Проза

«Надежда», корабль знаменитого лорда Гленарвана, впервые подошедший
к острову, обнаружил на нём оригинальные порядки: несмотря
на то, что красные эфиопы численностью превышали и белых, и
махровых арапов в десять раз, правили островом исключительно
арапы.

«Багровый остров»

Михаил Афанасьевич Булгаков.

В середине ХХ века всему миру предстал вновь открытый остров в Тихом
океане. Заново он был открыт потому, что в середине его, за
грядой непроходимых лесов и топких болот, жил совсем
неизученный народ. Народ этот был дик и, по представлению
цивилизации, глуп. Никого из людей этот народ за всё своё
существование не встречал и потому, совершенно разумно, именовал себя
единственными людьми на всём белом свете. Себя они называли
– эн, что в переводе означает «человек». Впоследствии весь
цивилизованный мир, в угоду аборигенам, переименовал на
картах этот остров в остров «Эн» и записал во всех энциклопедиях
новую национальность – энейцы. Сначала, некоторые учёные
порывались отнести новый народ к новой, неизведанной расе, но
потом оказалось, что аборигены всем своим видом напоминали
европейского человека. Только цвет кожи у них был негроидного
типа. Цвет кожи списали на условия климата, а аборигенов
причислили к потомкам Арийцев, то есть к европейцам. Ибо
культура их, отнюдь не примитивная, была очень похожа на культуру
древних Ариев.

Род занятий аборигенов был широчайший, начиная от собирательства
ягод, корений и трав и заканчивая охотой на крупного зверя,
коего в их лесах водилось предостаточно.

С самого раннего возраста Энейцев учили различному ремеслу, причём
занимались обучением детей благородные, знатные и всеми
уважаемые люди. Они же занимались знахарством. Остальная часть
населения добывала еду и обустраивала быт.

Самое же поразительное было то, что у них не было вождя. И когда
португальский первопроходец Тур Испаньола пытался найти
главного среди энейцев, они долго недоумевали, озираясь по
сторонам, а потом, посовещавшись, решили назначить самого Тура
Испаньолу вождём, из-за глубокого уважения к белому человеку. При
этом они совсем не подозревали обо всех тех последствиях,
которые свалятся на их голову, после столь опрометчивого
шага. Аборигены и без вождя жили прекрасно и совсем не
собирались менять уклад своей жизни.

Тур Испаньола сразу же смекнул, что аборигены имеют ту наивную
простоту, которую давно утратили люди цивилизации, а потому им
свободно можно было сесть на шею, без каких бы то ни было для
себя последствий.

С помощью каких-то немыслимых уловок, вскоре он сделался законным
вождём не только в глазах аборигенов, но и в глазах всего
мира. После чего он принял конституцию острова Эн, которую
полностью переписал с конституции какой-то страны, добавив от
себя лишь некоторые пункты, но главное, сделав себя пожизненным
президентом новоявленной республики.

В завершении всего он объявил всех аборигенов независимыми, что
привело их в неописуемый восторг.

***

В первые месяцы энейцы начали жить лучше, чем прежде. Их вождь – Тур
Испаньола организовал за счёт золота аборигенов
туристический маршрут со всех концов мира на остров Эн. Дорога от
причала до местообитания аборигенов была обустроена самым лучшим
образом и теперь уже не надо было прилагать неимоверные
усилия, для того чтобы поглазеть на девственную красоту
человеческой природы. В общем, всё было сделано для удобства
приезжих людей. Первыми посетителями стала семья Тура Испаньолы –
жена и дочь; последних Тур приказал аборигенам называть
королевой и принцессой, что никак не сочеталось с его должностью
президента демократической республики. Аборигены были
невероятно обрадованы появлением новых людей, но особенно новым
словам в их лексиконе, которые были не привычны их слуху.

