Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Что мы знаем о Диогене? Не многое. Вспоминая греческого философа, мы
прежде всего восстанавливаем в зыбкой памяти не его учение,
а анекдоты его жизни. Из коих наиболее известны два – о
Бочке и Александре. С последним, впрочем, связано еще одно
немаловажное понятие – Солнце. И каковы бы ни были философские
концепции Диогена, а также порожденные ими в более поздние
времена звуки и отзвуки, все это сосредоточено вокруг трех
основных понятий, трех столпов мира, трех основ Диогена и
человечества: Солнца, Александра и Бочки.

Диоген и солнце

Воздух был для Диогена тем началом, из которого появилась Вселенная.
Сжижение и разряжение воздуха привели к образованию
космосов, различных миров, иначе. Пустота бесконечна, в ней
множество (если не сказать – бесчисленное множество) миров –
космосов. Наиболее сгущенный воздух образует землю. Такой воздух
тяжел, неподвижен. Наиболее разреженный воздух поднимается
вверх, стремится к высоте, а самые легкие его частицы
образовывают солнце. Такова космогония Диогена, в ней ничто не
появляется из ничего и ничто не уходит в ничего, в ней все плавно
перетекает из одного – в другое.

Воздух – суть мировое начало, энергия, составная часть всех вещей.
Однако он одухотворен, обладает некой душой и сознанием.
Наиболее проявляется его духовная сущность там, где он наиболее
разрежен, легок, летуч. Там, где его материальная форма
наиболее эфемерна.

Самый легкий воздух – солнце, для Диогена, по крайней мере. И потому
отодвигает он гордого Александра, отодвигает его тень, его
славу. Мыслящий эфир рассеян повсюду, но Диоген смотрит в
его средоточие – солнце, туда, где должна была бы обитать,
будучи он приверженцем этой идеи, мировая душа или всесущий
Логос.

Что Александр перед этим?

Философия – любовь к мудрости, к Логосу, к истине в ее отвлеченности
от всего неистинного вокруг. Предугадавший многие
физические законы космоса, хотя порой и называя их иначе, Диоген
демонстрировал истинное созерцание, отвлеченность от всего
суетного. Солнце – знак вечности. Дотянуться ли до него
Александру?

В последующие тысячелетия в европейской культуре множество раз
провозглашалась направленность лишь на вечное. Экстатический
Экхарт, ведущий от первых христиан традицию соединения символа
солнца с сущностью Бога, не только продолжал библейскую
символику света, но и вольно и невольно перекликался с
многочисленными масонами, розенкрейцерами, алхимиками, герменевтами,
ищущими духовное солнце в душе каждого.

Смотрите на солнце, дабы увидеть свет, который как тьма, после
которого глаза теряют способность воспринимать что-либо еще в
этом мире. Смотрите на солнце, чтобы перестать видеть сгустки
материи, предметы и вещи, весь материальный мир.

Максимальное духовное зрение сопровождается полной слепотой ко всему
тому, что находится внизу, на темном сгустке земли.

В этом свете не видна слава Александра, не важна слава Александра,
которая всего лишь тень, затмевающая лучи света.

Вся философия последующих веков оказывалась перед этой дилеммой
оторванности или приближенности к материальному миру. Все
идеологии пытались, увидев солнце, испепелить мешающий мир вокруг.

«Отойди, ты закрываешь мне солнце», – для Диогена на солнце
действительно нужно смотреть, то есть предпринимать чисто физическое
действие. Мудрец Востока скорее всего и вовсе не заметил бы
тень Александра. Но заметил бы тогда Александр мудреца? И
насколько хорошо или насколько опасно, когда видят друг друга
властитель и философ?

Диоген и Александр

У всякой власти есть ущербная сторона – ее временность. Самый
великий правитель смертен, даже в тех случаях, когда пытается
обмануть гостью с косой, обойти ее стороной, пролезть в узкую
щель бессмертия.

Египетские фараоны были богами, они не умирали, а уходили на небо,
чтобы снова вернуться в другой человеческой ипостаси.

Прошли тысячелетия, но уже в ХХ веке Мао Дзедун, а за ним Ким Ир Сен
объявили себя богами на земле, то есть бессмертными.

Власть пытается создать хотя бы иллюзию бессмертия: пирамиды и
храмы, новые города, империи, войны – все это должно оставить в
памяти имя правителя, даже если это будет слава Герострата.

