Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Как только это случилось, никто из аборигенов не согласился помочь
Микаил Борисычу. А до этого все местные оббили всю дверь, валом
валили, изъявляя свои устные и письменные предложения о помощи,
– если, в случае чего... Микаил Борисыч не был, конечно, удивлен
людской неблагодарностью, но почему-то было ужасно обидно. «Ладно
бы не знали вовсе, а то ведь не только знали... – тяжко размышлял
экспериментатор, – сами же и подначивали, и помощь предлагали,
холуйское племя!» Микаил Борисыч не спал седьмые сутки, поначалу
как-то даже думал, осмысливал, а к концу третьего дня впал в оцепенение
– нет он не заснул, он даже как бы бодрствовал: крутились же в
мозгу какие-то слова, обрывки фраз и даже предложения, но белее
какого-то изобразительного плана в виде маленьких и больших транспарантов
непонятного цвета.

В понедельник пришла она, схватила за руку, потащила по тропинке
в заросли камыша к болоту с красными лягушками. «Кайся!» – сказала
спокойно и уверенно. Он плюхнулся на колени в болотную жижу, воздел
руки и с размаху головой под кочку – застрял, стал захлебываться,
тщетно обрывая с кочки осоку. Она помогла, выдернула из-под кочки
его мыслительный орган, схватив за шиворот засаленной гимнастерки,
аж пуговицы полетели. Пока он очухивался, она пришила пуговицы,
срезав с нагрудных карманов.

– Больше не будешь? – спросила строго, но с участием, погрозила
длинным пальцем: – Не сердись, – и убежала. «Даже опомниться не
дала», – заплакал он.

Микаил Борисыч поплелся в гостиницу. Еле узнали мокрого, плачущего,
лицо в тине. Отвели в прачечную, прокрутили три раза в центрифуге
вместе с чьим-то дамским бельем, в результате чего Микаил Борисыч
не захлебнулся, как следовало бы ожидать, а подавился незнакомым
лифчиком крупного размера: заглотил только половину, а половина
осталась торчать изо рта; простирав, Микаил Борисыча положили
под гладильный американский пресс, промокнули и наклеили на деревоплиту
прочным моментальным клеем, торчавший сбоку кусок лифчика аккуратно
обрезали, пониже напечатали знак качества яркой краской.

Прошло тридцать семь лет – нескончаемым потоком со всех концов
идут преклонить главу в знак верности его идее люди доброй воли.
Мало кто помнит, в чем суть или смысл великой идеи, да это и не
важно: идут поклониться страдальцу, мученику, борцу – последнему
могиканину, человеку поставившему точку, хомо сапиенсу, заключившему
нескончаемый ряд ему подобных, пострадавших за свои слова, человеку,
который на восьмидесятый год Унификации Общечеловеческого Мышления
(УОМ) сказал: «Припоминаю забавный случай», вместо регламентируемого
«Я помню чудное мгновенье».

1988