Топос-Блог

 

    Михаила Анищенко-Шелехметского не стало 24 ноября 2012 года. О нём уже так много сказано и столько ещё будет сказано, что всё написанное ниже – песчинка в море. Тем более не стоит этот набросок - философскую попытку осмыслить несколько строчек, изъятых из огромного контекста его поэзии – жизни, считать объективным исследованием. Хотелось, конечно, показать, какие бездны смысла могут скрываться за классически ясной поэтической фразой без каких-либо вывертов... 

            Почему его называют самым русским поэтом? Конечно, он из самых талантливых, самых трагичных поэтов, но время любит само всё расставлять по своим местам, не будем давить на него своими оценками. А русский – это ни хорошо, ни плохо, это потому, что таким уродился… Как Есенин или Рубцов. Не по крови суть – по душе и слову.

    Что ж это за слово такое? Что это за душа?

 

"Птица вещая кричала,

С темнотой мешая свет:

Нет конца и нет начала!

Середины тоже нет!"

 

    Что это? Откуда? О чём? О нас? (Сравните: «Есть у революции начало, нет у революции конца»… Не сбились с мысли? А с ритма?). Эти строки взяты из стихотворения «Ницше», но от этого ничего ни становится яснее. Это – обо всём. Хотя, кажется, что только о жизни и смерти. В поэзии так бывает, пусть и не часто. Философский объём последних двух строчек столь велик, что требует отдельного эссе (дай Бог мне его когда-нибудь написать)…

   Вкратце я всё же изложу свои субъективные ассоциации:  далее «следуют абзацы, которые читать не следует». Тем, кто настроен исключительно на поэзию.

     Отвлечёмся на миг от поэзии и окунёмся в математику. Современные математика, физика и даже биология континуальны. Континуум – это актуальная бесконечность, обращённая вглубь себя.  

    То есть, континуум – это чистейшей воды бред, из чего следует несостоятельность или, опять же, скажем по-русски, бредовость всей этой континуальной науки. Которой (бредовости) сама она (современная фундаментальная наука), естественно, не осознаёт. Не говоря уже о том, чтобы её признать.

      О некорректности, неестественности континуума чётко знал ещё Аристотель (Зенон надоумил, доказав: в континууме движенье невозможно), но об этом понятия не имеют современные евклиды, канторы, гильберты и эйнштейны.

     Но – о начале и конце … Простейшая «модель» континуума – ось действительных чисел. Нет на этой оси начала. Нет на этой оси конца. Нет здесь и середины. Вернее, кажется, что есть, но лучше бы не было: каждая точка такой оси является её серединой! Поскольку, и справа и слева от неё всегда актуальная бесконечность, равная себе.

    Когда Кантор создал свою теорию бесконечных множеств, ему показалось, что он решил все проблемы математики. Гильберт сказал: «Кантор создал математический рай!». Однако, очень скоро стало ясно: те бездны, которые он открыл, разнесли математику вдребезги. О, демиурги!! Если это – рай, что тогда – ад?! Такова наша наука! Что же говорить о наших мозгах и нашей жизни, пронизанных мицелием этой науки?  

    Естественно, о фрактальном принципе относительности, именно в этот миг по-коперникиански переворачивающем наши представления о мире, я говорить не буду. Он тоже о «конце и начале», о том, что не бывает минимальной, максимальной, «средней» сложности, есть только промежуточная. И о квантовости (дискретности) эволюции.

     И о том, что все масштабы Вселенной равноценны! Это, например, позволяет легко уяснить, почему понятие «тёмная материя» (скрытая масса) избыточно, не нужна для квантового объяснения Большого мира.  Но сейчас - не об этом... 

    О неразличимости части и целого (законе сохранения информации Георгия Чефранова), о первом коане Григория Померанца (если есть бесконечность – меня нет, если есть я – нет бесконечности) – тоже больше ни слова! О чисто восточном философском понимании пустоты, в которую навсегда уходит всё – а не только герои Виктора Пелевина, о новой математике гармонии Алексея Стахова и о многом таком я тоже пока ничего не скажу.

