Дети как жертвы сексуальных домогательств
Предуведомление
В свете распространения идей либерализма, прав различных национальных,
культурных, религиозных и сексуальных меньшинств, в той же степени
и интенсивности, но в гораздо-гораздо большей болезненности, объявилась
и проблема насилия над детьми. В ее вынужденной радикализации
перед лицом непомерной массы инерции и молчаливого недоверия и
просто нежелания повернуть в ее сторону заспанного лица буржуазного
общества (вообще склонного к насилию) эта идея объявилась примерами
достаточно агрессивной и мучительной синдроматики.
Порой навязывая наиболее впечатлительной части социума мании и
фантомы неких архетипических сцен насилия, якобы произошедших
с ними в далеком, уже подзабытом и фантазийно-воскрешенном детстве.
Но надо признать, что повсеместно насилие над детьми, в том числе
и сексуальное, издавна является вполне обычной практикой человечества,
являя одну из основных антропологических антиномий – противостояния
воли к власти и приверженности к любви.
1.
Я иду и что-то резко вдруг останавливает меня посреди улицы Я вижу мерцающий кошачий взгляд И жуткие видения встают со дна депрессивной памяти Как я одинокий лежу в каком-то загородном доме И они в черном входят в мою детскую комнату Подходят и легкими движениями холодных рук С двух сторон От ступней по голеням и коленям И от головы по нежной коже шеи и ключиц Приближаются, приближаются к центру Я вскрикиваю, пытаюсь вырваться Что ты, парень? – говорит мне улыбаясь милиционер Ражим кулаком охаживая мой, Уже посиневший бок2.
Судьи подробно расспрашивают И просят показать И мне, взрослому здоровенному мужчине, Неудобно показывать пальцем на этого сморщенного Ценильно подхихикивающего старичка В своей цветущей молодости и силе Проделавшего надо мной свои непристойные екзерсисы Над слабым моим и дрожащим тельцем Нет, нет! Грех насилия и позор не стареют! Я сбрасываю штаны и бросаюсь к нему И на нем подробно и с жестоким удовольствием В обратном соотношении воспроизвожу все, между нами тогда происходившее3.
Низкие тучи спускаются над ночной изрытой дорогой А я маленький, тоненький мальчонка Бегу в ужасе от родительского дома Где только что под ударом огромного, непомерно тяжелого для моих худеньких рук топора Прямо вываливавшегося из мох пальцев Рухнул окровавленный отец Хватавший и обхватывавший меня Срывавший с меня рубашонку и штанишки Исходя пеной из кривого ухмыляющегося рта А теперь лежит А я вор здесь, несомый ужасом и безумием4.
Когда ей приходит время рожать Она как бы заранее видит Тянущиеся к ней со всех сторон лохматые руки Дяди ли Отца ли Деда ли Брата Не рождайся! Не рождайся! – кричит она ему Уже высунувшему слабую головку ь А, ладно, рождайся! Не ты первый, не ты последний! Я и сама пришла через это И ничего – не умерла5.
Когда его почто насильно вытащили из угла Куда он забился, сжавшись почти до полного самоуничтожения Тело его, казалось, чернело одним сплошным синяком Уже много позже, почти разучившись говорить, Он поведал, как его родной дядя заставлял его ртом делать это И когда он однажды укусил его за это Дядя воя и матерясь долго бил его Они оба кричали от боли Пока не услыхали соседи Дядя исчез Но он почти до седых волос все уверял, что дядя вернется и все начнется сначала6.
Уже дрожащим дряхлым стариком лет 80 Ему горько-прегорько припомнилось Как его, лет уж двадцать-тридцать назад почивший дядюшка В далеком-предалеком детстве Домогался и домогался его И он бросил разыскивать чью-то могилу Разрывая ее старческими скрюченными пальцами И вдруг представилось, что он все перепутал Что это он в чужом детстве Домогался тельца собственного племянника И дот он теперь почто уже расслабленным скелетом Забился в сырой угол им самим только что выскорбленной могилки7.
Его старого, желтоватого, дрожащего Два безучастных представителя власти Подводят к ограде И он указывает – вот тут, в этом углу Он и закопал мальчика Я не хотел! – бормочет несчастный, - Он умер от испуга Инсульт у него, наверное, случился У нынешних детей это бывает8.
Я шел ясным, ясным днем В далекой, далекой стране И вдруг мне ясно-ясно представилось Что в детстве кто-то изнасиловал меня - Сосед ли, прохожий ли, Дядя родной ли – Вот его красные пупырчатые руки Тянутся к моим застиранным трусикам Трогают резиночку Оттягивают ее, подтянутую узелочком Вот, вот, вот, вот, вот! И стало невыносимо горько среди всего этого чужого и чуждого благополучия Восстанем! – ад внутри нас!
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы