Проза

 

 

 

 

Дело было на автовокзале обыкновенного города N. До автобуса оставалось минут пять. «Если потороплюсь, то успею, — подумал Игнат. — К тому же, водитель подождет — вон, Борька ему скажет».

Игнат действительно обратился к Борьке, стоявшему рядом:

- Мне надо в туалет, — сказал он. — Ты водилу попроси, шоб без меня не уезжал, — и для пущей убедительности хлопнул его по плечу.

- Без базара, брат, — ответил Борька. Выпили они в честь отъезда прилично. Игнату не терпелось. Он обошел большой красный автобус и завернул в парк. Как назло, везде люди – придется идти в туалет, а не под кустик. Непривычно! А ведь он, наверное, платный.

Так оно и оказалось. На входе сидела тетенька и лениво поглядывала на табличку: «Стоимость 10 рублей». Достал из кармана «чирик», не без сожаления отдал.

- Ваш билет, — хмуро буркнула тетя.

- Билет — выдавил из себя Игнат — Зачем?

- Не знаете – не спрашивайте. А то узнаете, — проворчала тетенька.

- А, понял, — сказал Игнат и даже кивнул головой, хотя ничего и не понял. Небрежно взял билет и направился ко входу.

Помещение было просторным. Десять кабинок, зеркала, две раковины, автомат с презервативами и целых два ряда писсуаров. Однако чистотой тут и не пахло. А пахло тут чем-то другим. Не будем об этом. Сразу на входе Игнат наступил в большую лужу. Посмотрев в нее, он выругался и уронил билет. Тот моментально намок.

- Ну и хер бы с ним, — задумчиво произнес Игнат.

- Эй, потише там с матами, — донеслось из кабинки — А то отхватишь.

Пошатываясь, Игнат подошел к кабинке. Не спеша принялся расстегивать ширинку, предвкушая кайф. Из соседней кабинки доносились громкие звуки – впрочем, какие там звуки: один сплошной свист и дрист.

- Эй, мужик! — крикнул кто-то, очевидно игнтатовому соседу — Я сколько ни хожу в этот сортир, всегда тебя тут вижу. И даже слышу!

- Да, ыыы, — раздалось мучительное хрипение — Работаю тут, недалеко... Поносы мучают, ух-ф…

- Поносы, поносы… А мне думаешь, приятно это все?

- Да я понима… — начал мужик, но его резко прервали.

- Тааак, — рявкнул кто-то, и Игнат, только было приготовившийся отлить, замер.

В сортире материализовались четверо здоровенных парней в камуфляже и с автоматами. Рожи у всех источали злобу и вовсе не выражали желания шутить. Все как один были бритыми.

- Билеты предъявляем, — рявкнул один из вошедших.

- Контролеры, — прохрипел кто-то возле раковины.

- Договоришься у меня, — орал бритый. — Билет-то есть?

- Да-да, конечно, — парнишка лет шестнадцати дрожащими руками рылся в карманах. Наконец, он достал билет и протянул контролеру.

- Дела свои сделал?

- В… в смысле?

- Ну, посрал, идиот?

- А… Д-да. Ну да.

- Ну так вали, чего ждешь?

Парень пулей выскочил за дверь.

- Так, ну а мы что сидим? — контролер направил автомат на кабинки.

- Мне… Мне плохо, — простонал мужик из соседней с Игнатом.

- Билет, сука, чего, глухой? — «камуфляж» рванулся к кабинке, но один из сопровождавших бойцов схватил его за руку. Кто-то открыл дверь снаружи, но тут же захлопнул ее. Послышались шаги быстро убегающего человека.

- Мне плохо, понимаете… Когда я подумал, что я уже все… ну, вы понимаете, уже закончил, я этим билетом… А потом захотелось снова… Боже, я уже не могу так жить!

- Вот и отлично, — гаркнул лысый. — Выходи.

Мужик, словно под гипнозом, вышел из кабинки. В его глазах Бог Ужаса играл Судьбою Мира.

