Жизнь как есть

       В общественное сознание будущее приходит как идея, а обретает устойчивость в качестве образа. И, возможно, именно образ – это то, что является главным в наших футурологических представлениях. Концепции лихорадочно сменяют друг друга, а образы остаются. Не случайно и от советской футурологии, рассказывавшей о грядущей эре коммунизма, по сути, осталась лишь визуальная метафора: будущее будет светлым.

       Сегодняшние представления о грядущем оказываются – в большинстве своём – прямо противоположными советским. Будущее мрачно, темно, бесчеловечно. Впрочем, и в этих представлениях визуальное выходит на первый план.

       Футурологический катастрофизм пришёл к нам с Запада и отражает именно западный тип мироощущения. Естественно, как это на Западе принято было с самых первых шагов становления этой цивилизации, собственную версию понимания западные футурологи выдают за общемировую. Наличие каких-либо альтернатив не предполагается. Тем не менее, они существуют.

       В связи с этим представляет безусловный интерес китайская точка зрения на то, как должен выглядеть мир в дальнейшем. В данном случае речь идёт не об аналитике глобальных процессов, а о повседневном мире, раскрывающемся для нас, прежде всего, как место нашей непосредственной жизни – как улицы, по которым мы ходим, дома, в которых живём, как пространства непосредственного общения. Именно конкретное чётче обретает зримые черты, его легче всего представить в виде серии образов.

       Китайский взгляд на мир будущего интересен по многим причинам. Во-первых, Китай – это особая цивилизация, обладающая собственной логикой становления, значительно отличающейся от того, что мы видим на Западе. И если искать альтернативу западному цивилизационному проекту, то для большинства стран третьего мира такой альтернативой является именно Китай. Во-вторых, китайское общество – это не первобытное архаическое общество, способное удивить мир исключительно экзотичностью местных обычаев, обрядов и особенностями местной кухни. Сегодня Китай – это стремительное развитие технологий. И китайская футурология необходимым образом включает в себя технологический элемент. Более того, в Китае существует своеобразный культ техники и утопических идей под лозунгом «назад в пещеры!» мы здесь не услышим. Китайское мышление стремится быть максимально реалистичным. И, в-третьих, Китай предлагает миру иную, некапиталистическую модель социальных отношений. Китайский социализм является, в значительной степени, преемником советского. Соответственно, их сегодняшнее «светлое будущее» - это модернизированная версия наших вчерашних представлений на эту тему.

       Китайское мышление практично. И вследствие этого китайские футурологические проекты всегда предполагают возможность относительно быстрой реализации. И пусть их нельзя осуществить сейчас, но и откладывать надолго тоже нет смысла. О том, что будет лет через пятьдесят, смогут подумать другие. А современное поколение должно думать о том, что может быть осуществлённым в ближайшее десятилетие.

       Своеобразной квинтэссенцией подобного видения реальности, связывающего воедино практику и будущее, является архитектура. Архитектурное проектирование – это именно тот инструмент, который позволяет взглянуть на несколько десятилетий вперёд.

       Безусловно, архитектурных проектов в Китае создаётся множество. Тем не менее, их объединяет ряд общих свойств, характеризующих, скорее, не конкретные архитектурные особенности, а эмоциональный настрой китайского общества. Видение будущего основано на ощущении перспективы, уверенности и внутреннем спокойствии.

       Весьма показательным в этом контексте является проект, появившийся в рамках разработки очередного генерального плана городского строительства. Города в Китае растут быстро, и центральное правительство стремится этот процесс контролировать, в том числе и для того, чтобы обеспечивать обмен новыми идеями между разными регионами.

       По своему символично, что этот проект разработан не китайскими архитекторами, а Нью-Йоркским архитектурным бюро ODA. Современная китайская экономика и наука активно используют опыт других стран. Китай это не смущает. И если один из проектов китайского города разработан не китайцами, то китайское национальное самосознание не чувствует себя уязвлённым. Главное – что бы проект был качественным и соответствовал ожиданиям общества. Судя по всему, бюро ODA с этой задачей справилось.  

       При первом взгляде на этот проект обращают на себя внимание вода и обилие зелени. Водопады текут со стен многоэтажных домов, а растущие деревья можно обнаружить и на верхних этажах зданий и на крышах. Наличие такого «экологического стиля» весьма показательно. Тема сохранения природы давно уже стала традиционной. Но в самой установке, ориентирующейся исключительно на сохранение природного мира, присутствуют элементы догматического консерватизма, часто видящего в современных технологиях своего врага и стремящегося ограничить сферу их применения. Но технологии не должны быть врагами природного мира. Технологии должны служить интересам человека, а природный мир входит в эти интересы в обязательном порядке. Задача новых технологий – это не просто сохранение природы, а её создание. Технологии должны научиться возрождать природный мир, увеличивать степень его присутствия в нашей жизни и, в дальнейшем, создавать принципиально новые природные формы. При неизбежном росте городов вверх природа не может сосредотачиваться исключительно на нижних этажах города. Она должна расти вверх  вместе с архитектурой. И пусть сегодня высотные сады – это, скорее, фантазии и редкая экзотика, но технологическое развитие и новая архитектура способны изменить положение дел. Отчасти это настроение присутствует и в проекте ODA. Но, при этом, проект не стремится к деурбанизации – превращению внешнего облика города в подобие деревни. Природное в этом проекте – это элемент именно городской жизни. И в этом присутствует очевидный исторический реализм. Эпоха деревень стремительно завершается в человеческой истории. Жизнь общества концентрируется в городах. И природа должна прийти в город.

