Поэзия

 * * *

Обманчивое, хрупкое тепло…
И бабочка порхает над лугами,
Хоть я ждала, что хрустнет, как стекло,
Трава,
Уже не встав под каблуками…
Так горько знать,
Что всё равно конец
У лета, что уже пылает красным.
И бабочка над мятой – не жилец,
Хотя она по-прежнему прекрасна.
Всему свой срок.
И время уходить.
А вот очнулась —
И трепещут крылья.
Так ветер тащит за собою нить —
И змей парит,
Лежавший от бессилья, —
Он видит землю маленькой, родной,
Но тащит вверх,
Где скроет облаками…
Любовь под осень кажется смешной,
Но я держусь за ниточку руками.
Бегу за змеем,
Плача, замкнут круг:
Река и луг сольются в вихре белом.
И нить боюсь я выпустить из рук,
Хоть знаю,
Что у Бога под прицелом.
И задержаться, в сущности, страшней…
И скоро нужно завернуться в кокон.
Но ничего не кажется важней
Любви, что обожгла, как будто током.             
Так нежен август, что почти истёк,
Дождями голося по цинку крыши.
И змей парит,
Как сорванный листок,                                                   
И с каждым кругом   в небо рвётся выше.

               * * *
Такой сентябрь,
Как чистая слеза.
Пронзительно прощание с рекою.
И на ладонь садится стрекоза,
Что задержалась, сердце беспокоя.
Её-то время точно истекло…
Из света дни, сплетённые, как в сказке.
Щемящее прощальное тепло…
Но знаешь, дело движется к развязке.
И завтра побежит по веткам дождь,
И дни дождём стекают между пальцев.
Порывы ветра вызывают дрожь.
Острее чувство: здесь мы постояльцы.
Но бабье лето ворожит обман.
И веришь, что любовь не за горами.
Но осень в туче открывает кран,
Что не закрыть озябшими руками.
Но не сегодня.
Это завтра всё.
Так отчего печаль на сердце камнем?
Молчит кукушка.
Не продолжить счёт,
Что растревожил в августе недавнем.

                 * * *
Бабье лето раскинуло сети.
Зависаю, паря стрекозой,
В неожиданном  сказочном свете,
Где промыт мир сбежавшей слезой.
Всё длиннее глубокие тени.
Солнце будто пошло на закат.
Сплошь в заплатках из листьев ступени.
Скоро время тоски и утрат.
Но струится  в лучах паутинка,
Липнет к пальцам, протяжно звеня.
Все осыпались пылью тычинки,
Хоть стреножило время коня…
Слабым пальцам тепла не хватает.
И одышка от ветра, что в грудь.
Это эхо от лета растает,
Хоть и кажется: можно вернуть.
Конь хлебнёт родниковой водицы.
Тронут  крылья в полёте струну.
Только время уже торопиться
Отходить к неизбежному сну.

          * * *
Бабье лето.
Последнее солнце.
День прозрачен, как будто стекло.
И дрожит на ветру волоконце
Одуванчика, чуя тепло.
Так и я вот дрожала,
Вдыхая
Влажный ветер последней любви.
И казалось, не видела края
И что ноги все сбила:  в крови.
Шла и шла по скале, как слепая,
Как лунатик,
Что чувствует свет,
Тот, что осень несёт золотая
Перед тем, как оставить скелет
Стройной липы, склонившейся к клёну,
Шелестящей о нежном, своём,
Не ко времени поздно влюблённой
И поверившей: лучше вдвоём
Уходить в белоснежную зиму,
Где палата и белый халат,
Где пушинкой уносишься мимо
В райским светом пропитанный сад.

                    * * *
А лето всё длится и длится,
Хоть выжжена солнцем трава
И льдом обжигает водица.
Вся  в охряных брызгах листва.
Обманчива, ветрена ласка
Забредшего в гости тепла.
Звенит смех ключами из связки
И плеском осколков  стекла.
Как  рыба,  что  бьётся на леске,
Ступаешь по кромке воды.
И сбита  слезинкою  резкость,
Как смотришь  сквозь листик слюды.
И парусник, белый, как лебедь,
Скользит по студёной реке.
А сердце взметнётся на гребень —
И рухнет, как птица в пике.

                   * * *
И время, опустевшее давно,
Скрипело, как рассохшиеся доски.
И становилось пусто и темно,
Как будто разошлись, напившись, гости.
Усталость накатила и тоска.
И даже стены холод излучали.
Текли минуты струйкой у виска.
Перевернуть —  и снова жизнь в начале.
Но так тяжёл в часах песочек был,
Что опрокинуть не хватало силы...
Промозглый ветер продувает тыл.
И я уже, наверно, отлюбила.
Теперь одной стоять на сквозняке.
Смотреть, как птицы улетают клином.
И вслед кричать на птичьем языке,
Что ничего уже непоправимо.
Баюкать в горле, запирая плач.
И уходить в себя с прямой спиною.
И знать, что время кончилось удач,
Но трели соловьиные со мною.

