В дороге (под редакцией Владимира Иткина)

Шнейвейс. Празник первого снега

Доброго всем! В Ханты-Мансийске сегодня выпал первый снег.

Я люблю зиму. И всегда очень жду снега. Белого, умытого мира.
Почему-то считают, что раз он белый и холодный, то – злой и жестокий.

Неправда. Он – хороший.

Это – тихо-праздничный, мерцающий на фонариных лучах, скрипящий,
как маленький скрипач, Белый Мир. Планета Зима. И прирученные
лисята уже не рыжие. Они ходят в белых мохнатых шубах. С поднятым
воротником, на который с неба слетают маленькие шестилапые звери-снежинки.

И не боятся растаять.

Волшебный скрипач и глухой на свадьбе

Жил в одном местечке замечательный скрипач. Когда он только брал
в руки скрипку, солнце на небе начинало светить чуть светлее,
птицы на ветвях начинали петь чуть тише, и собаки, бегавшие по
местечку с рыканьем и афканьем, ложились под плетень и навостряли
уши. Вот такой это был скрипач.

И случилась однажды в местечке свадьба. Да такая свадьба, я Вам
скажу, что досель такой и не бывало! Невеста – прекрасней весны
в Кременчуге. Жених – мудрее всех Хеломских мудрецов, вместе взятых.
Гости – ой, какие там были гости! Какие имена, какие лица! Ну,
и козе понятно, что на эту необыкновенную свадьбу нужно совершенно
необыкновенную музыку. И необыкновенной музыки нашли – пригласили
нашего чудо-скрипача. И свадьба – полетела как на крыльях.

И хупа, и разбитый бокал, и крики «Мазл-тов!», и смущённо-счастливые
лица жениха и невесты – всё честь по чести.

Но пришло и время скрипки. Вышел скрипач, взмахнул смычком. И…
такой удивительной, нежной, загадочной, пронзительной, зажигательной,
невероятно радостной и светлой мелодии ещё никто из присутствующих
не слышал. Да что там из присутствующих! Такой мелодии, может,
и не рождалось до сих пор на земле. Это не скрипка пела, это пело
Небо, это пели ангелы. И невозможно было устоять перед её волшебною
силой.

Первую минуту люди, не веря своим ушам, ошарашенно слушали это
чудо. Потом – самые бедные и весёлые из гостей потихоньку начали
пританцовывать. Потом и гости побогаче, потом… потом… и мудрецы
и балагулы, меламеды и водовозы, цадики и сапожники, лесоторговцы
и портные, все вместе – заплясали так, что дай Б-г нам с Вами!
Они подпрыгивали на пол-метра, прищёлкивали пальцами, выделывали
ногами и руками невероятные коленца. Ведь устоять на месте, сохраняя
строгий, важный и почтенный вид было ну положительно невозможно!

И лица у них – у всех – были, как у удивлённых детей, обрадованных
чем-то ТАКИМ хорошим, против чего всё остальное было – лишь пыль
и прах земной.

И вот, в самый разгар этого необыкновенного танца… в дом зашёл
глухой. И стал недоумённо разглядывать сумасшедших, судорожно
и нелепо размахивающих руками и ногами.

Разбитое сердце, или монолог внутреннего хасида Эли Бородэрла

Главный светлячок, что жизнь освещает – чтобы скучно не было,
чтобы праздник делать вокруг.

И в связи с этим у меня чрезвычайно интересная идентификация изнутри
пошла. Я понял. Я – внутренний хасид. Нет, не в смысле бороды
и пейсов – нет их у меня, и бороду я побрил недавно – так захотелось.
Впрочем, она уже снова отросла.

А – нет в мире ничего, чему можно было бы по-настоящему огорчаться.
Или, не дай Б-г, отчаиваться.

Во всём – радость. Во всём – сказка. Во всём – светлые искры.
А мы их находим и светим. Когда на кухнях о хорошем говорим, по
заброшенным лесным тропкам шляемся, песни поём, на небо глядим.

