Девочка смысла
Иван Шин (03/06/2011)
* * *
Я думаю о часе встречи,
Забыв, что все мы части речи.
Забравшись Деррида на плечи,
Я сам в себя провал
В эпоху Маркса и фрейдизма,
Shemale-ов, ультрафетишизма,
Математическая призма –
Мой порно-идеал
Я телеобраз, фотовспышка
Я плюшевый гламурный мишка
Я самая крутая фишка
Я не оригинал
My love имеет все приметы
Жюстины, Тринити, Джульетты.
В своих трудах писал об этом
Философ Бодрийяр
А если продолжать сравненье
Моя любовь – столпотворенье,
Свободный выбор отчужденья.
И Вавилон – не пал!
В системе мер и царстве знаков,
Вдыхая смесь O2 и шлаков,
Со всех сторон я одинаков –
Я идеальный шар.
Мой организм конструктор Lego,
В котором альфа и омега –
Мое восторженное эго,
Мой личный кинозал.
Все дефиниции свободы
Представлены домами моды.
Они определяют кто ты,
Точнее, кем ты стал.
Я думаю о часе встречи
Неважно с кем. Прозрачный вечер
Зажег небес screensaver вечный,
И города фрактал.
* * *
Моя заброшенность в тебя
Психопатичность отражений
В макабре бешеных кружений
В пустых салонах октября
Безумный грезит арлекин
О бесконечности разлуки
«Любовь и Смерть» дают в Кабуки
В театре Но «Амур и Сплин»
Но ветер выхватил билет
И лиц надменные гримасы…
И нет ни вешалки, ни кассы,
И режиссера тоже нет…
АЛХИМИЧЕСКИЙ ЭТЮД
В объеме луны отражаются черные стаи
Великий Восток исчезает в сетях Интернета
И в склепе бетонном нордические попугаи
Стальными губами терзают дыханье поэта
Лолита раздета… распята, пьяна, голодна и невинна
Она горяча как дыханье чахоточных женщин
И жерло её черной бездной, как ствол пистолета
Как знанье о том, что твой тленный остаток не вечен
Мгновением позже ты тоже войдешь в эти двери
Оставив сюртук и калоши безногому фату
А вслед злыми крыльями машут кресты и деревья
Тебе как суфлеру судьбы и войны акробату
Но кони уже понесли сквозь громаду собора
И вянут в окне психбольницы её хризантемы
Невинность отчаянно требует снов и террора
И кружатся в вальсе магистры, часы и валеты
Трагична как мрамор как кружево провинциальна
Она не взойдет на Голгофу твоих экзерсисов
Её поведенье и жесты окутаны тайной
И Голос её на рассвете тебе ненавистен
В объеме луны остается немного ванили
Её серебро и весы потеряли значенье
Но если однажды меня вы немного любили
Ступайте легко в эти зыбкие дали забвенья
Быть может, когда-то скучая в отдельной палате
Я вспомню о вас и скажу, улыбаясь тревожно
– Я все позабыл, но вы знаете… знаете, Катя
Хрусталь постарел и любое суждение ложно
* * *
Город остывший, ноябрь хрустальный
Пляски чумы у костров
Снег постарел и арабские сабли
Сняли немало голов
В облаке смрада и в розовой шали
С пеплом в прозрачных руках
Грета танцует в небесные дали
Выпустив стонущий страх
Дождь запретил продолженье банкета
Встали и тихо ушли
Запах людей превращается где-то
В запах могильной земли
Ломтиком солнце торчит из-за леса
Горбится черный костел
Ловит стаканом зеленого беса
Густав – священник и вор
Стаи, апостолы, иней разврата
Вечный монокль чудес
Бездна откуда не будет возврата
Боль получившая вес
Алгебра веры в бессилие плоти
Ангелов воющий хор
Девственной крови священный наркотик
Жатвы глухой коридор
Мне бы на шею стеклянные бусы
Детских доверчивых глаз
Я б возлюбил ваш причудливый мусор
Принял ваш липкий экстаз
* * *
Плеск осени последней в этом веке
Мосты, проспекты, площади, дома –
Трагичных душ зияющие вехи
Сводящие нас вместе и с ума
