Онтологические прогулки

Начнём немного издалека. Славяне – это индоевропейцы «старого образца», до соединения с великими культурами мегалитической Атлантиды, индоевропейцы доримской и догерманской традиции, какими были античные греки – свободолюбивые индивидуалисты. В их среде многое определял личный произвол. В их социальной организации не хватало рациональных принципов и незыблемых институций. На территории проживания славян был мало представлена древнеевропейская мегалитическая цивилизация, праславяне и славяне эпохи единства не входили и в состав римской империи. Зато активно развивались события Великого переселения народов с его хаосом и непрерывной сменой народов и протогосударств.

Славянское мировоззрение было отчасти «рационализировано» и «стандартизировано» и большинствt славянских народов гораздо позже. В основном – в ходе многовековой борьбы с каким-либо иноземным игом.

На территории, по крайней мере, России и Украины Великое переселение народов так толком и не заканчивалось, точнее, начавшееся в то время движение славян на Восток. Оно продолжалось и в Московской Руси, и в Российской империи, и в СССР. Например, украинцы расселились от побережья Чёрного моря до Тихого океана.

Всё это не могло не сказаться на специфике этнической идентичности восточных славян. В период Великого переселения народов некоторые её аспекты могли очень быстро меняться. Гуннами были, в том числе, славяне и германцы. Антами, кроме славян, ещё иранцы и тюрки. Точно так же много кто были готами и вандалами.

Консервации такой ситуации способствовало монголо-татарское нашествие, приведшее к перекройке сложившихся этнических границ.

Сохранение ситуации перемещения у восточных славян и многие другие специфические особенности привели к сохранению подвижности восточнославянской идентичности. Этничность не стала неподвижной и изолированной, неизменной константой, как у западнославянских и, по крайней мере, у некоторых южнославянских народов.

Это выразилось в малой дистанции этнической идентичности от других её видов, сильном взаимном влиянии идентичностей друг на друга, образовании из них разных видов сложных комплексов.

Разные виды идентичности (политическая, религиозная, социальная, профессиональная) достаточно легко принимают этническую и квазиэтническую специфику.

     Основа русскости – многообразие и изменчивость. В пространстве, во времени, во взгляде на мир, в ощущения реальности.
Русскость появилась в результате затянувшихся на долгие столетия миграций, встрече с самыми разными народами, природными и социальными условиями жизни. Всё это бесконечно менялось и меняется до сих пор.
В одних условиях это бесполезно и даже вредно, в других – то же самое спасительно и необходимо. Близкие родственники расходились по разным социальным и географическим мирам. Сегодняшний мир завтра сменялся на новый.
Это породило психологическое многообразие русских, способность гибко и самостоятельно мыслить и действовать, высокую креативность.
В результате русские заселили огромные и непохожие друг на друга пространства, справились с громадным количеством брошенных им угроз и вызовов.
     Но одновременно русские стали очень далеки друг от друга. Русский народ включает в себя как бы множество «народов», которые непрерывно дробятся, появляются и исчезают, противопоставляя себя друг другу. Причём эти народы живут на одной территории и считаются одним целым. Отсюда революция, гражданская война, крушение СССР, произвол сильных, ослабление сплоченности и традиций.

Составляющие ядра русского менталитета – это индивидуализм, иррационализм, анархизм и авторитаризм. Вследствие этого русские весьма отличаются друг от друга. Среди них очень много людей, не соответствующих основному ментальному облику, – иными словами, рациональных коллективистов, не склонных ни к анархизму, ни к авторитаризму. Разброс индивидуальной ментальности в рамках одного народа наблюдается практически всегда, но у русских он, скорее всего, выше среднего показателя. На многие важные вопросы русские давали и дают совершенно разные ответы.

