Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Хорошо быть столичным жителем — и хлеб тебе везде продадут, и
в автобус любой посадят, и девушки из провинции глаза на тебя
таращат — наивные голубые глаза с длинными пушистыми ресницами
— в надежде на то, что ты пустишь их к себе на ночь, а там, глядишь,
она понесёт, и ты возьмешь её в жёны, и вот уже судьба устроена,
и она кушает в ресторанах серебряной вилочкой из фарфоровых тарелочек
и пьёт шампанское.

Наивные дурочки! Да кому они здесь нужны, кроме как маньякам и
гоп-стопникам. А если приехала такая в столицу, не имея чётких
планов или хотя бы знакомств, пропасть ей, как пропадают в клювах
стервятников и в челюстях прожорливых муравьёв молоденькие черепашки
на островах Бора-Бора, когда, тысячами вылупившись из яиц, ковыляют
по песку в сторону спасительного моря, где только и начинается
настоящая жизнь.

Одна из тысячи, если не из десятка тысяч, избежит этой судьбы.
Одна станет в конце пути старой и сильной черепахой, переплывшей
вдоль и поперек океан, и вдоволь пожившей той полной бывших загадок
жизнью, которая манит с непреодолимостью инстинкта... А ты, толстый
старый лангуст, тихонько проводишь её своими тёмными водянистыми
глазами, и залезешь спать под любимый камень.

***

Опять на меня нашло. Я словно сплю под водой — тело покачивается
в такт водорослям; свет еле пробивается сквозь толщу зеленоватой
воды, в которой иногда проскользнёт неслышно маленькая юркая рыбка.
Так спят младенцы в утробе матери. Время течёт медленно, как липовый
мед из опрокинутой банки. Я даже могу увидеть его янтарные волны,
которые неторопливо ложатся на белую скатерть.

В такие моменты кажется, что ничего не кончилось и не началось,
ничего не «случилось» и не «произойдёт». Всё застыло, как сверчок
в янтаре, и только переливы света и тени создают иллюзию жизни.
В голове странный, еле слышный гул — то ли кровь толчками протекает
сквозь мое тело, то ли мысли неторопливо трутся друг о друга,
вроде булыжников... Действует это, как молельные жернова в буддийском
монастыре — хочется лечь... И закрыть глаза.

***

Хорошо, наверное, смотреть на мир со снисходительностью и спокойствием
олимпийца. Когда не чудится всё время разная хренотень.