— Через много лет видишь это всё как бы в перекрестье двух прожекторов. Один свет беспощадно яркий, как божий перст. Другой тусклый, мудрый, примиряющий. Наши память и совесть стареют вместе с нами – и под закат им не в силах уже раскалять нас докрасна, а разве что мелко покалывать. Чем сильнее обжигает первый свет, тем упорней второй его смягчает – словно бы к очевидному «ничего уже не вернёшь» пристраивается вовсе не очевидное «а разве могло быть иначе?»

— Ушёл мой учитель недавний, \ В томилинский край, где домишки \ Похожи на бабок в платочках, \ А сосны на рыжих ногах – \ На гурий веснушчатотелых…

— Я только первую страницу прочитала \ и то до середины. Двести пять \ имён. В какую мы беду, моя держава, \ упали бездну? \ Это чтоб читать? Олег, Иван, Андрей, Никита, Слава, \ Бабанин, Василенко, Иванов? \ Они украинцы. Сегодня обменяли \ их на таких же русских пацанов. \ О чём я говорю? И говорю ли? \ О чём вы все мне говорите враз? \ Война гражданская, летят в друг друга пули, \ братоубийственная, братушки, у нас! \ Но не об этом, а о том: внушаем, \ о как безумно отравляем человек! \ Скажи ему: там древние мокшане, \ совки, эрзя, древлянин, печенег! \ Убей, убей! И он пошёл сражаться! \\ Безумец! Это – искорка твоя. \ Вглядись в лицо, в глаза родного братца, \ кого убил? \ Убил себя!