- К стене!

- Что?

- К стене, гнида!

Мужик подошел к зеркалу, посмотрел на себя — бледный, убогий, губы трясутся.

- Посмотри на свое отражение, — приказал «камуфляж». — Видишь?

- Д.. да.

- Запомни себя таким!

Автоматная очередь пронзила его — тело, сперва неуклюже упав на колени, рухнуло на пол. Поморщившись, бритый направился к приоткрытой кабинке. Его взгляд встретился с глазами подростка. В руке тот сжимал журнал с фотографиями голых женщин.

- Любишь экстремальный онанизм? — контролер усмехнулся. — А ты знаешь, что это запрещено?

Вдруг из первой кабинки кто-то рванул к выходу. Это был Игнат. Но трое парней у входа крепко схватили его.

- Так, так — главный обратился к Игнату. — Не терпится со мной пообщаться? Погоди, дружище, — он снова повернулся к пареньку.

- Вот что, парень. Ты знаешь, что ты преступник? — контролер рванулся в кабинку, схватил мальчишку за руку и потянул наружу. Тот заорал.

- Аааа, я сам, я сам!

Но просьба не была удовлетворена.

- Сам Самыч, блин, — «главарь» подвел мальчишку к раковине и крикнул парням, державшим Игната.

- Нож! Быстро!

Один из бритых достал складной нож и кинул его «главарю». Резким движением «камуфляж» перерезал нарушителю горло. Мальчик упал, издавая глухие хрипящие звуки, зафонтанировала кровь.

- Раздел 605, пункт 2, — с видом скучающего философа произнес контролер.

- А расстрелять? — глухо спросил один из качков.

- Так билет-то есть, — ответил каратель. — В кармане у него.

- Ну… вернемся к нашим баранам, — успокоился качок.

- У меня есть билет! — завопил истошно противник мата. Он стоял почти у выхода.

«Странно, — отметил про себя Игнат. — Я и не видел, как он подобрался». И тут его словно обдало ледяной водой: лужа возле выхода была пуста! Точнее, не совсем пуста. Фекалии в ней по-прежнему были. Не было билета.

- Он украл мой билет! — вскричал Игнат. — Я же его у… — но тут парни в камуфляже закрыли ему рот. Один крепко прижал ладонь к его губам, другой приставил к горлу нож. Подействовало.

- Фигушки, — противник мата чуть ли не пустился в пляс, громко хохоча — Это мой билет! Я его купил! Десять рублей! Десять российских рубликов!

И он протянул «главарю» контролеров билет.

- Почему грязный?

- Так эээ, — растерялся противник грубых выражений.

- Выписываем тебе штраф — подзатыльник, — хмуро произнес «главарь». И действительно отвесил «счастливому пассажиру» подзатыльник.

- ААА! Можно я пописаю еще, а?

- От радости?

- Ага!

- На улице пописаешь! Вали.

- Понял.

Уговаривать матоненавистника долго не пришлось. В помещении остались лишь совершенно трезвый Игнат и помятый мужик лет сорока. Ну, и контролеры.

- Что ж вы делаете, - ворчал мужик, выходя из кабинки под прицелом автомата, стараясь не смотреть на расстрелянный труп и агонизирующее в луже крови тело паренька.

- Билет! — рявкнул лысый.

Мужик протянул двести баксов. На лице «главаря» мелькнуло удовлетворение, но вслух он произнес нечто совсем другое:

- Ты оцениваешь свою жизнь именно во столько?

- У меня больше нет, — мужик опустил голову.

- Знаешь, — бритый задумался. — Когда мне было 18, один мой друг все время покупал мне пиво в магазине. Это чтоб я его не побил вечером. И однажды, когда продавщица отошла за холодненьким, он положил на электронные весы несколько купюр. А весы по-прежнему показывали: 0, 00… И тогда он сказал мне: смотри, сколько весят деньги. С тех пор я его не бил. А вскоре мы и распрощались. Он уехал на Север куда-то, ну а я тут, в этом городе N., как там наш автор пишет…, Впрочем, это все так…

- А сколько тебе сейчас? — перебил его мужик.

