Литературная критика

...Часам к семи во дворе собирается «группа захвата» перед окнами редакции (редакция, естественно располагалась в полуподвальном помещении). Никого в редакцию не пускают, но меня, наконец, выпустили на волю, удерживать дальше не рискнули, – силы были уже неравными. Я выхожу, вызываем милицию, впрочем, в 2014-м году это была уже полиция. Приезжает наряд. (...)

...«Я должен быть только послом страждущих, генералом юродивых, государственным секретарём мающихся, создателем ассоциации беснующихся, вожаком мытарствующих, лидером убегающих на Фавор или одиноким скитальцем своей фантазии – но ни в коем случае не искателем правды!» (с.108).
Здесь-то мы автора и поймали! Ты бежишь на гору Фавор, а не ищешь правды?

«Новейшая история не представляет предмета более трогательного, более поэтического жизни и смерти Орлеанской героини; что же сделал из того Вольтер, сей достойный представитель своего народа? Раз в жизни случилось ему быть истинно поэтом, и вот на что употребляет он вдохновение! Он сатаническим дыханием раздувает искры, тлевшие в пепле мученического костра, и как пьяный дикарь пляшет около своего потешного огня. Он как римский палач присовокупляет поругание к смертным мучениям девы". Александр Пушкин, "«Последний из свойственников Иоанны д'Арк»

...на картине «Сад земных наслаждений», порождающей сюжет в романе С. Топфера «Призраки Иеронима Босха», общая всем трём панелям тема – это насилие.

Все человеческие типы представлены, все возможные формы занятий известны… Юристы и священники, мужики и помещики, проститутки и скучающие богачи. Врачи, студенты. (...)

Здесь – дорогая Лескову национальная русская черта быть «с Христом запросто, семейно»: «Я более всех представлений о Божестве люблю этого нашего русского Бога, который творит себе обитель “за пазушкой”» (1, 348), – говорил писатель.

Этот военный офицер, «циник высшей руки» и «сумасброд» оставил такую память, что спустя 72 года о его проделках сообщает генерал-майор Чернов И.В.
Хронотоп и погружение в эпоху.

В центре повествования – взаимоотношения двух молодых людей индиго, не похожих на обыденно-знакомых персонажей, не из большинства лиц бытия, людей, способных к разным перемещениям, в прошлые миры материнских планет, к примеру…

Конечно же для эстетики Оскара Уайльда характерен вовсе не только поиск красоты, в её основе прежде всего неординарный ум и колкость. Афоризмы Оскара Уайльда, его смех сквозь слезы над действительностью – и над мифом – делает его произведения удивительно тонкими и красивыми.

"Не знаем мы, когда прорвётся этот отвратительный круговорот опошления русского торгового люда, а думаем, что не скоро. Наверное можно сказать, что та генерация, которую теперь ещё “взвошивают”, ничего не даст хорошего, а она ещё молода, её век длинен, и кора её умственного застоя так крепка, что её не проймет никакая пропаганда. Дух религии и слова Христовы – чужды её понятиям. (...) От них нечего ждать, а между тем в силу обычного течения дел они выйдут в люди, то есть откроют лавки и в свою очередь замордуют ещё одно поколение". (Николай С. Лесков)

Роман с первых страниц изумляет своей нешаблонностью. Хотя, думается, зачем нам эти мысли странного человека, его фантазии с такими мелкими подробностями и уточнениями? К чему они? Что мы должны понять про этого парня Митю Слёзкина кроме того, что он – голодный молодой литературный работник из общежития какого-то провинциального города, каких было сотни?

...идейным ядром повести Хаецкой является конфликт двух антропологий – трансгуманистической и христианской. Христианская антропология требует создания иерархии духа и тела, признавая тело достойным вечности, в то время как трансгуманизм, провозгласивший тело наивысшей ценностью и единственным способом достичь счастья, признает его несовершенным материалом, объектом для переделки.