Проза

Девушка в синей шапочке шла по лесу с корзинкой в руках. Наблюдавший за ней из кустов Волк опешил. Но ведь шапочка должна быть красная. Это точно та самая? Он почуял доносящийся из корзинки аппетитный запах пирожков с рисом и луком. В животе заурчало.

Волк вышел из кустов.

— Привет.

— Ну, привет, — сказала Шапочка и затянулась сигаретой. Она удостоила его коротким взглядом и продолжила путь. Волк засеменил рядом. Тощая, да ещё и курит. А ведь ему придётся это проглотить.

 — Ты к Бабушке?

— Нет, иду по делам, а что?

Волк запаниковал. По каким делам? А пирожки? А Бабушка? С трудом взяв в себя в руки, точнее, лапы, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Не боишься одна по вечерам ходить?

— Я? А чего мне бояться?

— Ну там волков… — неуверенно протянул Волк.

— А ты? — Насмешливо спросила шапочка.

— Ч-ч-его? — Промямлил Волк.

— Люди разные по лесу ходят. У Бабушки юбилей скоро. Думаю, ей меховое манто подарить. Ты вот знаешь, что у меня в корзинке?

— П-п-ирожки?!

— У меня там волчья шкура для манто. А на рукава меха маловато. Ты, конечно, тощий. Но мне хватит. — Синяя шапочка кровожадно ему подмигнула.

Волк нервно сглотнул.

— Подожди. Но это все неправильно. — Он нервничал. — Не по плану!

— А что там по плану? — Деловито уточнила она.

— Шапочка — красная, в корзинке — пирожки, и идти ты должна к бабушке.

— И чей это план?

— Так предрешил Аллах. Ты — моя Красная шапочка, я — твой Волк, и без конца все красные шапочки и все волки повторяют одно и то же. Это кадар.

— Ерунда. Я вот не собираюсь ничего повторять. Своей головой думать надо, Волчара.

Ты же понимаешь, что будет дальше. Ты проглотишь бабку, потом меня, а Охотник зарубит тебя топором, чтобы нас спасти. Оно тебе надо? 

— Так было всегда! Необходимое зло.... То же самое сделал мой отец, и сделает мой сын, когда придет время.

— Не понимаю я этого твоего фатализма. Решил Аллах, а собираешься сожрать пожилую женщину ты.

— Заметь, я вас глотаю. Не жую. Вы же не халяльные! Думаешь, мне это нравится?

— Откуда знаешь, что это кадар?

— Мулла сказал.

— Знаешь, что я скажу: бежишь ты по кругу, Волчара. Я тут в зороастрийство ударилась. И как говорил Заратустра: «Если на тебя нападает волк, не подставляй ему левую щёку свою, для удара, тьфу, укуса. И не слушай его бред про необходимое зло. А возьми топорик и тюкни его по шерстяной голове. Во имя добра.» Не точная цитата, конечно, но суть ты уловил.

— Ты чего? А традиции? Не по инструкции это! Я полжизни к этому дню готовился! Что мне делать-то теперь?

— Да что захочешь! Хочешь — в траве валяйся весь день. Ты свободен в своём выборе.

— А может, всё-таки, по старой схеме? — Волк обнажил свои жёлтые зубы.

— Никаких всё-таки, — Синяя шапочка, приоткрыла корзинку, и Волк увидел волчью шкуру. Знать о том, что мех искусственный, ему было совсем необязательно. — Давай Волчара, бывай. Как завещал Заратустра: благие мысли, благие слова и благие деяния. Пиис! То есть мир.

Что делать со свободой Волк не понимал.

— Ладно, где бабка?

— Не пустит она тебя, Волчара. У неё забор стоит навороченный. Это тебе не верёвочка. Ничего не откроется. По камерам весь участок просматривается. И ружьё купила недавно. На Охотника надейся, как говорится, а сам не плошай. Даже не суйся. Мне идти пора, чао-какао. Не скучай.

Синяя шапочка продолжила свой путь, оставив его позади. Скоро, её фигура совсем скрылась за деревьями. Волк хотел было последовать за ней, но только махнул лапой. Не согласна она, видите ли. Своей головой она теперь думает. Нормально же было! А главное — понятно. Родился — женился — проглотил бабку — зарубили. Кадар! А теперь решать придётся, выбирать.

И действительно: чего я на самом деле хочу? — думал Волк, удаляясь в чащу леса.  К чёрту этих шапочек, надоели до смерти. Надо про зороастрийство разузнать.