Потёк поток туристов, казавшийся неиссякаемым. Это, безусловно,
приносило доход, который с молчаливого согласия аборигенов
доставался новоявленному королю. Аборигенам перепадало немногое,
но и это немногое приводило их в восторг и удивление. Больше
всего они были рады не консервным банкам, как рассчитывали
насмешливые туристы, то и дело, показывая аборигену
припасённую в кармане банку. Аборигены дивились «волшебной
материей», которая не пропускала через себя воду и, которую в
цивилизованном мире называли полиэтиленом. На радость наивным аборигенам этого добра у туристов было предостаточно.
Сперва, туристы выкидывали пластиковые бутылки, пакеты и прочую
гадость по пути от причала до местообитания дикарей. Но потом, увидев, как
энейцы рады каждому найденному пакету, стали обменивать мусор на
золотые украшения. Что было одним из рекламных ходов Тура Испаньолы.

Купаясь в деньгах, Тур жил ощущением, что этот рай не кончится
никогда. Но в реалии всё выходило совсем по-другому. Ажиотаж
вокруг острова вскоре прекратился, и бурный поток туристов вошёл
в спокойное русло, которое стало приносить вместо выгоды
одни убытки. От чего за нерентабельностью прекратилось вовсе.

Это радовало аборигенов сразу по нескольким причинам: во-первых, им
надоело жить, как в аквариуме, под неусыпным взором
надоедливых туристов. Во-вторых, диковины, привозимые иноземцами, на
проверку оказались абсолютно бесполезными и глупыми.

Радость аборигенов наводила уныние на их предприимчивого вождя,
который погрузился в новые раздумья. И придумал, не без помощи
своей жены, новый план, заключавшийся буквально в ниже
следующем.

***

Как уже было упомянуто выше, местообитание аборигенов находилось в
глубине непроходимого леса, и именно лес стал мишенью для
новой политики вождя.

Тур быстро наладил контакт со странами и, вооружив юношей, которым
по всем законам аборигенов была пора учиться, новейшими
средствами рубки деревьев, наладил производство качественной и недорогой древесины.
Чем вызвал второй всплеск негодований у аборигенов старшего
поколения.

Юноши, вопреки ожиданиям Тура, были обрадованы таким ходом событий.
Вызвано это было, прежде всего, тем, что, как и все юноши и
дети Земли, они не любили учиться. Тур этого не знал, и уж было хотел
применить силу, но, увидев стремление к работе, похвалил их,
отметив, что аборигенам старшего поколения надо брать пример с
поколения подрастающего.

По прошествии некоторого времени, все аборигены от мала до велика,
оценили новую находку Тура, ибо она давала, на первых парах
положительные результаты. Их было множество, но главное
вождь, наконец-то, понял, что с аборигенами тоже надо делиться. И
хотя денег он им не давал, рассчитываясь с ними бартером,
аборигены всё равно были довольны. Награда же эта
представляла собой не что иное, как дичь, которая гибла в результате
рубки леса.

Вообще охотиться стало заметно легче, в виду того, что леса редели с
невероятной быстротой, а потому и укромных мест для зверья
становилось всё меньше и меньше. Аборигены движимые
природным инстинктом убивали всё, что было съедобно и попадалось им
на пути.

Неуёмный аппетит аборигенов сыграл с ними большую шутку: в то время
как рубили лес, стол у аборигенов ломился от всякого рода
мяса. Что только не делали аборигены с ним, и жарили, и
парили, и варили, и коптили, дошло, наконец, до того, что
пресыщенные аборигены стали, есть только ту часть убитого зверя,
которая была наиболее вкусная, остальное же выкидывали. В
результате этого пиршества на задворках села аборигенов
образовалась огромная куча выброшенного ими мяса, которая,
разлагаясь, вызывала неприятный запах. И даже местные собаки, которые
тоже по достоинству оценили политику Тура, не могли никак
справиться с нею.

Президент тоже был хорош, почуяв невероятные прибыли, он совсем
забыл о том, что лес, если его не восстанавливать, скоро
закончится, и потому приказывал рубить его столько, сколько требуют
заказчики. Но лес, вопреки ожиданиям Тура, всё-таки
кончился, рубить стало нечего, но самое обидное заключалось в том,
что и есть, оказалось тоже нечего – всё зверьё, за
исключением несъедобного, было уничтожено.

