с ее мужем, и даже Егора Верещагина…

Кроме того, по ночам профессор закрывался в рабочем кабинете, и Егор
слышал, как Вениамин Петрович там с кем-то разговаривает. И
однажды Верещагин увидел в окне, что в кресле напротив
Вениамина Петровича действительно кто-то сидит. Из-за
полупрозрачных штор нельзя было рассмотреть лицо незнакомца, но Егор
расслышал часть разговора:

– Если он будет настаивать, я согласен выдворить отсюда всех, кто
только может нам помешать, – говорил профессор. – В конце
концов, я на правах директора заповедника могу объявить карантин
или еще что-нибудь в этом роде… Зимой бы вообще не было
проблем, зимой здесь никого нет.

– Ему необходимо сейчас, – Незнакомец листал толстый научный том,
раскрытый на коленях. – Долготерпение и Одиночество – два
условия, которые вернут былое величие.

– Как интересно – Долготерпение и Одиночество. Я думаю, ему хватило
этих тысячелетий, чтобы научиться мыслить поэтически.

– Это не поэзия. Хотя поэзия способна проявляться в самых
неожиданных вещах. Скажем, в погребениях или пожарах… Когда вы увидите
его, вы сами поймете, насколько он чужд поэзии. Впрочем,
всему свое время. Величие безропотно ушло под землю, в этом и
весь трагизм.

– Я хочу получить эти знания!

– Всему свое время.

19.

Шубейко собирался поговорить с Егором о чем-то очень важном. Но
никакой беседы так не состоялось. Вениамин Петрович неожиданно
передумал и отправил Верещагина с каким-то заданием.

– Может быть, показать профессора врачу? – предложил Виктор.

– Вениамин Петрович не пойдет ни к какому врачу. Он доверяет только
Екатерине Васильевне и никому больше. Его нервируют все эти
гости, которые внезапно съехались в заповедник. Москвичи,
иностранцы, археологи, его старшая дочь с мужем… Я уже
подумываю, не поехать ли мне в город, отдохнуть, дождаться и
отвезти Веру в роддом.

– Хочешь бросить заповедник?

– Только на время. Хотя, конечно, время сейчас не самое подходящее.
Я чую, шестым чувством чую, что здесь что-то замышляется.
Все эти визитеры неспроста сюда понаехали. Всех их словно
магнитом притянуло. Возможно, неосознанно притянуло. Но у
каждого своя роль. Вся партитура расписана, и каждый из гостей –
всего лишь нотный знак… Согласись, чудно, что Шульц-внук,
первый раз попавший в Россию, на Урал, тут же встречает здесь
своего потерявшегося дедушку… Этот Хаккинен каждую ночь ходит
к Протогороду и молится на его площади, словно древний
жрец… А Сикр вообще шпионит за мной…

– Серьезно?

– Однажды он забрался в лабораторию. И я видел, как он читал мои
записи. Его жутко интересуют все нюансы наших раскопок. Алла
говорит, что он хочет профинансировать развитие туризма в
заповеднике. Черта лысого он вложится! Сикр – банкрот! Все его
хваленые заводы и фабрики скоро закроются. Нет, Сикр ищет
здесь легкую наживу. Только какую? Неужели он рассчитывает
заработать на нашем Протогороде?

Солнце уже село за горизонт, и на небе тут же высыпали звезды,
миллиарды звезд. Выплыл месяц, и внизу под горой побежали длинные
тени. К Колдунье от туристической площадки двигались
«паломники», которые каждую ночь совершали на вершине горы свои
придурковатые обряды. Но до их подъема оставалось еще
несколько минут и пока не стоило особенно беспокоиться.

– М-да… С Шульцами тоже не все чисто, – согласился Виктор. –
Особенно с этим полковником вермахта. Ты же знаешь, что он уже был
здесь, на городище… Пятьдесят лет назад.

– Не может быть!

– Может. Может. Я поэтому и сказал, что о прастолице знали задолго
до ее открытия… Шульц попал в плен. Его везли в Сибирь, но по
дороге оказалось, что на Урале требуется специалист по
мелиорации. Шульца отправили в этот район, где в то время
строился… один секретный объект. Он провел полтора года в лагере,
по его проектам возводились каналы для отвода грунтовых вод.
А потом был бунт, и Шульц бежал. По нашим данным, на него
вышел куратор «Нового Рейха», организации, которая
разыскивала древнюю столицу ариев. Возможно, он и предложил Шульцу
отыскать ее, а потом похитил полковника и тайно вывез в
Западную Германию…

– Сектанты идут, – сказал Егор.

