Проза

 

 Острожно, текст содержит ненормативную лексику!

 

 

 

 

 

Время было день. Я сделал все дела, ко мне прилетела долгожданная посылка из Китая, и я собирался сходить её забрать. Напротив отделения “почты России” работал бесплатный каток, поэтому я решил захватить с собой коньки и немного покататься. Сегодня намечался классный день.     

По дороге я в очередной раз обдумывал, как мне поменять свою жизнь в лучшую сторону. Запланировал поговорить с товарищем насчет работы, записаться в зал, начать регулярно читать перед сном книги, всё-всё это вместо залипаний в тупых “конфах” в интернете.  

Теперь у нас, у молодых современных людей, сборы в подъездах и на улице подменены сборами в интернете. Безграничные беседы в соцсетях, нескончаемая лента новостей там же, уже заменили ещё недавние форумы, и теперь бесконечный поток информации занимает внимание людей больше, чем пьяные посиделки в падиках или прогулки по гаражам. В этих потоках каждый день одно и то же, одно и то же и всё так бесцельно, и всё так глупо, но от этого, признаюсь, бывает очень сложно оторваться. И ты коришь себя после каждого “залипа”, но они слишком затягивают. Наше поколение погибает в интернете. Только вот за что? Или зачем? Ради чего?

Не то чтобы “встречи ирл” намного осмысленнее, и в них не одно и то же, они может даже куда уступают в информативности, но они Настоящие, Живые, Волнующие, поэтому после них не остается ощущения, что время потрачено зря, что вот пролетел день и чего, что было то? Что? Не вспомнить. Ну что же? После посиделок в конфах такое ощущение остается, и оно довольно нудно зудит в тебе.

Но это новый наркотик, к тому же позволяющий не париться с настоящими друзьями, ведь они реальны, значит и проблемы их реальны, а вдруг придется помогать? А так лишний раз не напрягаешься. Да и сложнее всё это, без стикеров даже.

Но порой задумываешься и осознаешь – время утекает, оно как обычно куда-то спешит, а ты ничего не видел дальше экрана, нет у тебя историй, разве что короткие видео с глупыми надписями, вот твои истории. Да и то они не твои, ты их просто смотришь. И друзей у тебя как таковых нет. На что готовы ради тебя эти люди в “конференциях”?  Нужно срочно совершать ошибку и выходить из комнаты! – решает сыч и в последний раз заходит проверять сообщения вконтакте, в телеграмме, дискорде, подписки на ютубе нужно чекнуть обязательно... Солнце садится, и здравые идеи покидают сыча до следующего приступа депрессии.

“Не закрывай браузер, не совершай ошибку”, – примерно, так закончился ход моих мыслей по пути.

План был прост: сначала покататься, а потом зайти на почту. Каток был большим, он находился в центре города, рядом с ним стояла специальная постройка с прокатом и кафешками. Её я назвал по-простому “переодевалка”. Народу было достаточно, народ был разнообразный. И дети, и взрослые, и приезжие, и коренные, и нормальные девчонки, и отвратительные пезды, и гопота, и хипстота. А всё потому, что все любят кататься на коньках. Кто не любит – тот удивительнейший привереда.

А как же я-то обожаю катание на коньках… У тебя будто вырастают крылья, ты можешь лететь навстречу холодному, обжигающему ветру, или наоборот, лететь за ветром, обгоняя его. Ты на катке –  горная птица, с большими мощными крыльями, с железным острым оперением, с непробиваемой броней!

И вот я, наконец, вышел на лед. Кружится снег, и куча людей проносится ежесекундно. Кружится вместе со снегом, в ритм ему.

Я бы целыми днями гонял, если бы не начинали болеть ноги. Я чувствовал, что с коньками что-то не так. Катались они не совершенно, да ещё и давили в некоторых местах. Возможно, их нужно было поточить. Но на общественном катке в центре города, конечно же, заточка стоила бешеных для меня денег – 250 рублей! –  да и к тому же я сомневался: стоит ли мне их точить, они же новые, а новые точат или нет, откуда мне всё это знать? Забавно, что с утра я потратил такие же 250 рублей, купив бутылку кагора. Мне взбрело в голову пить кагор каждое утро: “для пополнения здорового духа и чтобы кровь во мне лучше бегала”. Как-то так я для себя это объяснил, в итоге деньги улетели легко и незаметно, хотя для моего бюджета это была не такая уж простая покупка. Когда покупка метафизически оправдана – я не скупердяйствую. Насчет коньков я сомневался.

По катку довольно заметно для моего глаза болталась моложавенькая парочка, лет по 14-16, не больше. Парень был в кофте “трешяр”, со смазливым лицом, ухоженной прической, а у девочки была модная белого цвета карешка и длинная блестящая курточка (тоже видимо модная сейчас). Они очень вяло катались, мне было бы о-о-очень скучно на месте любого из них. Потом так они вообще встали у края катка и начали облизываться! подолгу смотреть друг на друга, потом опять облизываться. На катке нужно летать подобно ястребу и толкаться, как толкаются гориллы, деля самку, на катке нужно быть медоедом или росомахой, а не коровой ебаной. Кем угодно, только не ебаной коровой. Ты смотри вперед, лети, пари, ты формула 1, ты метеор, к чему тебе сейчас рожа твоей кобылы? Давно не видел, как она травку жует? Парнокопытные, вонючие, сука. Вонючки.

Но в целом контингент на катке был нормальный, было много и привлекательных порхающих миниатюрных птичек, были и массивные  кабанчики, пару медоедов. У птичек элегантные малюсенькие белые, а у кабанов здоровенные хоккейные черные. Были и арабы. Они катались плохо, точнее вообще не катались, а тусовались у бортика и делали свои первые шажочки на этом ледовом небе. Старались арабы. Я точно приметил парня с бодровскими чертами лица и добрыми глазами, он был в больших наушниках, он круто гонял… Только эти бодровские черты были будто немного растянуты, как неумелым пользователем фотошопа, автор не зажал шифт. В целом, паренек был прекрасен, и мы даже переглядывались.