       Экологическая тема усиливается благодаря использованию природных материалов. Отделка зданий имитирует дерево, что придаёт поверхностям «тёплое звучание». В значительной степени этот приём рождает ассоциации с деревенской жизнью. Учитывая то обстоятельство, что большинство китайских городских жителей являются горожанами в первом-втором поколении, такие ассоциации способствуют установлению гармоничных, личностных отношений с окружающей средой. Но такое решение оправданно не только китайской спецификой. Имитация природных материалов сегодня превратилась в дизайнерский тренд. На Западе подобная отделка под дерево применяется при оформлении элитных частных объектов. В проекте ODA эта стилистика распространяется на социальное пространство, являющееся сферой коллективного действия. В таком расширении элитарного стиля также можно увидеть своеобразный символ: сама идея элитарности переносится из сферы частной жизни в жизнь общественную.

       В данном случае социальные интересы обладают  приоритетом над экономическими. Экономическая рациональность в основу своих действий ставит задачу дальнейшего накопления капитала, т.е. получение прибыли. Исходя из такой логики рентабельнее строить бетонные муравейники без каких-либо эстетических и социальных излишеств. Доминирование экономических интересов – это важнейшая черта капиталистического общества. Для капитализма социальное обладает ценностью лишь в той степени, в какой оно может быть связано с получением выгоды. Та же самая экологическая среда может стать возможной в капиталистическом мегаполисе, но только лишь в том случае, если общество будет готово за неё платить. Такой готовностью будет обладать лишь малая часть общества. В соответствии с этим будут развиваться и капиталистические мегаполисы: в них будет появляться всё больше и больше бетонных коробок, в которых будет присутствовать лишь самое необходимое, и в этом море бетона будут обнаруживаться редкие «оазисы» для избранных, наподобие квартала Альфавиль в Сан-Пауло.

       Задача глобального воспроизведения природной сферы, её расширения и сохранения не может быть целью капиталистической экономики и, соответственно, капиталистического общества. Социалистическая модель, перевёртывая ценностное соотношение между социальным и экономическим и подчиняя экономику целям социального развития, в современных условиях станет экологической моделью, т.к. сохранение природы относится к базовым социальным потребностям. И когда западные государства выдвигают те или иные экологические программы, это означает, что в политику этих государств начинают проникать социалистические элементы.

       Очевидной особенностью города будущего оказывается отсутствие машин. По сути, всё, что показывает ODA, является сплошной пешеходной зоной. Безусловно, современный город не может состоять исключительно из пешеходов. Но роль автомобильного транспорта в таком городе может быть существенно минимизирована. Это не означает, что жители мегаполиса должны стать аналогом крепостных прошлого, привязанных к земле, на которой живут. Но использование транспорта должно стать результатом сознательного выбора человека, а не следствием принуждения со стороны внешних обстоятельств. Ситуация, при которой для того, чтобы добраться до места работы, необходимо потратить два-три часа, едва ли положительно влияет на качество жизни того, кто ежедневно проделывает подобный путь.

       Естественно, возникает вопрос: как добиться того, чтобы социальная жизнь человека стремилась к пространственной локализации в рамках его обыденного, повседневного существования? Безусловно, абсолютная локализация подобного рода невозможна и не нужна. Но многое для осуществления подобной задачи можно сделать. В первую очередь, это связано с рациональным планированием объектов, обеспечивающих процессы потребления и культурного досуга. Такое планирование исключает «борьбу за землю» разных экономических субъектов. Нечто подобное мы видим на примере развития торговых сетей в крупных российских городах. Эти сети захватывают городское пространство, но, в то же время, их расположение в этом пространстве оказывается следствием случайных факторов и часто не соответствует потребностям общества. Более того, такие объекты часто вытесняют собой более важные социальные объекты. Не секрет, что во многих российских городах местная власть занята исключительно строительством жилых муравейников и супермакетов. При этом количество социальных объектов в этих городах сокращается.

       Китайская урбанистика предлагает модель социально сбалансированного локального пространства, в котором становится возможной реализация всех социальных потребностей, в т.ч. и культурных. Кстати, идея сетевых магазинов в данном проекте, судя по всему, отсутствует. Вместо них появляются многочисленные объекты частного бизнеса.