   Особо надо сказать о русской культуре, призванной ограничивать негативные стороны русского же менталитета и нередко быть чем-то прямо противоположным ему. Она издавна старалась ограничивать индивидуализм и анархизм ценностями коллективизма, иерархизма, самоограничения. Так же она ограничивала произвол вышестоящих, способствовала милосердию, способности делиться с ближним. Именно к культуре, к ограничителям менталитета, относится знаменитое русское православие
    У славян есть исконная политико-социальная традиция, заключающаяся в автономном существовании достаточно компактных коллективов, которыми управляют аристократы или олигархи. Также определённую роль в этом играют народные массы и некий монарх – предводитель воинской дружины, судья и сакральный лидер. Все эти социальные силы объединены в вече-собрание всех полноправных мужчин.

Эти коллективы враждуют друг с другом, внутри них идёт постоянная борьба группировок и партий.

Такие коллективы весьма напоминают архаичные греческие полисы и кельтские «племена», последние даже в большей степени. Также традиционная социальная организация славян весьма сходна с таковой у ранних индоевропейцев. В науке за такими коллективами закрепилось византийское название «славиния».

Именно с такой социальной организацией славяне вышли на большую политическую сцену. Если бы это произошло в период Античности, то славяне и продолжили бы свой исконный вектор развития. Племена развились бы в города-государства, вполне самостоятельные, независимые друг от друга, с бурной внутриполитической жизнью. И, даже несмотря на все сомнительные достоинства этого пути в реальной истории, славяне зачастую шли именно по нему.

Однако славяне появились на «большой» исторической сцене уже в раннем Средневековье, в период мощных, жёстких и централизованных политических образований, которые жестоко расправлялись со всем слабым, мелким и раздробленным. Это была и Византия, и германские государства, и орды кочевников.

На территории будущей Киевской Руси к власти пришёл полиэтничный воинский союз русов, представлявший «северную», дружинную форму военно-политической организации, характерную для германцев и прибалтийских славян. Он стал контролировать днепровский путь в Византию и Волго-Балтийский путь в арабский халифат. Воинская организация русов «нависала» над славянскими протополисами – «славиниями». Князь Владимир Святославич, унаследовавший от отца мощнейшую военную машину, попытался славинии фактически ликвидировать и создать военно-деспотическое государство. Об этом свидетельствует установленное археологами разрушение многих славянских политических центров и появление на территориях славиний «государственных» крепостей. Всё это сопровождалось принятием Русью христианства.

Но уже после смерти сына Владимира – Ярослава Мудрого – Русь постепенно вернулась к исконно славянским политическим традициям, превратившись в конгломерат городов-государств, независимых и самодостаточных. Им была присуща высокая культура, экономическое развитие и военная мощь. Отдельные русские земли вели достаточно успешные войны с сильными соседними государствами, например Галицко-Волынская земля – с польскими княжествами, Новгородская земля – со скандинавскими странами и военно-рыцарскими орденами. Дело в том, что до XIII века они не сталкивались с достаточно сильными «имперскими» противниками.

Княжеская власть на Руси не была слишком сильной. Князья делили власть с народным собранием – вечем и аристократическими группировками. Фактически это были усовершенствованные, укрепленные, развившиеся славинии на новом этапе развития – славинии, ставшие городами-государствами и немало усвоившие из политической и социальной практики империй и королевств.

Но и они оказались беспомощными против крупных, мощных, жёстко структурированных политических образований, таких как татаро-монгольская Орда и Великое княжество Литовское. Русские это поняли.

И отсюда возникла московская, петербургская, а потом советская и постсоветская государственность России. Жесткий деспотизм и иерархичность имеют несколько источников. Это китайский легизм, европейский монархизм эпохи возрождения, пример успешных мусульманских империй. Идейными вдохновителями русской государственности стали советник Чингисхана Елюй Цуцай, турецкий султан Мехмед II и Николо Макиавелли.