У меня вдруг сильно заныли ноги, может я перетянул шнурки?

Подумал и вылетел на лавочку около катка. На соседней лавке сидел мужик лет 30-40, бомжеватого вида, со специальным пакетом для продуктов, с которым по обыкновению ходят бабушки, и рюкзаком. На нем были самые обычные потертые синие джинсы и грязная спортивная курточка, черная шапка. Всё в нем было какое-то слишком простое и провинциальное, но отдающее в бомжачую сторону, ибо грязное. Одним словом, бомж, но он переодевал коньки! Как только я снял свой конек, он незаметно подошел и начал говорить:        

– Вот коньки я себе купил, вчера сгонял и купил, вот щас катался, думаю, может заточить схожу, а я видел тебя, как ты гонял.

Я сразу включился в разговор:

– Да, я тоже думал поточить, купил недавно коньки, но жмут, собака, вот подкладываю себе…

Я показал ему, что подкладываю. Подкладывал я себе бабские круглые штуки, только не тампоны, а фиг знает, как они называются и зачем они вообще им нужны, мне пригодились. Продаются в таких продолговатых упаковках по 50-100 штук, бабские хуйнюшки эти.

– Ну нормальные у тебя коньки, а я вот себе вчера буквально купил, ты где брал то, я вот в “авт-спорт”, долго в интернете искал, – продолжал полубомж, смотря сквозь меня, не в глаза. От него сильно несло перегаром, но от чего мне с ним не поболтать? Маргинальная внешность меня только привлекает. С коровой в “трешяр” я бы вряд ли заговорил, –  нашел за 1500, думаю за такую цену нормальные коньки, давай вот покажу.

И пошел показывать. Мы начали обсуждать цены коньков, я понял, что лоханулся и мог взять дешевле, если бы поискал. Мы быстро нашли общий язык, хотя с такими болтливыми не так уж и сложно, он начал рассказывать, как ехать до того магазина.

– Думаю щас пойти поточить коньки, у меня вот 300-400 рублей осталось, там профессиональная точка, под специальном углом, ты знаешь как точат коньки? –  и принялся рассказывать. Мне началось становиться тревожно, может он чего-то хочет получить? Но про заточку коньков мне стало интересно, я подумал извлечь пользу из полубомжа и узнать стоит ли мне точить коньки, тратить ли свои кровные.

– Меня, кстати, Миха зовут, – и протянул свою дряблую, нездоровую руку местами с черными ногтями, да и просто грязную. На запястье болталась цепочка цвета золота.

– Кирилл, – ответил я и пожал руку.

Миха как-то незаметно обрадовался, улыбки в нем стало больше. Потом начал опять что-то рассказывать про коньки, про цены, ох как он много болтал и повторялся, но его это не особо заботило – ему ответили, а не послали к хуям, как наверняка делало большинство прохожих. Ну не к первому же мне он подошел. Большинство поступало правильно: общаться и жать руки человеку полу бомжеватого вида, от которого несет перегаром, и который заметно избегает встречи глаз… Не совсем рациональное поведение. И в дальнейшем он так и не посмотрит в меня ни разу, что уже выдает в нем немного сумасшедшего.

Глаза у Михи были краснющие. И он много кашлял. Кашлянет такой – лови пачку болезней. Поначалу я оправдывал свое общение с ним личным интересом – узнать про заточенные коньки. Продолжил бы я знакомство без личного интереса? Бог знает, скорее да.

– А у тебя вот знаешь? чего ноги болят? – Миха не ждал ответа, ему был нужен слушатель, это проглядывалось явно, – ты в носках тонких! Вот смотри какие у меня, хочешь я тебе носки свои дам, хочешь, хочешь?

– Не надо мне твоих носков, зачем мне твои носки?

– Да возьми! Новые носки, не эти! –  он достал из сумки нераспечатанные тонкие носки, –  на, возьми! Вот оденешь на свои и легче будет.

– Да не надо мне носков, я уже в двух.

– Возьми носки, это новые, мне вот мать купила недавно, давай, бери.

Он не обращал внимания на мои реплики, просто продолжал говорить-говорить-рассказывать-предлагать-возьми-возьми-носки. Носки я не брал из стеснительности или опаски. Брать носки первого попавшегося бомжа? Может он чего-то от меня всё-таки хочет? Возьму носки, а он попросит потом что-нибудь, труп перетащить! А может заразные? Он их из сумки своей достал.

– Ну так ты идешь коньки точить? – сделал я поворот на главную тему.

– Да-да, щас пойду, вот 300 рублей осталось, всегда кажется денег до хуя, а на самом деле ни хуя. Вот коньки вчера купил, щас поточу и без монеты останусь. Сегодня с пяти утра на ногах, уже полчетвертого! Столько дел сделал, по симке сходил обкашлял, цепочку мамину сдал в ломбард, потом…

Тут меня перещемило. Сдавать цепочку матери и покупать коньки, потом точить их, носки мне предлагать. С носков меня обратно расщемило, и я увидел не подлость, а просто глупость, дурачество и любовь к ближнему. Конечно, такое стоило бы осуждать, и я осудил (у себя в голове), но он предлагал мне носки, когда у него ни гроша в кармане! Когда он от копейки до копейки живет, но предлагает первому встречному отдать свои носки, это и есть та самая русская душа? Глупая, грязная, но такая любящая, искренняя и широкая, готовая всегда помочь, уберечь. Человек для неё пишется с большой буквы, важнее всех земных богатств Человек для русской души…  Или он всё-таки что-то от меня хочет? Кирилл, этот человек сдает вещи матери в ломбард и покупает на них себе коньки и бухло, чему ты, блядь, тут радуешься, какие к ебени матери носки, чего разнежился? Понравился он тебе?

 

Да, понравился, и я с ним хоть на край света теперь.