Виктор неприятно поежился, когда прозвучало слово «сектанты», но продолжил:

– Хаккинен пишет диссертацию об финно-уграх, жена Шульца-младшего
верит, что может забеременеть, только увидев Протогород, гости
из РАН хотят подмять заповедник под себя… Сброд какой-то
собрался! Тебе сейчас нельзя бросать профессора. Он попал в
беду.

Внезапно во время подъема сектанты затеяли драку. Один из них
вырвался из толпы и побежал, его попытались догнать, но человек
ловко отбивался странным орудием, напоминающим нун-чаки.

– Вот и наш Булла, – как-то отрешенно произнес Виктор. – Узбек со
своим боласом.

– Будешь задерживать?

– Пока подожду.

Между тем Булла нанес несколько удачных ударов своим обидчикам, те
решили отстать от него, но узбек продолжал нападать. И
неизвестно, чем бы это закончилось, если бы против него в ход не
были пущены дубины и палки. Булла махнул рукой и поплелся с
горы своей дорогой. Он направлялся к Протогороду.

– Давай-ка догоним, – предложил Виктор. Но узбек уже скрылся в темноте.

…Утром в понедельник Виктора вызвал к себе начальник отдела.

Подполковник любезно пригласил присесть за Т-образный стол и
некоторое время внимательно всматривался в лицо своего
подчиненного. От этого взгляда «специалисту по сектам» стало немного не
по себе. Неизвестно, что можно ожидать от такого взгляда:
благодарность за службу или наказание.

– Как дела с твоими сектантами? – наконец-таки спросил подполковник.

– Только что вернулся из заповедника. Все иностранцы там, и даже Буллу видел.

– Ох, Булла… А кто тебя посылал в заповедник?

– Никто, – слегка опешил Виктор. – Сам… В порядке личного расследования…

– Допрыгаешься ты со своим «личным расследованием»! – предупредил
начальник отдела. – Закончилось служебное расследование. И
результаты плачевны…

– Для кого?

– В первую очередь, для тебя. Теперь известно, кто выпустил из-под
замка Буллу и Граченко, кто вернул им вещдоки… А это уже
попахивает сам знаешь чем.

Виктор внимательно смотрел на своего начальника. Раскрылась тайна,
которая интересовала «специалиста по сектантам» больше, чем
кого бы то ни было. Но подполковник произнес «вещдоки»,
значит, ему известно и про исчезновение боласа, принадлежавшего
узбеку… Значит, взгляд, с которым начальник встретил его,
говорил только об одном – о наказании. И Виктор приготовился
стоически перенести любое нарицание по работе. За любое
нарушение. Но только не за то, в котором его обвинил в следующее
мгновение подполковник.

– Дактилоскопическое исследование показало, что замки в
специзоляторе открывал ты… – подполковник выдержал паузу. Виктору не
хватило духа тут же возразить, и он промолчал. – Дежурные в
обоих случаях отлучались только на минуту. Ты отключал
видеослежение, отпускал задержанных и, вероятно, отдавал им их вещи,
которые были закрыты у тебя в сейфе. Что скажешь?

– Это несколько неожиданно для меня, – признался Виктор, оторопевший
от такого заявления шефа. – Я не мог совершить этого…

– Знаю, что не мог, – согласился начальник. – Но ты сделал это.

У Виктора потемнело в глазах.

Он не помнил! Ничего не помнил! Но если подтверждает дактилоскопия,
с этим трудно поспорить. Виктор напряженно выуживать из
глубин памяти обстоятельства той ночи, когда из изолятора исчез
Микола Граченко.. С работы Виктор ушел уже в половине
девятого, быстро добрался до дома и приготовил себе ужин из
полуфабрикатов. По телевизору тогда шел ментовской сериал… Или
нет? Да, точно, ментовской сериал.

Поужинав, холостяк лег спать, а на утро… А на утро стало известно о
побеге Граченко.

– Сейчас ты сдашь все дела Андрею и пройдешь медкомиссию, –
распорядился подполковник. – Наш психолог уже знает о твоем случае.
Мой совет – отдохни немного в клинике. Я не хочу терять
своего бойца, но сейчас даже я не смогу тебя спасти. В клинике
подготовишь отчет, и чтобы все было расписано по минутам.
Нет, по секундам! Не упускай ни одной детали! Есть подозрение,
что ты попал под действие гипноза со стороны этих… Ашвинов
твоих.

Из кабинета Виктор вышел с предательской полосой пота на спине.