       Не отрицая возможности существования крупных торговых сетей, необходимо признать, что сфера их распространения должна быть ограничена. Парадоксальным образом в этом заинтересовано и производство, и общество. Обратной стороной существования торговых сетей оказываются унификация потребления и монопольное положение этих сетей в сфере ценообразования. Наличие относительно небольших частных магазинов – одновременно – дифференцирует возможности потребления и может стимулировать развитие производства на местах, в т.ч. и в тех сферах деятельности, которые политика крупных торговых сетей игнорирует.

       Идее локализации жизни сегодня противоречит характер производственной деятельности, часто требующей от человека механистических пространственных передвижений, убивающих часть его жизни. Решение этой проблемы непосредственно связано с процессами автоматизации больших производств, а также с их интеллектуализацией. Последнее предполагает, что всё большая часть производственных процессов будет перемещаться из фабричных и заводских цехов в относительно небольшие лаборатории и конструкторские бюро, не нуждающиеся – в значительном количестве – в обязательной привязке к фабрикам и заводам. Такое изменение характера труда будет позволять создавать новые производственные центры там, где это удобно самим работникам. Не исключено, что многие аспекты производственной деятельности могут стать частью домашней обстановки. Разработка программного обеспечения, например, не требует привязки программиста к конкретному месту работы.

       Одним из самых проблематичных элементов проекта ODA является акцент на идее открытости, проницаемости городского пространства. В первую очередь, идея окон вместо стен может вызвать технологические возражения, прежде всего, со стороны энергетиков. Далеко не каждый климат позволяет свободно внедрять подобную открытость и не везде это является оправданным. Но двойственным является и символический контекст идеи открытости.

       Эту идею с начала 2000-х очень полюбили крупные западные корпорации. И такая любовь имеет причины. Проницаемость внутреннего пространства офиса делает возможным тотальный контроль руководства за деятельностью офисного планктона. При том, что наличие прозрачных стен или даже их отсутствие часто объясняется исключительно посредством ссылок на медицинские факторы, социальный подтекст этой дизайнерской новации очевиден. В проекте ODA присутствует много подобной прозрачности. В первую очередь она присуща объектом общественного значения, но можно предполагать, что и значительная часть частного, личного пространства также может обрести подобные свойства.

       Идея социального контроля глобально никак не противоречит политическим принципам китайского государства. Это государство активно влияет на формирование общественного сознания и стремится активно противодействовать всем действиям, которые с его точки зрения являются асоциальными. В этом контексте прозрачность пространства может быть символически осознана как открытость для внешнего контроля.

       Но этот же стилистический элемент имеет и иные символические и практические коннотации. Прозрачность (открытость) повышает возможности коммуникации. Она интенсифицирует коммуникативные связи и способствует их увеличению. Тем самым, городское пространство, обладающее подобными свойствами, создаёт структурные условия для активного формирования гражданского общества.

       Именно непосредственное социальное взаимодействие является повседневной (обыденной) предпосылкой для формирования демократической модели социальной жизни. Майк Дэвис, анализируя связи между демократическими институтами и социальным пространством, обращает внимание на следующую закономерность: интенсификация социальных контактов непосредственно влияет на процессы демократизации жизни. Согласно этому тезису, в частности, необходимо признать, что расселение общества по частным домам («двухэтажная Америка») автоматически атомизирует общество, а атомизация является одним из условий успешной авторитарной политики.

       Открытость как условие коммуникации и делает этот стилистический элемент проблематичным на китайской социальной почве. С одной стороны, идея прозрачности работает на усиление авторитарного типа социализма, а, с другой стороны, она же оказывается структурным условием для формирования социализма демократического. Драматизм данной ситуации усиливается благодаря тому обстоятельству, что авторитаризм государства и демократизация в равной степени соответствуют интересам сегодняшнего китайского общества.

       Учитывая современный дизайн и атрибутику, образ города будущего, представленный китайской урбанистикой, вполне соответствует образу советского города будущего, пусть и в модернизированном варианте. По ряду аспектов, например, экологическому, китайский проект превосходит советские. Но есть одна тема, в рамках которой советские проекты оказываются более предпочтительными. Речь идёт о росте городов вверх. На фоне проектов советского конструктивизма уровень этажности в проекте ODA кажется крайне незначительным и, соответственно, спорным. Рост города вверх – это неизбежность, результирующая все фундаментальные урбанистические процессы – от демографических, до экологических. Но едва ли стоит данный проект на этом основании подвергать серьёзной критике: ODA не проектировала образ города в целом. Конкретной задачей этого архитектурного бюро было разработать стилистику одного из городских районов. Тем более что китайская архитектура знает много проектов, в которых акцент сделан именно на высотности объектов. А то, что китайцы умеют великолепно строить высотные здания, они доказали очень давно.

       Самое важное в этом проекте – идеи экологичности, локальности (относительной самодостаточности) конкретного элемента города и его открытость. И эти качества можно считать парадигмальными для урбанистики будущего, если связывать его именно с социалистической моделью. И не обязательно китайской.

            Изображения взяты с сайта ArchDaily: https://www.archdaily.com/937505/oda-designs-tiered-garden-complex-as-its-first-project-in-china