Тур Испаньола в ответ на все неурядицы издал указ о том, что все
доселе несъедобные звери, теперь считаются съедобными. Но это
не вызвало большого воодушевления у аборигенов. Которые
теперь грустно ходили мимо свалки, где разлагалась, распространяя
зловонье на всю округу, большая груда непригодного для
употребления мяса, вспоминая видимо при этом свой неуёмный
аппетит.

Начались голодные времена, всё население питалось только ягодами и
травой, что по заключению Тура было гораздо полезней, нежели
мясо. Сам пожизненный президент травился и продолжал травить
свою жену и дочку мясом и прочими яствами, привезёнными из
большого света.

В общем, жить он хуже не стал, но на душе у него становилось всё
беспокойнее и беспокойнее. В пылу больших переживаний Тур
самолично выписал за свои кровные деньги из Европы тысячу голов
каких-то птиц, в надежде на то, что они приживутся в здешних
местах и станут пищей для аборигенов. Но и здесь Тур
потерпел неудачу – больше половины всех птиц, не выдержав
акклиматизации, умерла в течение трёх дней, другая часть, прижившись,
подчистую съела все ягоды, а потом сгинула от голода. Тем
самым он лишил аборигенов последнего источника пропитания и
был вынужден закупать еду за огромные деньги у светского
мира, дабы его не убили окончательно обезумевшие от голода
аборигены.

Но и светский мир тоже не хотел оставаться в стороне и решил помочь
погибающим от голода аборигенам, выслав им, в качестве
гуманитарной помощи, целый корабль тёплой одежды. Но, вовремя
спохватившись, умные люди пришли к общему мнению тёплой одежды
не высылать, а ограничиться просто едой, которой, к слову
сказать, хватило только на неделю.

***

В тот последний день, навечно ушедшей от нас недели, когда последнюю
гуманитарную кроху поглотил обездоленный абориген, в Землю
ударила яркая молния, и грянул проливной дождь, возвестив
начало сезона дождей. Ещё совсем недавно эта молния, ударив в
Землю, обязательно унесла бы жизни у пары-тройки деревьев,
но сегодня ей не было чем поживиться. Яркими, грозными
раскатами гром и молния проносились над несчастным островом,
выискивая добычу. Но всё было тщетно, остров был опустошён
неудачными комбинациями пресловутого вождя аборигенов.

Как и всё яркое и сильное, в этом мире недолговечно; так и ливень
скоро кончился, вместе с грозовыми раскатами. В считанные
минуты он превратил иссушённую полугодовой засухой Землю в
липкое месиво. И когда уж вечер топил в море Солнце, эта
своеобразная каша окрасилась в кроваво-красный цвет. И всё вокруг
вдруг выкрасилось в красные цвета заходящего Солнца. Даже
смуглые жители, которые, почуяв свежий запах послегрозового
воздуха, высыпали на улицу, как грибы после дождя. И стали
невольными свидетелями страшного действа.

Наконец, когда море поглотило Солнце окончательно, всё скрылось в
темноту, поглотив вместе со всем своих нежданных зрителей.

И может быть в эти тёмные для острова минуты, в голову Тура пришла
первая светлая мысль, за всё время правления островом. Тур
Испаньола решил, во что бы то ни стало наладить экономику
острова Эн. Для этого он отправил телеграмму к себе на родину,
дабы они выслали на остров консультанта по экономическим
проблемам. Телеграмма была составлена лично Туром, непривыкшим к
письму, и потому казалась скомканной, нескладной и
несуразной; в итоге своей телеграммы Тур давал краткое пояснение
своей просьбе, аргументируя её ни чем иным как: «не умение
мыслить в экономике». Это витиеватое выражение Тур несколько раз
порывался исключить, ведь выходило так, что он взялся за
то, что не умеет делать. Но, вспомнив про принятую им
конституцию, воспрянул духом и решил играть открыто.

В назначенный день к пристани острова Эн пришвартовался бриг, из
него вышел консультант с целой свитой переводчиков и
телохранителей. Консультант, до этого никогда не имевший столько людей
в услужении, возгордился и всю отведённую на острове неделю
ходил по селению аборигенов с постным лицом, выспрашивая у
последних об их укладе жизни. С Туром консультант
разговаривал мало, коротко и сухо, порой не отвечая на вопросы вовсе.