- 42.

- И мне 42. А ты Толя?

Контролер пристально посмотрел на него.

- Да.

- И пива тогда, которого ты хотел, не было. И ты очень злился, но потом мы пошли купаться и напоролись на троих ублюдков. Кое-как выжили. Ты еще долго потом распинался, как меня уважаешь, когда мы доползли до подъезда.

- Стоп! — крикнул тот, чье имя было Толя, и закрыл уши. — Я не хочу это слышать. Это молодость, я ее ненавижу. Это пиво на честно заработанные гроши, эти гопники, что отбирали их каждый вечер. Этот дикий пульс в мозгу: не ходи на улицу — побьют. Я бил тебя потому, что ты был слабее. Так мир устроен. Ты бил восьмиклассников, поджидая за углом школы. А потом забирал деньги и проставлялся на них мне, чтоб я не бил тебя. А потом били меня, чтобы я отдал пиво. Били, били… Почему они были так жестоки? Я же играл на гитаре, сочинял музыку, блин, кайфовал от жизни. Я приехал издалека. Я любил их всех заранее. Я вышел во двор, я сказал им всем: привет! А они мне: пошел на … ! Я мечтал, что деньги… что выучусь и куплю все и всех. Но тут ты со своими словами о весе денег. И я разом все понял. Ты не выдержал, ты уехал. А мне уезжать было некуда. У меня в жизни был только один шанс. И вот он я, перед тобой. Вот мое место в жизни.

- Нет, Толя, нет. Я скажу тебе кое-что важное.

- Нет. Я не хочу споров. Не хочу утешений. Не хочу предложений. Убирайся. Ты дерьмо, хоть и был моим другом. Впрочем, деньги я все равно возьму.

- Толя, подожди… Это важно! Я искал тебя...

- Деньги! – крикнул «камуфляж» и направил автомат на собеседника.

- Это изменит твою жизнь!

- Деньги!

- Толя, ты ж теперь будешь…

Но он не успел договорить — нервный Толя с грязными воплями выпустил в него очередь. Мужик неуклюже рухнул, прислонившись спиной к кафельной стене. Казалось, что даже став покойником, друг юности не отводил взгляда от убийцы. Тот поспешил отвернуться.

Игнат задрожал. Теплые струйки снова потекли по внутренним сторонам ног.

- Знаешь, — сказал «главарь» Игнату, которого уже держали за руки контролеры. — Ты не верь всему, что я тут наговорил. Наша страна развивается, и такие люди, как я, нужны ей. Я ведь тоже..., как бы — он замялся — патриот. Но каждый патриот по-своему. Кто как понимает, у кого на что силенок хватит… Да, много всего идиотского, но ведь не я это выдумал. Я лишь слежу за тем, чтобы все было в порядке. Ведь если не будут соблюдать одни законы, одни правила, не будут соблюдать и остальные. Верно ведь? Система — вот что главное. Как в государстве, так и в отдельно взятом сортире. А теперь скажи мне, у тебя есть билет?

- Нет, — ответил Игнат. — Но я понял. Я все понял. Только можно один вопрос.

- Философский? — усмехнулся «камуфляж».

- Почти. Скажи, если бабушка, ну то есть тетенька на входе продает билеты и все равно не пустит без них, то зачем же их тут проверять?

- Что упустит тетенька, доделаем мы. Тетеньки несовершенны. Мир — вообще несовершенен, — он сплюнул. — Все?

- Да.

У выхода послышался шум, и присутствующих резко обдало перегаром. Пока еще не понимая всех подробностей ситуации, но уже отчего-то трезвея и покрываясь холодным потом, Борька — а это был он — крикнул, заметив друга:

- А ты все еще здесь? Автобус уже полчаса как уехал!

И медленно попятился назад.