 

– Идешь коньки точить-то? – опять перебиваю я болтучего Мишу, вспоминая о своей возможной выгоде. Человек тебе носки просто так готов отдать, будучи нищим, а ты всё о своей выгоде – истинное дитя 21 века: мразь прагматистская, капиталист ебаный, рыночник недоделанный.  

– Да, иду иду, вот 300 рублей как раз осталось, там вроде 250 стоит, сейчас схожу проверю…

И опять начал болтать, болтать, болтать! Я не выдержал и пошел обратно на каток, бросив: “ну сходи поточи, я приду.”

Перезавязав шнурки и вставив “бабские круги”, мне стало значительно лучше кататься, коньки давили куда меньше. Не давили так же топовые подростки в “трешяр”, Зорька и Борька, как я их прозвал (так звали коров у моих соседей в деревне). Зорька и Борька по всей видимости накатались (настоялись, как говно настаивается) и ушли. Один из арабов стал более-менее разъезжать по катку (на самом деле они, скорее всего, иракцы, которые учатся в моем универе, но какая на хуй разница?), а второй араб всё не мог отойти от бортика. Сразу валится на свою французскую пятую точку. Стараются бородатые. Ой, девочка упала, видимо мощно, лежит на льду и изгибается. Когда я её увидел, в первую очередь ко мне пришла мысль о её хорошеньком задике, как хорошо было бы его отыметь, а уже потом я сообразил, что надо бы помочь. Помог девочке. “Упала, иди посиди” и довел её до бортика (не к арабам). Бодров всё так и гонял в своих наушниках. Прекрасный парень. Замечательнейший.

Я прокатил несколько кругов и решил проверить, как там дела у Мишани. Я уже ласково коверкал его имя у себя в голове. Зайдя в переодевалку, я застал его болтающим (как удивительно!) с мастером по точке коньков. Тот уже взял коньки и хотел поскорее идти делать свое дело, но Миха был неугомонен в своих советах и вопросах.

У меня замерзли ноги и жопа. Я надумал переодеться в ботинки и дождаться результата поточки, ибо меня всё-таки очень волновало: поточить ли мне самому коньки? Пока точатся коньки, я схожу на почту, потом вернусь, спрошу Миху, что мне надо и свалю!

Зачем я снова пошел к нему? Как я понял, он не особо зрячий, я мог просто молча сходить на почту, а потом вернуться.  Но меня уже что-то связывало с этим человеком, поэтому подумал, мол, надо бы его уведомить: вот сейчас я схожу и вернусь, не теряй меня, друг.

 Друг, сука, друг!

– О, давай вместе сходим, я заодно куплю себе чего-нибудь, зайдем в “магнит”, а! а я тому парню, мастеру, говорю, вот ты не торопись, главное хорошо сделай, профессионально, ты не торопись, ну пошли, тут же вот почта через дорогу.

Как я потом анализировал, он мне помог и с почтой, ибо я думал, что она находится в другой стороне. Шлялся бы туда-сюда, а тут вот человек знающий и готовый помочь. Готовый помочь каждой голодной собаке, любого туриста за руку доведет до нужного места. Или ему заняться просто нечем? Мы отправились в сторону почты.

Солнце собиралось уходить и напоследок светило со всею своею силою: “успей согреться, русский народ, нынче я очень скоро ухожу”, – говорило солнышко. И правда, день зимой очень короткий, поэтому чтобы пожить – вставай рано, в 5 утра вставай, как Миха. Иначе застанешь только темень, и лишь фары машин и светофоры не унимаются никогда. Чтобы дойти до почты, нам нужно было пройти два светофора.

Центр города, дороги большие, машин много, перебегать варианта не было и приходилось ждать. Хотя перебежать хотелось. Всегда хочется. Спустя один светофор (почему я уже второй раз пишу “сфетофор”? Храни, Господь, красные волны Майкрософт Ворда!), мы перешли улицу и очутились около больших зданий. Это были офисы, банки и торговые центры. Со следующим светофором мы продвинулись вдоль больших зданий, уже приближаясь к “почте России”.

– Давай я тебе носки куплю! Как у меня, шерстяные, тут вот в “галамарт” зайдем, посмотрим.

– Там продают?

– Конечно, продают, а чо, я тебе куплю носки, а почта вот тут, чуть дальше…

Естественно, я бы не принял даже купленные носки от него, но посмотреть стоило. Дальше Миха, похоже, сообразил, что на “чего-нибудь” в продуктовом и на шерстяные носки ему не хватит, и спросил есть ли у меня мелочь. Хотел добавить мне на носки, хотел, чтобы я комфортно катался. Я ответил, что сам, если что куплю.

Я вел себя с ним, как обычно девочки ведут себя со мной: хихикал, стеснялся, много слушал, немного сторонился и иногда задавал глупые вопросы.

– Зайдем в “магнит”, тут вот рядом, куплю себе вина, будешь вино? А я сегодня вот в 5 утра встал, уже пол четвертого, ёп твою мать! Ну вроде много дел сделал, почта вон там, потом давай зайдем в “магнит”, а, будешь вино, у меня ещё немного денег осталось, купим, чо ваще не пьешь? Пиво как-то не хочется. Ссать хочу.

И так всю дорогу до почты. Я попытался вставить слово:

– А я гандоны заказал из китая, сто штук.

Я ожидал хоть какую-то реакцию! Он даже не взглянул на меня, ни ммм ни ого – ни хуя! Может, не услышал и постеснялся переспросить? Было бы интересно – переспросил бы, подумал я и опять замолк, оставив надежды на диалог, а не шиза-лекции курса “Жизнь разпиздяя”. Он поменял симку, сдал мамину цепочку, отдал поточить коньки (я видел, зачем ты рассказываешь!?), вот он купил брелок с флагом России (купил брелок, бля (показывает), Россия ёпта… (рассматривает), типа денег много: кажется до хуя, а на самом деле ни хуя (философствует). Он начинал меня раздражать.