И воздух полон сном и невозможным
И дворники по утренним дворам
В сомнамбулическом фокстроте осторожно
Скользят покорны северным ветрам
И все не так, и словно в зазеркалье
Ты по ночам стремительно летишь
В иной свободы сумрачные дали
В иной любви застенчивый Париж
Лили Марлен
Среди нордических эмблем
Среди гербов и саркофагов
Ты будь моей Лили Марлен
Оставь безумство темных магов
Аморфность черно-красных стен
Тревожит сбившийся рассудок
Во снах я вижу груды тел,
Арийских рыжих проституток
Пусть фюрер – голем пустоты
Спит на гранитном пьедестале
Я узнаю твои черты
На покореженном металле
Пока безумные полки
Штурмую наши бастионы
И ледяные пауки
Ползут по трассам Ориона
Мы будем рвать узоры снов
И будем чувствовать зрачками
Как мира нашего остов
Дрожит под сильными толчками
Но будет ласковым мой плен
Пока звучит из радиолы
«Лили Марлен, Лили Марлен
С тобою встретимся мы снова»
* * *
Я упырь
Я убиваю сладко
Этих с размалеванным лицом
Я упырь
В нейлоновых перчатках
Я был вашим братом и отцом
Вашим мужем
Рядом на кровати
Вашим зеркалом в уборной
на стене
Я душил
А вы орали – хватит
Я стрелял
Вы падали на снег
Я вандал
Неистовый и нервный
У меня тяжелое лицо
Всюду стервы
Я же буду первым
Кто толкает их под колесо…
* * *
Коматозный Остап бальзамировал совесть
Осторожный подсвечник блестел на трюмо
И больной календарь за него беспокоясь
Вставил новую дату в родное бельмо
И кукушка устала размеренно лаять
И замок на двери умирая скрипел
Престарелый Остап препарировал память
Извлекая на свет хронологию тел
Умный мальчик в очках убегает из дому
Стройный юноша трогает чье-то плечо
Стук в окно, бляди в штатском, и все по-другому
Впрочем, было, наверное, что-то еще
Было нежное кружево мая в Одессе
Были женщины в платьях и женщины без
Первый сборник стихов, злые отзывы в прессе
Дальше ватник, ушанка, морозы и лес
То что было Остапом упало на коврик
Чайник долго свистел. Захлебнулся. Остыл
Календарь показал нескончаемый вторник
И соседский Джульбарс беспокойно завыл
Печаль...
Я засыпаю
Летят трамваи
По белоснежным нежным рельсам Парагвая
Печаль иная
Закат листая
Спешат навстречу океану птичьи стаи
Определенно
В тебя влюблен я
Под этим солнцем, этим небом Асунсьона
Моя Мадонна
Печаль бездонна
Я в ночь бескрайнюю заброшен, как Иона
Я засыпаю
Под стук трамваев
Летят навстречу Ориону птичьи стаи
* * *
Все в порядке. В империи пепел и снег
Заметают дорожки заброшенных скверов
И обернутый черным пальто человек
Обречен оставаться бессмертным и серым
Обречен быть прикованным к тонкому льду
И не в силах сорваться, в объятиях вьюги
Бесконечно ловить жадным взглядом звезду
И тянуть в пустоту черной полночи руки
Наизнанку весь мир. Диктатура могил
Шар багряный сошел с траектории вечной
С губ летят имена тех, которых любил
Но их глушит и рвет ветер северный, встречный
Может сдаться на милость разящей косе
Не терзаться, держаться надежного брода
И накручивать дни, словно мышь в колесе
Суть вещей заключая в объем кислорода
Но иного удела ни мне ни тебе…
Смерть вернет всем иллюзиям свойство покоя
И покатимся вниз или вверх по трубе
От немыслимой боли и ужаса воя
Человек обречен. В этом черном пальто
Он как центр мишени вселенского тира
Он сияет как тонкий намек на ничто
На фаянсовой полночи дольнего мира…
* * *
Рука осыпалась и жемчуг на ковре
Как крошки позапрошлых чаепитий
И лампа на столе и век открытий
Застыли словно мухи в сентябре