    Скажу лишь несколько слов о кекинеме. Это скачкообразный характер движения, описанный Зеноном и забракованный Аристотелем (вместе с предложенным Зеноном дискретным пространством – «антиконтинуумом»), поскольку кекинема означала мгновенный (квантовый – в современной терминологии) скачок, то есть, отсутствие  у такого движения … начала, конца и середины – вообще любых промежуточных фаз. Так получилось, что начала-конца-середины нет не только в континууме, но и в единственно альтернативном ему пространстве – дискретиуме! То есть их нет вообще!

Но как об этом догадался поэт?

    Всего две с половиной тысячи лет потребовалось науке, чтобы подтвердить этот факт экспериментально.  Теперь известно великое множество квантовых скачков, самый известный из которых – мгновенный перескок электрона в атоме с одной орбиты на другую! 

    Не является ли и наша жизнь таким мгновенным скачком из одного небытия (пустоты) в другое? А поэзия – это то, что озарило нас в это самое единственное мгновение, охватившее всю нашу жизнь?

    Для бескрайнего мира – всё так и есть. Но не для нас! Как люди востока и запада одновременно, мы ощущаем себя и песчинкой и целым космосом. И не находим в этом неразрешимого противоречия.

    А разве не обесценена до нуля наша жизнь своей конечностью, кажущейся ничего не значащей точкой континуума, непротяжённым «ничем» на фоне необъятного мироздания?

   Когда читаешь стихи Михаила Анищенко, понимаешь: протяжённость – это ещё не всё в нашем мире. Не всё имеет протяжённость! Не всё подчинено законам физики. Есть ещё мысль, чувство, поэзия, душа, наконец. (Кстати, тем, у кого её нет – мои искренние соболезнования!). Есть идеальное, которое одновременно и существует в нашей реальности, и не может быть упрятано за решётку материи! Есть поэзия, она есть у нас…   

   Понятно, что именно этого Михаил Анищенко не имел в виду. Он просто это почувствовал и выразил семью словами.

   Закончу мысль тем, с чего начал – с «русскости» поэта. И поэзии вообще. Для меня «русский поэт» – это единственно! Не в том смысле, что я – великодержавный держиморда (я всё чаще ощущаю себя бледно-зелёной клеточкой, ячейкой глобального планктона). Просто, надо понимать, что по большому счёту, никакая другая поэзия кроме русской нам недоступна. Ибо в поэзии главное не то, что нанесено знаками на бумагу, а то, что состоялось в душе поэта. А это – непереводимо. Ни при каких обстоятельствах…

     Когда умирает большой поэт, наступает время с ним знакомиться заново. Это – не поздно, и уж конечно, лучше, чем никогда. А у него теперь времени больше, чем у нас. Да и вниманием он теперь уже никогда обделён не будет!

    На Руси, чтобы стать любимым, надо однажды умереть…

 

                            P. S.

Вот несколько цитат навскидку из стихов Михаила Анищенко

                  ***

…Я прощаюсь с твоей красотой,

С незадачей твоей избяною…

Я не знаю, что стало с тобой,

Ты не знаешь, что станет со мною.
 
Мне теперь – что назад, что вперёд,
Спотыкаться, скользить и кружиться…
Но на веру твою, как на лёд,
Я уже не могу положиться.

Оглянусь, ты стоишь у плетня,
Ожидая, что всё-таки струшу…
И жалеешь, и любишь меня,
Как свою уходящую душу…

 

                  ***

Мне чтиво школьное обрыдло,
Я в тайны вечности скребусь.
Читаю Шри Ауробиндо,
Китайской грамоте учусь.

Сижу над тем и этим веком,
Одно лишь, чувствуя во мгле:
Что если будешь человеком,
То жить не сможешь на земле…

 

             ***

Только дни беспросветные тянутся…
Скоро, скоро в Отчизне моей
Сёла вымрут, а церкви останутся,
Словно зубы вставных челюстей…

 

               ***

Родина немыслимого рока,
Сердце полоумное скрепя,
Полюбил без страха и упрека
Я больную, мутную тебя.

Забывая Сына и плен Шивы,
Я стою у Вечного Огня;
Я и сам беззубый и плешивый,
Полюби же, родина, меня!

 

         ***

Я сижу один, хирея,
Проклинаю эту жись.
А от ямба до хорея
Капли крови запеклись.

За окном деревья голы,
Но, как дождика – жнивье,
Крови требуют глаголы,
Рифмы требуют ее…

 

                ***

…Боже правый! Дай мне силы,
Дай мне удали твоей,
Чтоб подняться из могилы
Посреди нетопырей.

Чтобы цепи рвать и сети,
И живьем гореть в огне,
Чтобы знали наши дети,
Как мы жили на земле.

 

                ***

Россия, Русь! В тоске величья,
В кругу неверия и лжи,
Меняй одежды и обличья,
Но дух нетронутым держи!

Среди земных и горних множеств,
Объятых тьмою и огнём,
Ты велика, как безнадежность,
Что в сердце вызрела моём.

Пройдут наркоз и летаргия,
Взойдут из пепла зеленя…
Храни, храни свой дух, Россия,
Хотя бы в сердце у меня!

 

                   ***

За окошком сбесившийся век
Пожирает родную планету…
И поверить, что я человек,
Всё труднее бывает к рассвету.

 

                   ***

… Скрипела дверь. Сквозили щели
Еще невидимой бедой…
Но журавли не улетели,
Как будто ждали нас с тобой.
В полнеба листья трепетали,
Метались ветви в полумгле,
Как будто нас с тобою ждали –
Одни оставшись на земле…

 

                   ***

Не зря ты ко мне через вечность летела…
Пришла и вернула негаснущий свет,
Вернула мне голос и душу, и тело,
И Бога вернула, которого нет!

 

               ***

Проходит день, как смертный грех.
Как хохот до упада.
Любите всех! Любите всех! –
Доносится из ада.

Я в никуда толкну окно.
Молчите! – крикну. – Черти.
И к нам придет еще оно –
Прозренье после смерти.

Пройдут века или года,
Отнерестится чудо.
И мы опять пойдём туда,
А вы опять - оттуда.

И снова будет жизнь права
До смертного распада…
И те же самые слова
Я крикну вам из ада.

Всё повторится вновь и вновь,
Всё так же – без итога.
Так пейте, черти, за любовь,
За ад – в душе у Бога!

 

                      ***

Не смотри, не смотри ты вослед журавлю,

Не грусти у ночного порога...

Всё равно я тебя больше жизни люблю,

Больше Родины, неба и Бога!

 

Возле мокрых заборов, соломы и слег

Я люблю тебя тихо и нежно –

Не за то, не за то, что, как дождик и снег,

Ты была на земле неизбежна.

 

Не за то, что сгорала со мною дотла

И неслышно в сторонке дышала,

А за то, что всё время со мною была,

И как смерть – мне ни в чём не мешала!

 

                            ***

Завтра от Родины снова убудет,

Падают люди, листва и вода.

Гордиев узел никто не разрубит.

Время и мне уходить навсегда…

 

                    ***     

Я знаю: смерть не помнит зла,

Не причиняет людям боли.

Она всю жизнь меня ждала,

Как обезумевшая Сольвейг.

Ждала под снегом, под дождём,

Болела, мучилась, искала,

Но в одиночестве своём

Ничем меня не попрекала.

Ну что же, смерть, свечу задуй,

Ликуй и радуйся на тризне –

И подари мне поцелуй

Длиннее всей прошедшей жизни...