Про тебя меня Всевышний спросит, \ Встану я повинно, перед Богом. \ И за каждую твою морщинку \ Спросит Он, и я ему отвечу, \ Только не отдам ему повинно \ Самый первый снежный зимний вечер.

Парк развлечений превзошёл все её ожидания. Он был в сто раз ярче, чем во сне. Наверное, вся эволюция мира происходила ради того, чтобы появился именно этот парк с бессчётным числом аттракционов, павильонов со сластями, постоянно звучащим смехом.

...остаётся проблема, как объективно могут сочетаться столь непохожие картины миров «Алетейи» и «Доксы». Проблема не решена, но это не проблема интерпретации. Поэма Парменида поставила главный философский вопрос, на который так и не найден философский ответ. Этот вопрос звучит так: «Как возможен этот мир?»

Герои русской литературы (...) во многом личности «сдавленные» своим внутренним голосом совести. Таков доктор Астров в «Дяде Ване» Чехова – столь яркий и свободный, но полный иронии и к самому себе, и по отношению к возлюбленной, и по отношению к миру, в котором он живет (дому, лесничеству, врачебной практике). Астров, по большому счету, заключен в ряд «безнадежных» и «обреченных» героев, которые не стремятся к счастью или удовольствию. Такое «нестремление» словно пронизывает русскую литературу, выделяет ее, ставит на другой уровень.

...репортёр попросил меня прислать снимки. Я выслала пять лучших своих фото – на выбор. Все они были забракованы: "Редактору не нравится, когда открыт рот".
– Так я же стихи читаю, это же лекционный зал, разве не видите? Стол, цветы, слушатели…"
– Неважно. Рот должен быть закрыт!
И вот так же в интервью они стремились мне закрыть рот, всовывая в него свой редакторский кляп.