Подробнее надо сказать о Цуцае и империи Чингисхана. Последняя не была настоящей кочевой империей, но порождением полиэтничной северокитайской провинциальной культуры. На деле Чингисхан следовал принципам легизма – направления китайской философии, проповедующей тотальное огосударствление на основе рационализма и практической необходимости и игнорирования морально-этического компонента. Недаром деятельность Чингисхана и великого императора – легиста Цинь Ши Хуан – ди удивительно похожа и по форме, и по результатам. А основным проводником принципов китайской мысли при дворе Чингисхана и был Елюй Цуцай, принц из дома Елюев, правившего в государстве Ляо. Именно этот человек и стал посредством трансляции золотоордынских практик основным духовным отцом Русского централизованного государства.

Нет особого смысла говорить о влиянии Византии. Оно было исключительно вывесочным.

Главным же был сугубо практический компонент. Российская московская государственность была создана для обороны границ от агрессивных тюркских народов, совершавших постоянные набеги. Такой же важной, но не в той степени, была борьба с агрессивным польско-литовским государством и немецкими рыцарями. Татары же совершали непрерывные набеги на русские земли. И чтобы защититься от них, приходилось совершать ежегодные походы к южным рубежам, что требовало фактически постоянной военной диктатуры. Которая оказалась до поры до времени вынужденно и жизненно необходимой.

Русские засечные черты, во многом благодаря человеческим качествам их оборонявших, оказались эффективнее Великой китайской стены. Различие в численности современных великороссов и ,например, украинцев напрямую вытекает из централизованно управлявшейся и хорошо организованной обороны приграничных с Диким Полем рубежей … 

Впоследствии государство, благодаря народной самоорганизации, успешно пережило Смуту, и после неё стремительно усиливалось. В 1783 году было ликвидировано Крымское ханство. Дворяне были освобождены от службы. Была одержана победа в войне 1812 года, после чего имело место движение декабристов. Оно стало показателем того, что империя после ликвидации непрерывной военной угрозы для русских крестьян лишилась смысла своего существования. Но она накопила огромную силу и стала вести борьбу за существование с русским народом, которому была уже не нужна. Борьба эта велась с переменным успехом.

Была и другая функция Российской империи, вытекающая из основной, а именно из природной склонности славян к военному делу, помноженной на жёстко централизованную военизированную организацию общества. Империя помогла русским отбиться ото всех претендентов на европейскую гегемонию эпохи модерна: от шведов, от французов и от немцев. Не только отбиться, но и положить конец их гегемонистским притязаниям. Россия стала подлинной «убийцей владык континентальной Европы». Благодаря вековым стараниям англосаксов сама Россия гегемоном тоже не стала, но отбилась от захватчиков и не дала создать «однополярную Европу». Таким образом, «свободолюбивая» и в особенности толерантная Европа обязана своим существованием России. Без неё феномен Запада был бы качественно иным, гораздо более близким к азиатским и восточноевропейским стандартам.

На способности отражать «нашествие с Запада» Российское централизованное государство держалось последние два века. Но эта функция, несмотря на мощнейший явный пиар, не имела такой мобилизующей силы, как оборона от степных кочевников, что показали события холодной войны.

Империи, основанием которых является оборона или нападение, не могут быть вечными. Это временный ответ на конкретный вызов. К великой имперской мечте о «вечности» относительно приблизились только китайцы, потому что основа их империи – обеспечение нормального функционирования сельского хозяйства. И китайская империя может действительно пасть только в случае завершения «раскрестьянивания» китайцев.

Особенная специфика русскости проявлялась, например, в военном деле и научно-технической мысли. Стойкость, мужество, твёрдое перенесение невзгод, сила натиска – всё это было присуще самым разным воинским культурам – от самураев до испанцев. Особой специфики у русских в этом нет.

Основное достоинство русской военной традиции и психологии проявлялось в различных «нештатных ситуациях»: засада для противника, окружение и пр. Поэтому в русской военной истории нет таких позорных страниц, как Тевтобургский лес, или тех нескольких случаев, когда курды и афганцы наголову громили англичан в горных теснинах.