По пути нам встретился промоутер в костюме какого-то зверя оранжевого цвета.

– Оранжевое чучело! Ха-ха, напридумывают, смотри!

Он сказал это сейчас и повторит на обратном пути. Слово в слово, для него как будто всё в первый раз. Может провалы в памяти? Да вроде имя мое запомнил. Какая-то боязнь тишины. Как будто если ничего не говорить, тебя сожрут, догонит оранжевое чучело и сожрет.

– Ты почему замолчал?? Как ты мог допустить МОЛЧАНИЕ?

– Но… Но… Ума Турман говорила, что нужно найти человека, с которым можно молчать, но… но… вот…

И начинает поедать.

– Только когда находишь своего человека, можно молчать часами и получать при этом удовольствие… Ума… Турман… – умоляюще цитировал Тарантино Миха, яростно и горько рыдая.

И вот чучело уже сожрало твою правую ногу, сил нет что-то говорить, но надо! Иначе вообще ничего не останется, расскажи про то, как искал по интернету дешевые коньки, Миха, наберись сил и расскажи, иначе вторая нога, ВТОРАЯ НОГА МИХА РАССКАЗЫВАЙ…

– ВОТ ИСКАЛ КОНЬКИ ПО ВСЕМ САЙТАМ НАШЕЛ САМЫЕ ДЕШЕВЫЕ ЗА 1400 В АВТ-СПОРТ ПОЕХАЛ НА ПОСЛЕДНЕМ ТРАМВАЕЕ НЕ ЕШЬ НЕ ЕШЬ НЕ ЕШЬ!!!

Примерно такая картина разворачивается у Михи в голове, когда наступает тишина. Невольно представил, как он трахается и параллельно рассказывает про то, как купил брелок с флагом России, фу ты бля!

Мы зашли на почту, он мне объяснил, как тут работает новая система, несмотря на мои “я знаю знаю да-да”. Потом рассказал, что обычно заказывают люди (мониторы, наушники), поведал, что наушники ему так и не пришли.

– А что заказал то хоть, если не секрет?

– Я уже говорил.

– Ой, я уже забыл вот, расскажи ещё раз.

– Гандоны заказал.

– Что-что?

– Презервативы.

– Ааа, понятно, а вот…

Я уверен, что ни черта ему непонятно. Во время моего ответа он копался в голове, пытаясь найти, что мне рассказать, что-нибудь посвежее, он не слушал, а ждал своей очереди. Очень нетерпеливо ждал и часто не выдерживал, проходил вне очереди. Меня поначалу оскорбило такое поведение, а потом я смирился и списал просто на неумение общаться. Не со зла же он.   

На почте работала система аудиоповещения. Объявлялся твой номер, когда приходила твоя очередь. А Миха в какой-то момент всё-таки замолк и начал копаться в своих сумках. Достал тоненькую коробочку с надписью “теле-2”, а из неё кучу бумажек – стал изучать документацию. Профессор Михаил закончил лекции и принялся за научную деятельность. Правда, каждый раз, когда объявлялся чей-то номер, он отрывался от чтения и оповещал через сколько человек я.

– К702, значит через два ты! –  и опять вгрызался в бумажки от симкарты.

В какой-то момент Миха достал полуторалитровую бутылку из-под лимонада, в ней оставалось что-то на дне, и немедленно выпил. Он аккуратно разложил листки на столике, а бутылку доставал и прятал. Достанет, выпьет, уберет на место и продолжит изучение.

– Думаешь, я лимонад что ли пью?

Ни на мгновение такая мысль меня не посещала.

– Я с водкой его вчера смешал, вот щас допиваю, ты вот не подумай.

Да как я мог допустить то, что ты, Михаил, пьешь что-то безалкогольное, прости меня, Миха, попутал!

Наконец моя очередь, и я получаю свой долгожданный подарок от потомков великого Сунь-цзы. Китайцы сопровождали меня всю жизнь. В детстве я не отлипал от фильмов с Джеки-чаном, потом мы с матерью жили в коммуналке вместе с китайцем. Он приучил меня к быстрозавариваемой лапше, а я всё шутил про “сунь-хуй-в-чай” и прочее. Сейчас китайцы обеспечили меня безопасным сексом на несколько месяцев, спасибо китайцам, хорошие китайцы! Я очень надеюсь, что будущая война с китайцами за Байкал это всё бредни, я хочу дружить с китайцами! Ну, а кто не хочет? Все хотят.

Итак, я уже положил коробку с резинками в портфель и собрался уходить. Миха заметил и начал собирать свои котомки. Это, видно, было надолго, и я вышел на улицу, чуть отошел от входа и стал дожидаться. Он не выходил ещё минуты две, а когда вышел – тут же увязался за мимо проходящим парнем! Какого черта? На секунду я ощутил ревность, но лишь на секунду («Ставит лайки другим — Но я не ревную! Ведь лучше меня у него не будет!»). Парень, кажется, пытался игнорировать его: просто не оборачивался и ускорял шаг, а Миха наверняка увлеченно рассказывал очередную байку по типу «я говорю ему не торопись, главное поточи хорошо, профессионально, не торопись». Вдруг Миха резко остановился, обернулся и стал возвращаться, завидев меня. Наверное, мельком взглянул на парня и увидал не моё лицо. Бежит, голубчик, бежит, нашлюханился?

– Представляешь, я тебе вот иду рассказываю про коньки, вот, и тут вижу, что ты не ты! Вроде высокий, синяя куртка, коричневые штаны, а, блядь, и не ты.

Я посмеялся, и мы двинули к торговому центру.

– Пирожок будешь?

– Не, не буду.

– Я вот купил утром на рынке, точно не хочешь? С капустой, яйцом, хороший пирожок.

– Не хочу пирожок, домой приду поем.