В завершении своей командировки консультант нарочито театрально
высказал в глаза Туру всё, что он думает о нём, что, безусловно,
не сделал, если б Тур был президентом какой-нибудь другой
республики, и если бы за спиной его не стояла надёжная
охрана. Уверенности также придавало отношение европейских стран к
Туру, о котором консультант знал не понаслышке. Тур хотел
возразить консультанту, но в последнее время ему
нездоровилось, и он решил промолчать: «Умнее покажусь»,– подумал он.

Консультант же специально говорил мудрёные слова и фразы,
употребляемые в кругах завзятых специалистов по экономическим делам и
зоотехников с высшим образованием.

Суть этих слов Туру всё-таки была понятна, и выходило так, что всё
бы было хорошо на острове Эн, если б на острове не было бы
недостатка рабочей силы. Тур усомнился в правильности данного
вывода и переспросил, на что консультант ничего не ответил,
кинув в сторону президента презрительный взгляд. По одному
только взору консультанта стало ясно, что Тур сморозил
какую-то глупость и на острове действительно не хватает рабочей
силы.

После этого разговора экономист вскорости уехал, пообещав
президенту, что не пройдёт и месяца, как на остров прибудет первая
партия спасительной рабочей силы.

***

Меж тем Туру становилось всё хуже и хуже и, когда уж не было мочи
терпеть совсем, решился он вызвать к себе на остров врача, к
местным знахарям президент обращаться не решился, из-за
опаски покушения.

Не заставив себя ждать, на остров прибыл врач, улыбка которого сразу
вселила в Тура уверенность в своём скорейшем выздоровлении.
Врач, отрекомендованный самым наилучшим образом, несмотря
на свою полноту, довольно проворно бегал и егозил возле Тура,
сопровождая свою речь непременной улыбкой, сложенными, как
во время молитвы, пухленькими ручками и заискивающим
взглядом, направленным снизу вверх на Тура. Последнее делать врачу
было особенно неудобно, так как врач был явно выше Тура, от
этого ему приходилось нагибаться и уж потом глядеть на
своего пациента снизу вверх. Употребляя каждое слово в
уменьшительно-ласкательном виде, доктор произвёл на Тура самые
приятные впечатления, чего собственно и добивался.

Целую неделю врач прыгал возле Тура, выписывая при этом такие
кренделя и кульбиты, которым позавидовал бы любой акробат. Вздыхая
и охая по пустякам, доктор понавыписывал бессменному вождю
аборигенов столько рецептов, на всякого рода антибиотики,
что Тур мог вполне удовлетворять свой аппетит только ими
одними, ничем более не питаясь. Напоследок он прописал Туру
постельный режим и особую диету.

С просьбой обращаться ещё, доктор отчалил, в меру довольный собой и
выполненной работой.

***

Но все усилия доктора были впустую, здоровье Тура с каждым днём
становилось всё хуже, Тур Испаньола хирел прямо на глазах.
Виной, быть может, послужило плохое настроение Тура, что в свою
очередь было вызвано гонораром, который потребовал за
проделанную работу врач. А тут ещё новые хлопоты: прибыл корабль с
обещанными рабочими.

Рабочие эти, по глубокому убеждению Тура были одной национальности.
Складывалось такое впечатление, что от них просто избавились
и прислали на остров лишь потому, что они им самим надоели.
При этом было совершенно не понятно, что с ними надо было
делать.

Президент, выйдя на берег, ожидал увидеть на пристани только мужчин.
Оказалось же, что среди прибывших на остров людей были не
только мужчины, но и женщины (некоторые даже беременные),
дети и старики. Не женщины и уж тем более не мужчины составляли
костяк прибывших людей, в основе их были неугомонные и
несмолкающие ни на минуту дети. Словно пчёлы возле разорённого
улья, они сновали туда-сюда возле своих родителей, которые
отрешённо стояли на пристани, как бы попривыкнув ко всем
передрягам своей жизни, выжидая своей участи. Вся эта
многочисленная компания, в общей своей массе, представляла собой
застывшую в пространстве пёструю массу, с кипучей жизнью внутри.

