Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

***

Смыкались будни с клекотом глухим.
Меж мной и небом. Пару грозных зим
в груди саднили знаки — Крым,
звонок и книга, ветер... Одержим
прорваться, сбыться и... и не любим.
И стало горько... Я под проливным
бежал почти что наугад, был злым
к себе... Вбежал. Подсел к своим,
налили пива. Закурили. Дым
вдруг показался сладким и густым.
Трепались. Выпивали. Боковым
поймал тугие взгляды, им
в душе был рад, на вид — невозмутим...
Засобирался. Тихим и простым
Он подошел:
«А знаешь,
у меня
есть
несколько интересных снов.
Я могу
тебе
их
показать...
Не хочешь ли
посмотреть?»
...
И сердце взорвалось, как будто Рим
я покорил. Последовал за ним...
По сумеркам моим
Он шел седьмым.
Цвет Ангела был неопределим.

***

Так спят собаки в метрополитене,
служа приманкою для медных денег,
как ты молчишь.
И набираю номер: семь, и девять,
один и... забываю, что ни делай,—
и я молчу.

Так остовы заброшенных любимых
на памяти проходят мимо, мимо
как смотришь ты.
Так мой дракон метает сновиденья,
рассказывает мне их без сомненья,—
и я смотрю.

Так в нашем доме ветры ссорятся, перечат,
играя в города где были, в чет и нечет,
как мы вдвоем.
Жить пробовали как ногою ветхий плотик.
Жизнь складывалась точно скриплый зонтик.
Так и живем.

***

Эти улицы и тротуары Венецией серой
проплывают под нами, продрогшими на Рождество.
Мы без меры грустили вчера, так сегодня смеёмся без меры.
Мы бредём по воде, взявшись за руки,— что нам с того,
как в окрестном эфире всё нервно-неровно, о вздорном,
мы ведь пишем полотна любви, а не жалкое порно.
Лишь смущает догадка, что каждым влюблённым
свет их звёзд непременно покажется тёрном.

***

Вопрос коротким взмахом режет воздух:
— Что?
А я смотрю влюбленными глазами...
То «что» диковинными голосами
кружит вокруг, как если б сразу сто
вопросов задавали мне меж снами,
а я проснусь, ответы помня...
Вопрос ударил чуть поглубже сердца:
— Что? —
а вслед полуулыбка как улитка
ползет к тебе на губы, злой уликой...
И вправду, что? и кто я, чтобы рядом?..
— Что?!
И понимание со скоростью двойного клика:
я полон не тебе, я для тебя никто...

***

Теперь тебе: приснюсь.
Снесённые кварталы рая
явлю на миг. Ты вскинешься
и, ни-че-го не понимая,
спешишь вернуться в сон.
Выходишь в юз.
Заплачешь, будто ночью первой:
я под твоё крыло, твоё лекало
не подхожу, как ни прогнусь.
Так плачь (в который первый раз!),
Натягивая одеяло;
Угадывая будущее нервно,
плачь:
Всё, что ни напишу,— про нас.
Всё, что ни напишу,— уже пропало.

***

Мое имя в соленых подтеках? — спасибо волне.
Море Крыма горячее, гулкое — бьётся во мне,
надорву лишь конверт, заскольжу по неровным строкам...
Нынче здесь. Завтра тоже я здесь. Это ты — где-то там.

Пересоленной кровью по сердцу хлестнул твой отъезд.
Строки могут быть чудом и — сразу же — вестником новых
чудес.
Только... письма прекрасного юга...— они не дойдут.
Их не пишут и, знаешь, уже и не ждут.

***

Я бегу
от себя
или тебя?

Не помню. Весь распался на крохи,
на дроби,— назад не сложить, что-то уже укатилось
солнцем в Европу.

Не помню... Картинки
кружились,
играли совсем как пластинки
в калейдоскопе.

Нравятся пары,
те, что в метро засыпают
прямо напротив меня.
У них алкогольный румянец
и дивно нетвёрдая поступь.

Напоследок плывущие эти движения
завершатся объятиями.
Твоих я не помню,
их мне всегда не хватало.

Не помню. Прохладная фляга
и вкус коньяка.
Тут же, где флаги
рекламы, в метро,— ропот, и рокот, и грохот.
Любовный, горячечный шепот
уже и не чаю
услышать, мотая обратно.

Не-память вдруг просочилась
запахом редкого чая —
твоим ароматом.

А следом — дорожка
сбежавшая прямо с луны — да по коже
твоей — в меня,
через сетчатку, в самое сердце,
(да что там, в печёнки!).

Дорожка-иконка,
спелой взрывчаткой она запускает
память до дрожи.

До сих пор этот свет отравляет...
Да
нет,
отправляет

меня, дурака,
читать межсердечные тонкие руны,
а я не иду!
Так пока

ангел не ду-
нул
в апока-
липтическую
дуду
и не снёс всю органо-
лептическую
слюду,—

не смотри в меня,
а — сотри меня,
и к единственному Суду
будешь чист,

всё простят из каждых двоих —
одному.
Пусть — тебе.