– Пошли в “магнит” сначала зайдем, а тебе ведь носки надо, давай тут вот в “галламарт” зайдем, я тебе могу купить носки, у тебя есть мелочь, я могу добавить? В “магните” посмотрим вино. Будешь вино? У меня вот 150 рублей осталось, хватит на вино, так вина хочется. Пива что-то вот не хочется, бляха муха. А пирожок хочешь?

Около торгового центра до сих пор стояло оранжевое чучело. Несмотря на интерес, мы обходили его за 2 метра.

Как орки из варкрафта говорят “будет сделано!”, когда их просишь соорудить постройку, так и Миха повторил свою реплику, как только мы подошли к чучелу на определенное расстояние. Сработал скрипт.

Наконец, зашли в “галламарт”, я искал носки, а Миха не упустил возможности пообщаться с милыми работницами.

– Тебе надо носки, вот как у бабы шарфик был, которая выходила.

Я вспомнил, что к нам на встречу действительно попадалась женщина в вязаном шарфе, какой внимательный Миха!

– Не, хилые, не пойдут, пошли в “фикспрайс” тут рядом, там тоже носки я видел.

Это было его первое длинное предложение без “вот”. Я тоже, сука, внимательный!

В фиксе нас тоже настигло фиаско.

– Бля, вот были же, тебе бы толстые носки как у меня, ну у меня хорошие, мне подарили.

– Да ладно, я на рынке потом куплю.

– Давай ещё поищем, тут вот внизу магазин тоже есть…

– Не нужно, пошли уже на каток вернемся.

– Хм, ну на рынке то сто пудово найдешь, а я сегодня там вот пирожок купил, будешь, один остался?

Как мне успокоить этого человека? Съесть пирожок, взять носки, отобрать симкарту, ограбить и изнасиловать ещё вдобавок? Чего его душа так взбунтовалась? Искупает грехи, может? Нет, Кирилл, тебе, на половину башкиру, просто не понять с твоей торгашеской натурой всю глубину и сложность, все дремучие леса и ведущие к ним тропы, всю огромность и лучшесть Русской души, все её особенные черты, некоторые из которых нудные психологи бы обозвали симптомами эндогенных заболеваний, ментальными расстройствами или ещё как-нибудь по-уебанскому. Это называется сложность характера, а не “биполярное расстройство”, нудные психологи! Великая тоска поэта, а не “хроническая депрессия”. Вас бы таблетками напичкать, да так, чтобы пасть ваша больше не открывалась… Сакральность для русского народа всегда будет первостепенной, пусть он и не знает такого слова, суть его не выходила из души его, из души евоного. Да она и не входила, собственно говоря. Родилась там.  Идентичность просто так не утратишь. Короче, пирожок с яйцом я не взял. Хотя есть уже хотелось, но решил, что ему нужнее. Заполнить желудок или искупить грехи, сохранить идентичность, не знаю, в общем, ему точно нужнее этот пирожок с яйцом сейчас.

В “магните” мы мгновенно очутились у стойки с вином. Наверху дорогие бутылки, стеклянные и красивые – на стол, внизу дешевые коробки, бумажные и уродливые – на каток.

Я нашел для Михи самый дешевый вариант, но он испивал его в прошлый раз, не понравилось. Разница в 20 рублей делает свое дело, Миха это очень хорошо знал, главное, чтобы хватило.

Мы ещё долго выбирали, Миха копался в памяти, вспоминая, что он уже пил из представленных вин. Несколько раз передумывали, метались от пива к вину, сопоставляли, анализировали.

– Бля, ссать уже хочу, аааа, пиздец ссать хочу.

Миха пиздец хотел ссать, но нужно было решаться. Были и дешевые в бутылках, но их не открыть. Были подходящие в коробках, но без крышки, с отверстием, не закрыть.

Я очень хорошо усвоил главное правило опытного сомелье: вино должно быть без пробки и без отверстия – нужна крышка, как от сока.

– А ты вино то будешь?

– Не, не хочу.

Мне надоело уже отказывать, но наслаждаться Михой мне хотелось трезвым. Трезвым я куда больше ощущаю, да и веду я себя так же, разве что теряю в остроумии. К тому же, дома меня ждал кагор, который, как мне мечталось, будет дарить мне здоровый дух и гонять мою кровь. (В конечном итоге, бокал кагора с утра дарил мне лишь раздраженность на весь день: приятное захмеление быстро спадало и я искал, чем бы снова согреть душу, но не находил)

– Точно не будешь? Чо вообще не пьешь?

– Редко пью.

– Ссать хочу, пиздец ссать хочу, надо туалет быстрей искать.

– Покупай и пошли, тебе денег то хватит?

Я подумал, что может Миха мечется из-за нехватки средств, и решил подсобить, если вдруг.

Ты уже готов отдавать свои деньги! Его чары подействовали, вот ты уже сам отдаешь деньги, а он как бы и не предлагает, типа ты всё сам… Какой хитрый бомж, не бомж, а секта, ебаная секта уместилась в одном человеке! Успокойся, голос, он не бомж  и не бог Кузя, и помогу я ему максимум тридцатью рублями, просто добавлю. Голос успокоился.

– Хватит денег,  – ответил Миха и снова подтвердил своё полное бескорыстие в общении со мной.

Он выбрал одну из коробок и направился к кассе. А я задумался: как это я успеваю думать абзацами во время наших диалогов? Мысли мгновенны, а содержания их бесконечны – понял я. Их можно раскрывать, раскрывать, вот как сейчас, но восприняты они были в одну секунду.

Выйдя, мы очутились в стандартном российском дворике, который скрывался за большими улицами, прятал свои пятиэтажки за массивными зданиями торговых центров и офисов. В этом и была его сокровенность, прикоснуться к которой было по-своему приятно. Держа куда-либо путь, я всегда проходил через дворы, делал остановки на ржавых качелях, изучал надписи на гаражах.

– Вон там поссы, – указал ему на место за гаражом.

– Ага, а если по большому припрет. Вот я однажды…

– Ну пошли тогда обратно в торговый центр искать, – перебил и мы пошли.