Как сказал рабби Нахман – сказочник-каббалист из Брацлава (если
быть совсем точным, Менахем-Мендл из Коцка):

НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ ЦЕЛЬНОГО В МИРЕ, ЧЕМ РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ.

Значит, когда тебе плохо – смейся.

Когда тебе хочется плакать – пой.

Когда на тебя беспросветной стеной идёт тьма – помни – внутри
тебя весёлое, танцующее, поющее солнышко.

Ибо никто никогда не бывает один.

Сказка о зашиворотном снеге

Вечер. Сумрак. С коляской во дворе. Вдруг – стремительный шквальный
ветер, а у него в ладонях – россыпь из тысячи острых колючих льдинок.
И – мне за шиворот. Разбитое зеркало тролля? Льдистая оторочка
плаща Снежной королевы?

Не-е-ет! Это, оказывается, звёзды. Им на небе заскучалось, они-пррррыг!
– и уже качаются в ладонях у ветра. А потом – как дети прыгают
с качелей – помните? – прррррыг ещё! – и…ой! – мне за шиворот.

Пришлось, улыбаясь, вытряхивать хулиганскую ораву крошек-звёзд
из-за ворота. А они – гомонят, смеются…и – чуть смущённо извиняются.

Посадил их на край коляски, подул – они с шёпотным хохотом (даже
сына не разбудили – вот молодцы!) полетели дальше. У них сегодня
ещё много дел. Кому-то путь осветить, кого-то грустного успокоить,
кому-то – присниться. Летите, звёзды! Счастливых путей.

И ни капельки не холодно, между прочим…

Ода ночной кухне

Б-же мой, как хорошо! Солнце, бродившее весь день по тропинкам
неба, устало соскользнуло в свою чёрно-синюю постель, расшитую
жёлтыми мерцающими крапинами. В мир прокралась тишина. Спят во
дворе машины, как странные железные звери, уронившие морды на
лапы и еле слышно вздыхающие во сне. Спят на ветках птицы, с рассвета
стрекотавшие свой взбалмошный необыкновенный концерт. Спят по
чердакам кошки, укутав носы пушистыми хвостами. Спят и люди. И
маленькие дети.

Не спят только собаки. Они бегают по ночному двору стаями и тихо
бормочут.

Да, не спят только собаки. И я. Я курю, смотрю на живой, чуть
дрожащий и медленно дыщащий чёрно-синий мир в форточку. И медленно
пью кофе – такой же как мир – чёрно-синий и загадочный. Время
куда-то запропастилось. Оно – нет, вовсе не сбежало, и не остановилось
– оно просто тихо-тихо, совсем неслышно отошло в сторонку и хитровато
наблюдает за мной. А я за ним. И мурлычу песню.

«…Гэндз ун качкэс,
Шоф ун риндэр
Кац ун мойз
Ун клейне киндер
Лэлкес, хазэлэх ун берн
Музн балд эншлофн верн…»

Это Шике-Овсей Дриз, волшебник из страны потаённых снов и сказок.
Песенка зелёных портных, встречающих зелёную карету. Про то, что
приходит ночь, и все-все – и кошки и мышки, и маленькие дети,
и даже ёжики с медвежатами скоро должны уснуть. Мне нравится,
как она звучит на идиш, поэтому я и сочинил для неё свою мелодию.
И эта песня – такая же часть окружающего меня ночного кухонного
мира, как и задумчиво дымящийся кофе, свет фонаря в старинном
колпаке за окном, синие сгустки сигаретного дыма, с которыми,
тихо смеясь, играет ночной ветерок-мальчишка, гитара, которая
тихо и чуть печально вздыхает отзвуками струн у стиральной машины.
Это – мой мир. Это – неведомая никому, кроме меня, ночная кухонная
жизнь.

И только собаки – ворчащие путешественники Вениамины третьи –
когда луна восходит в зенит, догадываются о том, что на их спектакле
есть зритель. И тогда они воют.

Это ничего. Это у них такие песни.

Ведь совсем без песен на земле жить нельзя.