Им не понять природу бытия
Им не понять зачем летят по кругу
Оскаленные стаи воронья
Сквозь северный рассвет и кали-югу
Все это бред, но он похож на цвет
Пульсирующей в сумерках Венеры
И пусть кричат скоты и лицемеры
Что во вселенной Богу места нет
Нам лижут темя черные химеры
И Люцифер глядит на нас в лорнет
* * *
Любоваться закатом в окне сумасшедших икон
Улыбаясь вовнутрь, препарировать девочку смысла
Посмотри как хохочет в трамвае безумный Генон
И слюна его снов на пальто пассажиров повисла
А в ночной магазин завезли что-то в черных гробах
Холодильник рассудка забив немотой до отказа
Впрочем, что-то осталось, какой-то потерянный страх
И подавленный стыд, и бесполых надежд метастазы…
Любоваться закатом в окне это тоже война
Плечи дрогнули маска лица отвалилась
На расшатанном стуле сутулится жалко вина
За все-то что, увы, никогда и ни с кем не случилось
Отступление мертвых – позорно и тщетно вдвойне
В сапогах гуманизма в шинели из прописей школьных
Нумизматы бредут по стране в комфортабельный хлев
В суетливом термитнике рыть бесконечные штольни
Но романтика быта страшнее, чем Лотреамон
Стены тюрем – ничто, по сравненью с убожеством кухни
В этом мире, где Гитлера съел на обет покемон
Все вокруг костенеет, сжимается, вянет и тухнет
А изнанка души это, в сущности, та же постель
Обнаженная Маха в витрине пустого сознанья
Тавтология мрака, рефлексов скупых карусель
И сияющий крюк как предвестник иного страданья
Любоваться закатом в окне это высший предел
Это радуга пепла над скромною детской могилой
Это девочка смысла, чей пот беспощадно блестел
Когда бритва Оккама её наготу возлюбила.
* * *
Учись читать движения зрачков
Теряя нить в квартирах незнакомых
Где девственники бритвами смычков
Скользят по трупам женщин-насекомых
Ведь бледен свет
И ночь не так горька
Пока дрожит, трепещет и мерцает
Пока еще шевелится в руках
И на губах с прощальным вздохом тает
Реальности пленительная тень
Надежды опрокинутый стакан
Объятый зеркалом неясный силуэт
Катарсис охуительной любви
* * *
Деверья согбенные гермафродиты
Вершинами трутся о брюхо земли
В живой катехизис по пояс зарыты
Поставим же господа на костыли
Бордовые ангелы – блики на стенах
Закат отрицающий календари
Несется в аду беспощадных вселенных
Поставим же господа на костыли
По снежным покровам, фарватером смерти
Уходят в иную печаль корабли
Где души матросов насадят на вертел
Поставим же господа на костыли
Под пьяные вопли толпы бесноватой
Горгульи собора сорвутся с цепи
И всё в этом городе будет распято
Поставим же господа на костыли
Метель и чума в аскетических кельях
Сады созерцания не расцвели
В сердцах извиваются черви сомненья
Поставим же господа на костыли
* * *
Бульвар катастрофических закатов
Виолончель аллеи на ветру
Скользящему вдоль сумерек костру
Играет исключительно сонаты
И бьются рыбки света в фонарях…
Как снег на тротуары ноября
Ложатся неизвестные солдаты
Их не поднять.
В беспамятстве горят
Отчаяньем пробитые бушлаты
Минувшего стекает керосин…
– О, ни о чем меня ты не проси…
В гранит одеты нищие. И звезды
блестят в метафизической грязи
Новосибирск сияющий и грозный
Валькириями будет умерщвлен…
По хрусталю пылающий неон
Стекает в гиацинтовые лужи
Но разноцветных бликов Ахерон
Тройным кольцом забвения окружит
Всех тех, кто смотрит этот странный сон…
Последние публикации:
Пьяный корабль –
(30/05/2012)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