Поднялись зачем-то на четвертый этаж, спросили там, там сказали на первом, на первом, пройдя кучу пустующих бутиков (что это слово значит? Типа “магазин” по-уебански?), мы нашли туалет. Я догадался, что Миха надолго и пошел к магазину с антиквариатом, который находился напротив.

В нём на стене висел огромный флаг с надписью “пролетарии всех стран, соединяйтесь”, а точнее “ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!” и гордый Ленин посередине.

Красивый флаг, я бы такой повесил, но мне некуда, да и стоит он немало наверняка, я не решался спросить.

Были картины, старая техника, фигурки. За прилавком (прилавка не было, просто стул у магазина, который в свою очередь просто углубление в стене) сидела женщина в очках и копалась в телефоне. Безвкусно одетая, сальные черные волосы, нога на ногу, смартфон в руке, голова в смартфоне.

Я не чувствовал, но от неё воняло. Я просто был уверен, что от таких не может не вонять. Не взглянула она на меня даже, всё тыкает-тыкает в свой смартфон, ей лет 30-35, и от неё воняло.

Миха бы обязательно заговорил на её месте, может это была бы работа его мечты – стоять среди интересных вещей и болтать с проходящими. От него попахивало реально, но запах бы не замечался за слоями харизмы.

“Вот Ленин в 1917 революцию творил, на последнем вагоне вечером приехал в Россию, щас революцию сделает, может социализм построить захочет, а я ему говорю, ты не торопись, главное сделай хорошо, профессионально, ты не торопись ему говорю”, – будет рассказывать Миха, и по нескольку раз, не обломится. Я уже начинаю сравнивать людей с ним, принимая его поведение за идеал… отлично!

Минут 10 не выходил идеальный Миха. Пока он там просиживал, я успел изучить этот магазинчик-углубление лучше, чем собственную комнату. Там тоже много барахла, но меньше коммунизма. По крайне мере он компенсировался: бюст Сталина покрывался аниме-фигуркой, а аниме-фигурка покрывалась бюстом Сталина.

– Вышел наконец!

– Да я там вот прихуел от этих туалетов. Чистые, бумага мягкая, решил обосраться, грех не обосраться в таком туалете! Вот сел такой…

– Ладно, не рассказывай дальше.

Его моя просьба, конечно, не остановила, и мы пошли в сторону катка под утиные истории.

Снова большие, выпирающие здания, снова утверждающие сфетофоры, нескончаемые, как море, дороги и шумящие, плавно плывущие вдаль, машины.

Становилось холодно. Изначально воздух показался теплым, мороз щекотал свежестью, было хорошо. Через какое-то время я понял: мороз пришел сюда не посмеяться, и он, могучий, Русский, Морозище! прекращает играться, пробирается, наконец, тебе под кожу и отбирает всё, что грело. Спрятал под щекотку медленное уничтожение твоего тепла, суровый мороз. А Миха тем временем всё пиздел без перебою.

– А сколько тебе лет? – перебил я монолог Михи в очередной раз.

– 32 вот стукнуло, в апреле.

На дворе был январь, а ему до сих пор 32 только “стукнуло”. Я замолчал, не знал, что ответить, мне стало грустно.

– А тебе? Кирилл, да?

– Двадцать мне.

– Ааа, молодой, а я тут техникум кончал, на слесаря, вот там знаешь, за…

Я начал подсчитывать, родился он значит в 87 году, рос в девяностые, теперь ему 32 и ни во что он не вырос, он никто, жизнь его ничто, нет у него никого. Есть мать, вещи которой он продает, чтобы выпить, забыться, не всегда ведь хочется помнить, что тебе “32 вот стукнуло”. Особенно когда 32 тебе стукнуло год назад и скоро будет 33. Не хочется, поэтому пей.

Почему из-за чьих-то наполненных животов, чьего-то политического идиотизма должно пострадать целое поколение? Меня разрывало на части чувство несправедливости. Хотелось кричать, плакать, хотелось подарить свою жизнь взамен хотя бы на несколько подобных судеб, хотя бы на одну, хотя бы на Михину. Положить на алтарь свою душу, нате, берите, главное живите хорошо, вас не смогли правильно воспитать, вы родились не в тот момент, вы не виновны. Все эти пацаны не виновны. Разве они виновны?

А что я могу сделать? А что они могут сделать? Начать с себя? Так обычно говорят те, у кого есть с чего начинать. И что начинать. У кого есть семья, есть государство. Эти люди родились во времена, когда их государство то ли убили, то ли оно само умерло, но факт смерти зафиксирован и нужно было разделывать тушу, делить мясо. Кто успел, тот разделал и поделил, а кто не успел, тот, увы, не успел. Вместо семьи, у детей не успевших был телевизор с дегенеративным говном. Это в лучшем случае, в обычном, провинциальном случае – это водка, водка, водка – вот такое веселое детство, зато историй сколько.

Я вспомнил своего деревенского знакомого по кличке Смит, которому тоже примерно столько лет и у которого тоже, кроме веселых пьяных историй нет ничего. Ничего, то есть ничего, вообще ничего. Есть мать. И у Михи есть мать. Может без этих матерей и вышло бы что-нибудь путевое? Не смогли дать тогда, не мешайте взять сейчас, ваше чувство вины за судьбы единственной кровинки – вверх эгоизма. А имею ли я право осуждать их? Не имею. За что вы безгранично любите своих сыновей и зачем всё им прощаете! Так что ли?

Мой отец родился чуть раньше Смита – секунды в бесконечности. Но он успел, и его не засосало. Успел пожить в стране, где был популярен поэт Евтушенко, а не педераст Борис Моисеев. Успел пожить в семье, где кроме вопроса заработка и встраивания в рынок стоял вопрос о воспитании. Эти “секунды” спасли его и, конечно, меня. Спасибо Господу за это. Ведь меня могло и не быть. Да?