Из сходных случаев русские выходили с гораздо большим достоинством и меньшими потерями. Взять ту же «Сухарную экспедицию» в горный Дагестан во время Кавказской войны, Конотопскую битву с поляками и украинцами XVII века и некоторые другие случаи. Здесь русские просто терпели неудачу без уничтожения армии и разгрома «наголову», что почти наверняка случилось с другими, не менее достойными армиями.

Причины этого кроются в общей ментальной готовности русских (особенно старого времени) ко всякого рода неожиданностям, нелогичностям, абсурдным и неудобным ситуациям. Нередко в таких случаях русские воины проявляли редкую решимость, смекалку, военную креативность. Но чаще всего просто не терялись, не бежали в ужасе и не бросались на врага в безумной ярости. А просто делали то, что «положено по уставу». И сим побеждали.

Причем в «стандартных ситуациях» русские выглядели зачастую отнюдь не лучше других, например во время подготовки к серьёзной военной кампании.

Показательно, что во время мировых войн XX века русские бывали окружены и биты наголову. То ли в менталитете что-то надломилось (ослабел внутренний стержень и самостоятельность, автономность поведения), то ли война из сферы импровизации и человеческого поведения в большей степени перекочевала в область «простых инженерных решений», где нелегко было тягаться с немцами.

    Различия между русской и западной технической мыслью появились ещё в эпоху средневековья. На Западе в большей степени была развита цеховая система, у русских – в меньшей. На Западе уровень качества и специфика изделий был относительно унифицирован. У славян – в меньшей степени. Он имел больше различий и перепадов. 
В целом и в будущем западным европейцам больше удавалось открытие общих принципов и законов, которые в основном и были открыты ими. Русским – конкретные изобретения конкретных вещей. Воплощение «истинно русского» подхода можно считать великого русского инженера Шухова, который отказался от карьеры математика-теоретика ради проектирования конкретных архитектурных конструкций. Аналог Шихова в гуманитаристике – дешифровщик письменности майя Ю.В. Кнорозов.
Но это правило имело немало ярких исключений. Как теоретики большого масштаба среди русских учёных проявили себя М.В. Ломоносов, Д.И. Менделеев. К.Э. Циолковский. К ним нужно прибавить и князя П.А. Кропоткина, теоретика как социальной самоорганизации у людей, так и специфики взаимоотношения между животными. В последнем случае ряд современных западных учёных признаёт превосходство князя над ближайшими последователями Дарвина и отчасти самим Дарвином. Любое трогательное фото с дружащими котёнком и совёнком, если оно не фейк – доказательство правоты Кропоткина. … 
Среди гуманитариев ближе всего к «большой четвёрке» П. Сорокин, во многом определивший пути развития западной социологии. 
Своеобразной противоположностью «индивидуальному началу» им стали лучшие образцы советской военной промышленности, такие, как автомат Калашникова. Они – именно что соединение славянского и западноевропейского, особенно германского начал. Конкретно – индивидуальная славянская изобретательность и мастеровитость соединились с логичностью и эффективностью, и, в хорошем смысле, шаблонностью. 
Во многом это связано со стремлением большевиков в принципе преодолеть славянское индивидуальное, хаотическое и нестандартное начало…

      История великорусского народа можно разделить на этап становления в XV –XVI максимального единства после победы над Смутой в XVII- XVIII и постепенного внутреннего распада в XIX – XXI вв. В последний период внутри великорусского народа активно образовывались «классические» территориально-сословные и конфессиональные  субэтносы: казаки, поморы, различные типы сибиряков и старообрядцев. А так же социальные, профессиональные и идеологические квазисубэтносы, не имеющие территориальной привязки: дворяне, военные, чиновники, интеллигенция, либералы, революционеры и пр..

Это было связано с традиционным для восточных славян стремлением больших этнических общностей на более компактные - так кривичи когда-то распались на смолян, полочан и псковичей. А так же с традиционным для славян превосходством социальных и идеологических идентичностей над национальными, их этнизацией. Т.е., быть дворянином или коммунистом было важнее, чем быть русским.