                        * * *
В чёрный шёлк облеклась стрекоза
И зависла над сизой полынью.
И качается, будто слеза,
На ресницах, подкрашенных синью.
Это неба плеснул лазурит.
Только знаешь, что время прощаться.
И уже под лопаткой болит.
Срок для птиц в страны тёплые  мчаться.
Отшумела любовь.
Отцвела.
День последний,
По-летнему щедрый.
От костра вьётся пухом зола,
Будто писем клочки гонит ветром.
Вот и осень…
Щемяще тепло…
Что кружить, стрекоза, над рекою?
День скрипит,
Как под губкой стекло,
И прозрачен, свободного кроя.
От свеченья обуглился куст.
И полощется листьев кострище.
Солнце, красное, словно арбуз,
Расколовшийся над пепелищем.
Сладкий сок,
Что течёт по губам…
Время кровью стекает с ладони.
Жизнь проходит,
Как весь птичий гам,
Словно удаль солдатской гармони.

                    * * *
Лиловых флоксов пена оседает.
А лилии — как лебеди в реке.
И журавли уже собрались в стаю
И улетают молча, налегке,
Как будто в путь последний провожают
Того, кто чёрной точкой впереди.
И ничего день тёплый не решает,
Когда уже торопишься уйти.
А я застыла, задержав дыханье.
У осени на краешке стою
И всё молю о призрачном свиданье,
Где к берегу прибиться кораблю…
Погас маяк
И больше не мигает…
И знаешь, скоро грянет ледостав.
День стрекозой прозрачной зависает,
Что невзначай садится на рукав…
Спугнуть боюсь.
Хоть знаю: задержалась
Та стрекоза.
И в этом есть печаль…
Пронзительна к денькам ушедшим жалость.
И в ласку солнца кутаюсь, как в шаль.
Уже сентябрь,
Что кличут бабьем летом.
В погоде всё имеет краткий срок.
Последним согреваюсь   мягким светом,
Что молоком стекает между строк,
Чтобы зимой под лампой  проявиться,
Вернуть туда,
Где облетает цвет,
Хоть кормишь с рук постылую синицу
И в рыхлый снег впечатываешь след.

               * * *
Всё вернулось к началу.
Напрасно мотался клубок.
В наготе ты пришёл,
В наготе ты сплетёшься с корнями.
И взбирается вверх по забору вьюнок.
И сливаются тени с чужими тенями.
День последний у речки —
И снова цейтнот.
И сбивается в ком покрывало заката,
Розовеет, как будто налившийся плод.
Только знаешь: за всё предназначена плата.
Этот ветер в лицо по-осеннему крут.
Сушит слёзы шершавой и твёрдой рукою,
Промокает глаза,
Словно мятый лоскут,
Что надушен ментоловым, мятным настоем.
Полной грудью вдохнуть,
Чтобы долго дышать,
Так свободно,
Как в юности только бывает.
И как будто в конце:
Никуда не бежать
И тянуться к фламинго из облачной стаи.

                 * * *
Будто Ледовитый Океан
Расплескал ледовые торосы,
Точно за окном гулял буран
И оставил снежные заносы.
И сугробы сбились над крылом
В мягкие пуховые перины.
На земле остался где-то дом,
Где живу давно без половины.
Отчего же сердце вновь щемит,
Что опять из дома улетаю?
И осадок, будто от обид,
Словно провожаю птичью стаю,
Что уже выстраивалась в клин
И сгущала сумерки печали…
Облако, как белый равелин,
Словно сон, где всё ещё  в начале.
...Жизнь моя ажурная, как вязь,
Превратилась в ветошь сплошь в прорехах.
И паришь, с землёй теряя связь.
Жизнь летит в погоне за успехом.

                     * * *
Облака сгущаются над морем.
И на сердце камень в глубине.
Он прикрыт от глаз спокойных пеной,
Что играет в поло на волне.
И свинцовый полог над горами
Будто коршун, машет мне крылом,
И скрежещут близко жерновами.
Как валун,
С небес сорвался гром.
И печаль под горло подкатила,
Что осталось лето за спиной.
И на горы брызнули чернила,
Затянув вершины пеленой.
И волна ударит, как кастетом.
Но всё жду: разгонит облака,
Ведь по кромке тучи кантик света.
…И всё строю замок из песка…
Как песчинки годы пролетели,
Протекли меж пальцев, как вода.
И вблизи нелепы стали цели.
Жизнь прошла, как вешняя вода.