Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Он ехал на передовую. Карабин, неудачно притороченный к седлу, бил
лошадь по животу. Кобыла поминутно вздрагивала. Но
почувствовав впереди воду, шла – не упрямилась.

Сысоев ехал уже восемнадцать лет. Ему уже стукнуло (как он определил
по солнцу) ровно сорок семь. Кобыле – двадцать восемь. И
вокруг все пустыня и пустыня. Саксаул и верблюжьи колючки. А
как нестерпимо хочется пить – кто бы знал! Правильно старики
говорили – запас бери побольше. Запас ж... не е... – а
Сысоев дурак, не послушал. Восемнадцать лет во рту росинки
маковой не было. Эх, кто бы знал! Правда и другое – загорел,
ровным золотистым цветом, как и хотел, как и мечтал сызмальства.
И кобыла загорела. Даже темнее Сысоева.

«А что воды нет, так это не беда, – уговаривал Сысоев кобылу, –
скоро уж, немного осталось. Скоро напьемся, вволю.»

Кобыла слушала Сысоева равнодушно. Не то, чтоб языка не понимала,
еще как понимала. Но кобыла была умна. Последние годы – самые
тяжелые, – так говорила кобыла себе и Сысоеву. Но Сысоев
кобылу не слушал. Песни пел. Блатные и народные, плясовые и
хороводные. Уж на что кобыла серьезна, да и та в пляс
пустилась. Да так, что не остановишь

Прошло еще сорок лет. И вскоре показалось море – огромное, краев не
видать. Сысоев потрепал кобылу по холке и спрыгнул на землю.
К морю побежал, на ходу снимая с себя одежду. Долго бежал.
А кобыла за ним поскакала. Тоже долго скакала. Как заводная.
Искупались. Волосы намокли. Высохли. И дальше пошли. Вброд,
через море. Пришли в город Будапешт. Засветились медали на
груди кобылы. Засверкала кобура именного пистолета у
Сысоева. А за горами доковывались победы. Перелезли Сысоев с
кобылой через горы, а там Победа!

С праздником Вас, дорогие друзья!

С Днем международной конституции!

1992