А кем будет в 32 современный “сыч”? Об этом мне думать не захотелось.

За время пока меня мысленно рвало, Миха рассказал, как учился в техникуме. Трахался, бухал, прогуливал. Я порой заглядывал в его покрасневшие глаза. Они особенно ничего не выражали, он и вправду походил на сумасшедшего. Уже вечерело. Я подумывал уходить домой.

– Давай покажешь, как поточил коньки, и я пойду домой.

– А что не покатаешься со мной?

– Нет, не хочу.

Не хотелось мне, я так от всего этого устал. Я не помогу ему. Он не поможет себе. Так зачем мне теперь мучиться, издеваться над собой, хочу бежать от этой продирающей безнадеги.

– Да ладно тебе, давай покатаемся, одному так скучно кататься, покатайся со мной.

Он повторил это много раз, пока я наконец не расслышал: “одному так скучно кататься”. Этот несчастный человек просто хочет получить дольку нормальной дружбы. Он просто хочет, чтобы кто-то с ним покатался. Вместе. Может он хочет омолодиться мною? Омоложайся! – решил я, мне не жалко, да пусть меня всего расплавят и зальют в бочку, пусть стану я кремом, лишь бы Миха хотя бы один вечерок почувствовал себя нормальным, молодым, вместе.

– Ладно… Покатаюсь я с тобой. Только не долго! – сыграл я девочку-вредину:  динама-Кирилл.

– Конечно, щас вот погоняем.  Мне, наверное, вообще хорошо поточили коньки, а я ему, тому парню, говорю, хорошо сделай…

– Профессионально!

– Ахаха, да, я ему, говорю, профессионально сделай…

– Не торопись!

“Не торопись” мы сказали одновременно и рассмеялись. Мы поймали ощущения единства, стали одним организмом, молекулы перемешались. Произошло слияние душ. Две русские души вместе больше, чем две русские души по отдельности... А ты, башкир, не прихуел ли себя к русским душам причислять? Я тут вообще-то родился! Это мой родной язык, моя культура! Да и вообще: у меня мама русская!

 

Миха получил заточенные коньки. Они блестели и действительно стали остры. Это подтвердил и Миха. И подушечки моих пальцев тоже хорошо прочувствовали остроту. Хоть бамбук иди ими высекай. Но почувствуется ли разница на льду, нам ещё предстоит узнать, а пока разложим пакеты, откроем рюкзак, достанем коробку с вином, разглядим её со всех сторон. Давно не виделись, коробка с вином, привет. Конечно, нам ведь некуда торопиться, да, развались ещё пошире на этой лавке и наслаждайся, наслаждайся моментом, не каждый день тебе коньки точат, в конце концов. Никуда не торопись и ни о чем не беспокойся, Брат.

В конце концов, Миха принялся за снятие своих ботов. Когда он запутался в шнурках и, глядя на них, завис (нагнулся с лавочки и завис у своего паха), я понял, что дожидаться мне его бессмысленно, обгоняю весь каток, пока он тут зависает у паха и шнурков.

Только принялся я за переодевание, как обнаружил: напротив меня сидит та самая парочка, Зоря и Боря. Зоря и Боря, конечно, не использовали переодевалку для переодеваний, у них видимо начали отмерзать их длинные шершавые языки, и, буренки, переместились лизаться сюда. Какие же противные!

Запомните, если пары целуются, обжимаются, занимаются всем тем, что должно твориться наедине – прилюдно, это игра, нелепый театр. Плохая игра, с прихлюпами, излишне громкая, вульгарная, не нежная, а скорее мокрая, не страстная и увлеченная, а шумная, посматривая по сторонам.

Театр, где зрители ненавидят актеров. За то, что те слишком навязывают себя, считая себя яркими звездами, смелыми и независимыми, являясь на самом деле пошлыми, надоедливыми мухами, жужжа слюнями и летая без конца перед глазами, лишь бы обратили внимание. Обращаю внимание, раз вы так стараетесь, балбесы неискренние.

Интим он на то и интим, что им можно наслаждаться лишь в интимной обстановке, а когда он наружу, наслаждения идет от самоутверждения себя, от людского внимания, а нет от партнера. Невозможно сосредоточиться на всех тонкостях поцелуя, когда на тебе чужие взгляды, - так устроен человек. Когда на нем множество чужих взглядов (даже если мнимых), он сосредоточен на себе и только на себе. И очень сложно это сосредоточение сдвинуть.

Ты не её целуешь, ты яйца свои облизываешь, поправляя прическу.

Исключения, безусловно, бывают, но безумный порыв чувств и пустое позерство сложно спутать. Может у коров это устроено иначе, и зря я так? Ну да, видел я, как однажды бычок прилюдно запрыгивал на одну коровку, пока из той лилось говно ручьем. Смешное зрелище… Не иначе как дежа вю?

– Оказывается, можно было здесь оставить обувь… – обращается Зорька к Борьке.

Тот долго смотрит на неё своим тупым взглядом, а она, в свою очередь, таким же взглядом ему отвечает.

– Да, – дает ответ Борька Зорьке после минутного молчания.

Ты ЭТО прогружал? Серьезно? Вспоминал слово “Да” или разбирал, что тебе промычала твоя бурена? И смотрят дальше…

Зоря смотрела на Борю своими черными глазами, выражающими… НИЧЕГО. Боря, пожевывая траву, так же тупил в неё, и не нужно было им слов, они были выше этого. Одного “му” было достаточно. Как сборник стихов было Борькино “му” для Зорьки. А Зорькино “му” как тысячи фанатских писем любимому поэту. Глядит Боря в Зорю и как лизнет! По всей морде своим огромным липким языком. А Зорька радуется, говно только так валилось из Зорьки в тот день. 

Я в последний раз взглянул на влюбленных в “трешяр” и вышел на лед. Миха в то время даже не закончил с первой ногой.

Солнце уже не старалось ни греть Русский Народ, ни светить ему, оно укатило на ежедневный отпуск (да, Солнце тоже отдыхает).

