Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Как-то одиноко и в то же время светло на душе — в доме, заваленном
снегом. Окошки у меня маленькие, наполовину заполненные
снежинками между рамами. Сегодня было солнышко недолго, вышел
разгребать снег — хорошо! После того как просидишь в ЖЖ
несколько часов, самое время проветриться, выйти в свитере и
помахать лопатой...

Читал о литературе современной сегодня, заходил в топосы, переплеты,
литературные журналы, но в ЖЖ конечно интересней. Здесь все
рассуждают о литературе с апломбом, все имеют к ней
отношение, но от этого становится немного жутковато. Как могут они
спокойно рассуждать о том, что «должна» литература, что «не
должна»! Литература ничегошеньки никому и ничему не должна.
Она служит и служит Богу и никому, ничему кроме. Через
литературу Бог посылает нам благодать. Быть может в ЖЖ сплошные
провокации и каждый пытается самоутвердиться в себе, показать
свою образованность, но ведь это же мелко и не нужно.
Набоков был отчасти прав, когда сказал, что литература — это
любовь к людям, но он не верил в Бога, чтобы сказать истину —
литература — это любовь к Богу!

Пирогов — рассержен, он в поисках собственного лица, он потерял его
в самом начале и теперь хочет обрести его вновь, но все без
толку, потому как себе не нужно изменять с самого начала. Я
хочу верить в его искренность, но что-то меня тревожит. Он
суетлив

Ольшанский — запутался в собственных убеждениях, действуя методами
либералов и проповедуя национальную гордость. Он двулик.

Лесин — намеренно эпатажен и груб и не может обрести себя, потому
как не знает себя до конца, хотя и не изменял себе как
Пирогов. Он растерян.

Шаргунов — слишком много навалилось на него и слишком рано, и весь
этот флер уводит его собственной истины, этот груз давит, но
ошибка его в том, что он не хочет от этого избавиться. Он
горд.

Порой мне кажется, что я счастлив больше всех них, потому что я —
живу в невиданной гармонии, мне не нужно никому ничего
доказывать, мне даже не с кем спорить о литературе и прочие
интеллектуальные темы. Я чищу дорожку к дому, кормлю кур, изредка
появляюсь в пропахшем керосином ангаре в колхозе, чтобы
проверить свой МТЗ, потом домой — варить картошку и нарезать
сальца, которым снабдила меня моя тетка, а потом... потом я
сажусь за письменный стол, долго смотрю в черное окно и
долго-долго улыбаюсь своему отражению.