Таким образом, российская имперская государственность успешно справилась с основной из поставленных задач и блестяще решила огромное количество более или менее второстепенных.

Однако достигнуто это было чрезмерно дорогой ценой для русского народа, чрезмерной его насильственной трансформацией и разрушением традиционных структур и устоев. Последние 150–200 лет своего существования империя занималась борьбой за сохранение потерявших актуальность властных институтов и борьбой с русским народом. Особенно активно этим занимались большевики, которые попытались усилить среди русских внеличностные регуляторы (уважение к идеологии, закону) и ослабить индивидуализм и анархизм, превратить русских в неких абстрактных «любителей порядка» - немцекитайцев. Большевикам удалось развалить традиционную самоорганизацию, резко ослабить территориальные субэтносы (например, казаков), уничтожить или ослабить традиционные социальные квазисубэтносы: дворян, интеллигенцию, военных и пр.. Русские в массе своей стали атомизированными индивидами. Однако индивидуализм и анархизм в такой ситуации никуда не делись. Более того, они оказались лишенными различных ограничителей, которыми их ограничивала традиционная неформальная самоорганизация. Принцип цель оправдывает средства проявился самой чёрной своей стороной. Кто оказался способным на убийство ради новой машины, кто-то – бутылки самогона …

Оказалось, что вне традиционной самоорганизации, горизонтальных социальных связей, внеличностные социальные регуляторы перестают действовать почти полностью.

Российская империя – это классический пример сильной и эффективной социальной организации, которая выполнила своё предназначение, но отказалась уходить с исторической сцены даже ценой уничтожения народа-носителя.

Российская элита, как и общество в целом,  отличается от американской и китайской сравнительной слабостью внутренних горизонтальных связей, прочных отношений между разными группами. Её объединяет лидер и небольшая группа приближенных к нему лиц.

Интеллектуальная элита в целом вытеснена, в лучшем случае, во «второй эшелон» элитных структур. Либо ещё ниже. Власть собственным интеллектуалам не доверяет, считает их недоговороспособными чужаками, другим квазисубэтносом. А союз элиты и интеллектуалов совершенно необходим для сохранения в будущем цивилизованного уклада жизни.

Проблема России не в том, что у нас плохая власть. А в том, что «простой народ», «интеллигенция», «неформалы» и «оппозиция» абсолютно не лучше. Безграничный личный и мелкогрупповой эгоизм и неспособность создавать, а не делить награбленное, характерны для большинства. Горизонтальные связи между людьми настолько слабы, что любой «совместный проект» моментально распадается на несколько конкурирующих мелких.

А власть хотя бы обладает бюрократической вертикалью, работающей по принципу наказания и поощрения. Что позволяет поддерживать существование крупных единых социальных структур. В случае распада системы власти на её место просто нечему будет встать, создавать масштабные дееспособные структуры будет некому.

   В России слабы производственные мощности, внеличностные регуляторы поведения людей, слабая система воспроизводства интеллектуальных и производственных кадров, жестокая зависимость от «нефтяной иглы» – она первая на очереди. В подобных условиях масштабные социальные структуры могут только привносится извне (как это было на территории нынешней России многие тысячелетия), либо будут создаваться локальные и ограниченные социальные структуры.

Что же сказать напоследок? Суть великорусской истории передаёт отнюдь не мусоленье «берёзок» и «смирения», а чеканные слова Старшей Эдды.

Гибнут стада,

Родня умирает,

И смертен ты сам;

Но смерти не ведает

Громкая слава

Деяний достойных.

Хорошо прожили свою историческую жизнь великие народы Запада. Но мы – не хуже!

В принципе русские или их потомки могут продолжить историческое бытие. Но, в любом случае, неизбежны кардинальные изменения в менталитете, культуре и образе жизни и по отношению к нынешней ситуации, и к ближайшей пятисотлетней традиции в целом.