Представители власти – шоу-мены, для которых успех у публики
(известность добрая или скандальная) важнее всего. И поэтому власть
ведет себя как хороший актер, озабоченный собственным
продвижением: портреты, памятники, плакаты, бесконечные поминания
в СМИ… Политик существует, если его знают. В японской
философии считалось, что человек должен скрывать свое лицо: чужие
взгляды, пробегающие по лицу человека, постепенно стирают
его личностные черты, уничтожают божественную сущность. В
таком случае политик (как и актер) – тот, кто не существует, не
существует уже как личность, ибо от миллионов взглядов лицо
его затерто до дыры, пустоты, полного ускользания. Политик
– не человек, но тень человека, знак власти, сама власть,
которая, несмотря на потуги, все равно временна. И поэтому
Диоген не видит Александра, а видит лишь его тень, закрывающую
солнце. И поэтому Александр говорит, что если бы не был
Александром, хотел бы стать Диогеном, иначе – если бы не имел
реальную власть в пространстве, хотел бы созерцать вечность.

Диоген и Александр – проблема извечная. Должен ли мудрец
разговаривать с властью и зависеть от нее? Должна ли власть замечать
мудреца? После Диогена много раз пытались решить эту проблему,
порою мудрец становился властью и разрывал этим связь с
вечностью, порой власть покупала и уничтожала мудреца.

Александр не может обойтись без Диогена, это его запасной вариант,
его надежда, его «если бы».

Диоген должен быть замечен Александром. Потому что именно тогда
мудрец становится мудрецом для всех. Быть замеченным властью –
проблема не личная, а общественная. Мудрость, наблюдение
солнца – духовный выбор каждого человека в отдельности. Когда
власть замечает мудреца (хваля его, подкармливая его или
убивая) это выбор социума, признание мудрости, признание солнца,
в конце концов. Тень Александра отодвинута Диогеном. Тень
Диогена оставлена на века.

Диоген и бочка

Как зависим даже самый свободный человек! Диоген, обитающий в бочке,
в чем бы ты жил, если бы довелось тебе родиться не в теплой
и ласковой Греции, а посевернее, где даже самая крепкая
бочка не могла защитить от холода.

Но Диоген мог быть лишь в Греции, а бочка защищала от дождя, а не от
снега, и была тем минимумом, который необходим для сгущения
воздуха и сознания, называемого телом.

Скорее всего, это была бочка из-под вина или оливкового масла.
Возможно, она хранила аромат бывших в ней продуктов, возможно,
морской ветер выдул из нее все запахи и пропитал солью.

Может ли быть большее отрицание значимости материального мира, чем
эта бочка? Минимум, нужный Диогену для жизни, стал бочкой.
Через два тысячелетия Кобо Абэ напишет о человеке, сросшимся
со ставшим его домом ящиком. Человек-ящик – мутант, для
которого материальной мир не исчез, а всего лишь сузился и стал
даже более значимым, ибо стал его неотъемлемой частью. Но
человек-ящик жил в холодном мире, холодном во всех отношениях,
ему недоступна была родина богов – Греция.

Для Диогена же бочка – лишь знак отрицания. Бочка создана человеком,
является частью его окультуренного пространства, которое
Диоген опустошает, опрокидывает, кладет на бок.

Что же тогда культура для Диогена? Какова значимость человеческой
деятельности, не связанной с чисто духовными упражнениями?

Бочка могла обойтись без Диогена, Диоген без бочки не смог. Для него
бочка оказалась средством манифестации образа жизни
философа. И у мудреца появилась еще одна обязанность – не только
мыслить как мудрец, но и жить как мудрец. Мудрость должна быть
действенна. Но, будучи действенной, мудрость уподобляется
всему остальному зримому миру. Мудрец становится в глазах
других людей таким же актером, как и политик, только актером,
играющим роль мудреца. Должна ли быть жизнь человека
посвящена и уподоблена его творчеству? Еще одна проблема,
заставляющая одних уходить в пустыню, других проводить лето в аду,
третьих искать мистические откровения в земной любви. При
соединении жизни и творчества жизнь, как правило, проигрывает.

Диоген поступил хитрее – он выставил вперед бочку. Прикрылся ею от
всех возможных и невозможных взглядов. Сросся с нею в
истории. Бочка не осталась в накладе. Достаточно сказать: «Диоген»,
как тут же рядом обнаруживается и бочка. Тоже, в конце
концов, сгусток воздуха. Наделенный сознанием. Возможно,
Диогена.

И это вечное трио: Солнце – Александр – Бочка вечно в нашей истории,
и для каждого его члена находится место, и все мы втянуты в
бесконечное выявление вершины треугольника: Бочка,
Александр, Солнце…

Быть может, стать Диогеном?