Комментарий | 0

Из жизни чертополохов

 

 

 

 

о музыке

 

хочешь правду? о музыке из-под полы
говорить непривычно, тем более слушать,
всё равно что любовь распускать на коклюшках
на отдельные нити, блажен тот кулик,
преклоняющий птичьи колени свои
перед всякою тайною звёздного рода,
музыкальная фраза не ведает брода,
кто на этом рождён языке говорить,
не страшится ни чёрных подводных глубин,
ни кипящей смолы аравийской пустыни,
ни болотного плена, заросшего тиной,
говорящего голубя ни погубить,
ни поймать ни одним из известных силков,
хочешь правду о музыке птичьего цвета?
просто слушай, блажен побратавшийся с ветром,
а услышавшему остальное легко.

 

 

тихорецкое

 

а тихорецкая строка
как дробь чужого барабана,
под плач фальшивых бесприданниц
я выхожу себя искать,
под перезвон колоколов
(как я могла не слышать прежде?)
вагончик тронется небрежно,
моё запястье проколов,
взовьётся комариный бог
в ультрамариновое небо,
скорей бы неприступный ребус
и разгадать, и в коробок
сложив неправильный ответ — 
птенца щегла-черноголова,
признать —  вначале было слово,
как птица красная в листве.

 

 

нелёгкое птичье

 

распинаешь себя на листе
разговорного птичьего жанра,
тычешь пёрышком в бок дирижабля,
чтобы было сподручней лететь,
обезглавленный временем дом
похваляется снегом в камине,
ветер воет, птенец соколиный
тащит сольдо в родное гнездо,
притворившись ушастой совой,
для наглядности ухнешь тревожно,
небо, ближе растресканной кожи,
подставляет для слёз кузовок,
утешает свободной рукой,
улыбается солнечным светом —
ничего тут постыдного нету,
ну а птицам всегда нелегко.

 

 

коровье

 

ты здесь, ты как-то по-коровьи
жуёшь смятенную строку,
твой абрикосовый мейн-кун
предпочитает мясу с кровью
плоды диковинных культур
почти что чеховского сада,
твой лис, вкусивший винограда,
не помнит оного в цвету,
недоумённый вертопрах
давно забытого начала,
ты так сливаешься с печалью,
что даже стуком топора
тебя от мыслей не отвлечь,
ты пережёвываешь время,
пока твоё стихотворенье
не станет чуточку светлей.

 

 

кузнечик

 

зелень к зелени, тихой сапой,
догадайся, мол, кто пришёл,
у кузнечика глаз как капля,
ни гроша за простой душой,
ни шалашика, чтоб укрыться,
если вдруг зарядят дожди,
не промокла бы только скрипка,
не погас бы огонь в груди,
у кузнечика жизнь как песня
от весны до холодных дней,
ни минуты на фарисейство,
неминуемо свет в окне
гаснет, только лишь вдох и выдох,
только музыка до небес,
догадайся, кого не видно,
кто давно уже вышел весь.

 

 

абракадабра

 

абракадабра — в зияющей пасти ручные твари,
камни с заветной меткой «в кого бы бросить?»,
каждый не увернувшийся от вопроса
рано ли поздно точно куда-то свалит,
может туда, где раскинул лапы собачий полдень,
типа бежал по делу и вдруг свалился,
знаешь ли ты, что собаки — космополиты,
и молчуны, и вящие балаболы,
первопроходцы они, потому что идут на запах,
помня, как пахнет счастье, и обладая
великолепным нюхом, и громким лаем,
и бесконечной нежностью в сильных лапах.

 

 

линия жизни

всё, что ныне - не присно, так короток век,
что узнаешь о смерти ещё до рожденья,
как поденщица ивовых всенощных бдений
с вечным ветром и плеском воды в голове,
бормотанием скрасишь своё бытие,
арифметикой чисел простых и не очень,
пополнением списков родившихся ночью
и попытками сделать длиннее тире
до утра, до полудня, до дня с хохолком,
находя неприметную линию жизни,
так пульсирует небо забытой отчизны,
всё, что ныне и присно - во веки веков.

 

 

маленький мук

 

как в замочную скважину, маленький мук
нерешительно смотрит, запреты вкушая,
ах, кукушка, зачем же ты так оплошала,
предсказанья твои недоступны ему,
он умеет лишь кошке плести колыбель:
из муслиновых нитей, из беличьей пряжи,
кто в отцовское имя с младенчества ряжен,
тот, похоже, чуть более, чем не в себе,
он в замочной дыре после смерти застрял,
говорят в царстве божием нет лилипутов,
ах, кукушка, умеешь ты всё перепутать,
кто продолжит теперь этот доблестный ряд?

 

 

хотэй

 

мне б научиться твоим привычкам,
жизнь созидающий из пыли,
жили да были, да отцвели,
еле освоили пепелище,
да разбросали своих детей,
кто приютит озорное племя?
глянь-ка — в развилке сосны последний
выживший сын твой малыш хотэй,
счастлив убежищем над землёй,
что в полотняной его котомке?
капелька света, янтарь сосновый,
неоперившийся мотылёк.

 

 

задумчивое

раз задумался — дальше иди задумчив,
эти крошки не вытряхнешь, как песок,
человек под солнцем — нагой, босой,
весь к себе в придирках, как бык в колючках,
и никто не решится его утешить,
отвлекая видением кумача,
будь молчальник, что ли, учись молчать,
говорун из тебя до того потешный,
что раскинется эхо над головами —
купол звёздный, дом для твоих стихов,
как гербарий старится под стеклом,
так и мысли, не ставшие ни словами,
ни потомством святого чертополоха,
раз задумался — время идти вперёд,
зависая невзрачным нетопырём
над такой же невзрачной на вид эпохой.

 

 

про кота и неприятие смерти

 

не коту ли в мягоньком пиджачке
август дарит нежность, поёт кузнечик,
под жужжащей лампочкой на крылечке,
чьи-то дети, двое, рука в руке,
размышляют о тонкостях горних сфер
на примере гибнущих насекомых,
беззаветно светом огня влекомых,
чьи-то дети решают отвергнуть смерть,
так заносят камень в пылу лихом,
что звенит стекло и звучит осанна,
и осколки больно кота кусают,
он свой голос тоже вплетает в хор.

 

 

из жизни чертополохов

 

неравнодушные колючки,
репья привязчивые сны,
плесни чуть-чуть голубизны,
увидишь — сразу станет лучше,
в неприхотливости теней
всего одна неоспоримость —
они с людьми несовместимы,
когда у камня на спине
нерасторопный человек
ненужные выводит знаки,
чертополох — известный знахарь,
в его колючей голове
виденье лучшей красоты
и неприятье безобразий,
кураж защитника и князя,
чтоб никого не подпустить
к невосприимчивым камням,
сотрёт ли время эти буквы?
чертополоховые будни
воспоминания хранят.

 

 

отражения

 

смотри, как плачут зеркала
в жару придуманного ада,
моя единственная радость -
не ждать, а я и не ждала
легионеров пустоты,
я не считала отражений,
их лица скрытые и тени,
и невозможность запустить
другую, правильную жизнь
из искры хаоса желаний,
мне не пристало быть жеманной,
часть отражения лежит
на опалённом берегу,
как обезвоженная рыба,
своё разбитое корыто
я для потомков сберегу.

Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка