Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Биография Симоны Вейль сквозь призму ее философствования

/Ангелика Крогман. Симона Вейль, свидетельствующая о себе. Челябинск: Аркаим, 2003/

В предисловии к одной из биографий Симоны Вейль Габриэль Марсель
назвал ее «свидетельницей Абсолютного». Не принадлежа ни к какой
партии, ни к какому движению, будучи предельно антисовременной
и одинокой, Симона Вейль была мыслителем, обладающим одной священной
потребностью — потребностью в правде. Этой потребностью определены
и ее тексты, и ее жизнь. Никогда Симона Вейль не философствует
в пустом пространстве голого воображения. Рассматривая детали
биографии Симоны Вейль через призму ее философствования (не случайно
все книги из серии «Биографические ландшафты» имеют в подзаголовке
слова «свидетельствующий о себе»), Ангелика Крогман пытается не
просто описать личную жизнь одного-единственного человека, но
услышать объективное свидетельство о «ситуации ищущего человека
нашей эпохи или человека вообще, который в качестве духовной энтелехии
претерпевает и совершает свое земное существование».

Работа А. Крогман была написана в конце 1960-х годов, когда, к
немалому удивлению автора, афоризмы Симоны Вейль вдруг стали модными
среди левой европейской молодежи. Поэтому «левизна» Симоны Вейль
и ее отношение к марксизму прослежены очень внимательно и деликатно.
Уважение к Марксу и полемика с ним проходят под знаком справедливости
и определены стремлением встать на сторону самых незащищенных.
Это стремление не было чисто теоретическим. Обладая весьма хрупким
здоровьем, Симона Вейль год проработала подсобной работницей на
заводе, реально пережив опыт тех, «кто не идет в счет — ни в какой
ситуации — ни в чьих глазах». Благодаря знанию реальных
условий существования трудящихся, она смогла точно обозначить
то зло, которое должен принести марксизм именно рабочим. Идею
революции как протеста против зла, характеризующего условия жизни
рабочих, Симона Вейль считает обманом, наркотиком, удовлетворяющим
потребность в авантюре. В письме 1934 года она напишет: «Стоит
мне подумать о том, что великие вожди большевиков ставили себе
целью создание свободного рабочего класс и при этом никто из них
— ни Троцкий, ни даже Ленин — ни разу не заглянул на завод и,
следовательно, не имел ни малейшего понятия о реальных условиях,
от которых для рабочих зависит вопрос о рабстве или свободе, —
как политика представляется мне какой-то зловещей издевкой». В
ее глазах коллектив имеет естественную склонность к злоупотреблению
властью. Еще Платон сравнивал общество с гигантским зверем, которому
вынуждены служить люди и рефлексы которого они изучают, дабы составить
на их основании свои представления о добре и зле. Используя платоновское
определение, Симона Вейль критикует не только партии, тоталитарные
диктатуры, но все явления общественной жизни, коль скоро они внедряются
без учета интересов отдельной личности (примером здесь может служить
идея нации или отечества как некой абсолютной ценности). Единственным
средством отпора насилию была, по ее мнению, готовность всегда
перейти на другую сторону. Другая сторона — это всегда сторона
слабейших.

Самое крупное произведение Симоны Вейль «Укоренение» (русский
перевод вышел в 2000 г. в киевском издательстве «Дух i Лiтера»)
посвящено «опаснейшему недугу человечества» — отрыву от корней.
Предпосылкой укоренения становится понимание приоритета обязанности
по отношению к понятию права. Обязанность исходит из экзистенциальных
потребностей человеческой души, таких, как порядок и свобода,
послушание и ответственность, равенство, честь, истина. Потребность
в укоренении для Симоны Вейль становится основой для человеческих
потребностей как таковых — «у человека есть корни благодаря его
реальному, активному и естественному участию в жизни сообщества,
которое сохраняет живыми определенные сокровища прошлого и некоторые
предчувствия будущего».

Значительная часть книги А. Крогман посвящена пути Симоны Вейль
к христианству, ответу на вопрос, почему она, пережив опыт встречи
с Христом и ощущая веру Нового Завета и мистиков своей верой,
тем не менее осталась на «пороге церкви». По мнению автора, основной
упрек Симоны Вейль историческому христианству состоит в том, что
оно унаследовало римскую и иудейскую традицию, объявив вне закона
эсхатологические ожидания язычников. Она в принципе отвергает
такие понятия, как язычники и еретики. Каждый народ заключает
свой собственный Завет с Богом, христианство же должно было исполнить
все эти заветы, стать Новым Заветом всех прежних договоров с Богом.
В мире Бог одновременно явлен и сокрыт, проблема Бога неразрешима,
мы познаем скорее отсутствие Бога. Но в переживании отсутствия
Бога или предельного удаления от Него как глубочайшего несчастья,
страдания, рождается чувство любви к Богу. Таким образом, для
Симоны Вейль, как в биографическом, так и в философском отношении,
в центре находится крест — «символ условий человеческого существования
в целом, система координат человеческого существования в частности».

Чеслав Милош полагал, что суровостью жизни и письма Симона Вейль
способна вызвать в нас спасительное чувство стыда. Она служила
справедливости, которая всегда «бежит из лагеря победителей»,
в любой ситуации противостоит насилию. И «если бы в какой-то момент
выяснилось, что «Бог» находится «на стороне сильных батальонов»,
то она — вечная Антигона — призвала бы людей к сопротивлению этому
Богу на том основании, что он не может быть истинным, что в лучшем
случае он всего лишь языческий кумир».