Светили фонари. Светили на сборище прекрасных людей, осваивающих скорости, кружащих и веселых. Задом, передом, боком, сидя, и каждое падение в смех, каждая шишка не болит, а смеется тоже.

Арабы никуда не делись, всё так же старались. Один уже во всю разъезжал, а тот, у которого не получалось – не получалось до сих пор. Ну что с ним поделать, куда девать темнокожего? 

Имперский менталитет разыгрался во мне: помочь малым народам, помочь малым народам, научить, научить! Не знаю, были ли иракцы-арабы малым народом, в России были. 

– Здравствуйте. Я — русский оккупант. У меня профессия такая. Так сложилось исторически. Давайте научу вас кататься на коньках?  

Вместо этого я невзначай подъехал к неумехе и просто сказал “хеллоу”.

– Хау? Хау? – вопрошающе смотрел на меня араб сверкающими глазами.

– Ват хау? Ват хау?

–  Хау ду ю ду зет? Хау? – и машет руками.

Я начал показывать, как я виляю жопой и сгибаю туловище, подразумевая, что это катание на коньках. Вот бы Миха сейчас поржал. Где он там?

– Джаст го! Энд ю кан! Джаст го, араб! – прокричал я и схватил араба за руку, – давай! Поехали!

Он проехал со мной метр и весело свалился. Друг-араб хохотал, шутя что-то то на английском, то на своем. Мы сделали ещё несколько попыток, но безуспешно.

Вдруг к нам вдохновленно подъехал молодой парень, выпучив глаза на своем ясном лице поочередно на меня, на араба, потом снова на меня. Это был тот самый приветливый парень с лицом Сереги Бодрова!

Он готовно спросил, что мы делаем, и стал участвовать со всей активностью. Не удивительно, что он оказался отзывчив и добр, все его чудесные качества были отражены на лице. Такая как бы метка, клеймо отличного парня – похожесть на Бодрова. Приговор быть чудесным.

– Туловище вперед, держи равновесие, поочередно ногами двигай, – старался Серега, а после демонстрировал сказанное.

 Араб неприлично много улыбался, делал вид, что внимательно слушает и затем пытался повторять. Повторял он, конечно, совсем не то.

– Райт, райт? – вопрошал араб и валился.

– Чо он спрашивает? – обратился Серега ко мне.

– Что-то “правда, правда”…  А, сила в правде, говорит! Мол, ты на Сергея Бодрова похож, узнали тебя, в общем, – ответил ему я, искренне считая, что дал правильный перевод.

Серега сказал “аааа” и уточнил, какой он там артист, потом вспомнил легендарный фильм. Принялся дальше объяснять, а араб опять падал и падал, раз за разом. А что: я знаю что ли как туловище и равновесие на английском? Так бы помог, перевел. В какой-то момент мы оставили попытки, и я сам решился обратиться к ненаглядному.

– А объясни, как задом кататься! У меня ни хера не получается!

– Вот смотри, тут главное равновесие, – откликнулся Серега и стал мне растолковывать принцип и показывать упражнение, – вот так три раза весь каток объедешь, научишься.

Он мне улыбнулся. Я испытал отцовский трепет, удовольствие от наставления, блаженство наученного. Спасибо Господи, что ниспослал такое чудо в мой маленький город и свел меня с ним!

А потом подумал: мое третье мимолетное знакомство с лицом мужского пола за день… Как летит время, видимо я перерос несерьезный флирт с девчонками, за которыми в школьные годы так спешил на каток, и теперь меня больше волнуют имперские чувства, отцовский трепет и… А что с Михой?

С Михой всё сложнее. Может это и есть тот Реальный друг и та Живая дружба, о которой я размышлял? И он тоже ищет себе такого друга: просто чтобы было кому помогать, о ком заботиться. То есть кто-то бежит от этого, а кто-то разыскивает всеми силами, готов отдать последние носки, последний пирожок, с легкостью потратит на тебя последние деньги, лишь бы ты с ним походил, покатался с ним, принимал его заботы. Может этот кто-то и я тоже? Может поэтому я не ушел сразу?

Может попробовать помочь ему встать на правильный путь? На котором от тебя не отворачиваются брезгливо, на котором с тобой по-милому, по-глупому болтают, об одном и том же, раз за разом об одном и том же, но в удовольствие, в досуг, по-Настоящему болтают!

Катаются на коньках, выпивают. И радуются, когда хорошо, и выручают, когда плохо. Переживают вместе яркие моменты, а потом ностальгируют. Вместе. С кем-то. Не в одного.

Всю жизнь вместе переживают. И умирать не так горько, когда кто-то был с тобою всегда, нуждался в тебе беспредельно, никогда не отворачивался, принимал все заботы и свои заботы дарил.

Какая Жизнь, когда нет человека, который за тебя готов шкуру любому содрать, пусть ты будешь не прав, всё равно он за тебя и это самый справедливый и честный закон?

Какая Жизнь, если нет того, за кого и ты на любую дурость?

 Да! Миха нуждается в этом, отчаянно он этого искал всю жизнь, но промахивался. Глаза его совсем стали плохи, но Миха продолжал охоту: стрелял куда попало и вдруг в цель, случайно зацепил – такого же несчастного искателя, что утопает в иллюзиях общения и симулякрах единения, в меня попал. Сейчас он выйдет, и мы с ним так погоняем, так погоняем, это бесконечно искреннее существо достойно дружбы!

 

Он так и не вышел. Хотя я заглядывал в переодевалку после каждого проделанного круга, и он там был, маялся с коньками, со своими сумками. Но в один из кругов его не стало. Я ещё долго искал его глазами повсюду, несколько раз пробежал всё это злосчастное помещение, в каждом проклятом углу посмотрел. Его не было. Может его забрали менты, может он забыл про моё существование и просто ушел. Я так и не узнал, стоит ли мне поточить коньки

 

январь 2019 года