В недоумении от того, какая помощь может последовать от детей,
стариков и беременных женщин, больной Тур телеграфировал гневное
послание с просьбой выслать инструкции о том, как с помощью
этих людей восстановить экономику республики. Цивилизация
отреагировала незамедлительно, согласившись вновь прислать
эксперта, но уже за определённую плату. Тогда Тур пригрозил
отправить без провианта этих людей обратно, но корабль, на
котором можно было это осуществить, уже уплыл. В итоге ему
всё-таки пришлось согласиться оплатить услуги эксперта. Деньги
были отправлены во время – эксперт нагло задерживался. В это
время на остров Эн непрерывно шли телеграммы с подробными
наставлениями, о том, как нужно обращаться с новыми людьми, и
где потом окажется президент, если эти условия не будут
выполнены.

Приехавший эксперт внёс ясность в экономические дела острова.
Оказалось, что так называемые «новые силы» нисколько не улучшат
ситуацию, а напротив, ещё более её усугубят. На беду, Тур
ничего не мог поделать с этим, помня о наставлениях цивилизации
и о её недвусмысленных намёках. Оставалось лишь одно –
расселить беженцев по домам аборигенов и купить у соседнего
государства саженцы деревьев и живность. Всего этого ещё совсем
недавно было предостаточно на острове, а теперь приходилось
закупать за немыслимые деньги, покрывшие всю ту прибыль,
которую выручил Тур благодаря рубке леса.

***

Деревья и животные были куплены, и Тур с чувством выполненного
долга, изнеможённый проблемами и болезнью, отбыл лечиться в
Европу. Прибыв в одну из частных клиник с неофициальным визитом,
Тур сразу же прошёл обследование у одного долговязого, с
усиками как у Чаплина, молодого, но уже подающего большие
надежды врача. Врач сразу же вынес вердикт, суть которого была на
удивление проста, оказалось, что Тур неправильно лечился,
более нанося себе вред, нежели пользу. Антибиотики,
прописанные предыдущим врачом, подавляли природный иммунитет,
препятствуя естественному выздоровлению.

А тем временем на острове нарастал конфликт: животные, неразумно
выпущенные на волю, стали лёгкой добычей беженцев. Имея
прескверные обычаи, беженцы, буквально измывались над зверьми –
перерезая слегка ножом горло, пойманной добыче, а потом
отпуская. Веером разбрызгивая кровь из горла, жертва постепенно
изнемогала, и падала навзничь, пробегая не более пятнадцати
метров. Бедных животных наверняка постигла бы участь, их
предыдущих собратьев, если бы за них не вступились умудрённые
нелёгким опытом аборигены. Которые знали точно, чем грозит
чрезмерное истребление дичи.

Не только это вызывало негодование у аборигенов, но и само
присутствие дикарей (так окрестили аборигены беженцев) на острове.
Вели они себя непринуждённо, гадили на острове ещё больше чем
пресловутые туристы, беспрестанно тараторили на своём
непонятном языке – в общем, вели себя так, как ведёт себя
нерадивый гость у обязанного ему по гроб жизни хозяина. Апогеем
стало совершённое изнасилование девушки из рода аборигенов,
которой отроду было всего двенадцать лет.

Никогда не чувствуя за президентом, а уж тем более за королевой (она
управляла островом во время лечения Тура) поддержки,
аборигены без всякого предупреждения «властей» ополчились на
дикарей.

Начались массовые беспорядки. Аборигены выгоняли дикарей из жилищ. А
поскольку аборигенов было в разы больше чем дикарей, им это
не составило особого труда.

Всю эту свору беженцев, предварительно избив, поместили в наспех
сделанный корабль, после чего отправили восвояси. Больше всего
не поздоровилось тем беженцам, которых аборигены подозревали
в изнасиловании. Выявить же кто именно из подозреваемых
совершил столь гнусный поступок не удалось, и потому, во имя
справедливости, всех их закатали в бочку и выкинули в море.

***

Дикари, чувствуя численное превосходство аборигенов, на остров
решили больше не возвращаться, а плыть на свою родину. Но
поскольку среди них никто не владел искусством навигации, то
беженцы целую неделю плутали вокруг острова. Где изнеможённые от
жары и отсутствия пресной воды, натолкнулись на корабль Тура,
который получил тревожные послания с острова от своей жены
и был вынужден бросить своё лечение. Он был рад встретить
беженцев, ибо их возвращение на родину сулило ему большими
неприятностями.

Остерегаясь, участи посаженных в бочку, Тур плыл не один, а с
нанятыми, у «дружественной» острову Эн страны, бойцами. В одно
мгновение вооружённые до зубов солдаты справились с безоружными
аборигенами, положив тем самым конец восстанию.

Мир тем временем, взбудораженный событиями на острове, негодовал.
Только ленивый из всей журналистской братии не писал об
острове и о происшествиях на нём. Какими только эпитетами и
заголовками не пестрели самые передовые газеты и журналы всего
необъятного мира:

«Оплот национализма» – писала одна газета, «Гнусный оскал
аборигенов» – вторила ей другая.

«Теперь-то, и только теперь всему «цивилизованному» миру стала ясна
истинная сущность аборигенов. Ох, как они ошибались тогда
(писали журналисты), когда называли Энейцов милыми и
добродушными людьми, и как правы теперь, когда наконец-то увидели их
истинное лицо!» Многое, конечно же, было выдумано самими
журналистами, но это их не смущало, выливая на аборигенов весь
свой пыл и применяя всю свою фантазию при этом. В одном
журнале были подробно описаны, на радость искушёнными жизнью
людьми, как злорадствовали аборигены над беспомощными
беженцами, какие применяли пытки и прочее, прочее. Умные люди, читая
порой эти статьи, не понимали: «Как смогли всё это сделать
аборигены?» Но большинство, которое, как известно не всегда
отличается своим умом, как всегда победило.

***

Наперекор неспокойному миру на острове была тишь да гладь. Никто
никого уже давно не убивал, да и не видал остров много смертей,
никто никого не пытал, как желал вездесущий мир – всё было
спокойно. Да и чего тут удивляться, когда сила «миротворцев»
со всем своим вооружением во много раз превышала силу
аборигенов. Не дав им опомниться, они быстро навели на острове
«порядок», предоставив остров снова в лапы Туру.

Тур, взгромоздившись на некое подобие трибуны, объявил во
всеуслышание о наступлении мира. Его слова внимали дикари и силком
доставленные аборигены. Первые, чувствуя себя победителями, в
душе подсмеивались над вторыми, но не показывали виду.

Уже потом, на гребне всеобщей мировой волны, чувствуя потребность
мира во враках, они подливали масло в огонь, смакуя и
выдумывая всё новые и новые подробности восстания аборигенов. Перечить им было не просто,
и здесь вспоминается такой случай, как один бедолага решил
дать оценку событиям происшедшим на острове, где высказался
со вполне правомерной критикой в сторону дикарей. От чего и
поплатился своей карьерой, в общем, сгноили его, как и
аборигенов.

Тур показал себя всему миру как идейный борец за равноправие,
благодаря чему был объявлен человеком года. Однако долго
понежиться в лучах славы ему не удалось, вовремя не долечив болезнь,
он умер в том же году.

Что же касается аборигенов, то, несмотря на все усилия масс,
полностью уничтожить их не удалось. Удалось лишь крепко убедить
аборигенов в том, чего на самом деле не было, а именно в их
вине перед дикарями. Этим мир был вполне удовлетворён и
успокоился.

Культура аборигенов, некогда будоражившая умы многих учёных, как
исток цивилизации, забыта, ей никто не интересуется, о ней
никто не пишет статьи и диссертации, ибо это небезопасно. На
смену ей пришла гремучая смесь культуры дикарей и культуры
Европы. Как губка, аборигены, иссушённые всякого рода
запрещениями, стали впитывать в себя всё самое негативное из культуры
цивилизации, так как это гораздо проще и быстрее. По поводу
культуры дикарей надо сказать, что теперь весь жаргон,
существующий в воровской среде людей острова Эн, сплошь состоит
из слов дикарей, ненароком напоминая, о его создателях.

Всем своим видом и укладом жизни остров теперь напоминает
обыкновенную европейскую страну.