Литературная критика

Литература, как и всякое жизненное явление, развивается поэтапно.
Минул, но не угас «золотой век» Пушкина, Достоевского, Толстого.
Сумерки века «серебряного», дав нам Блока, Ахматову, Мандельштама,
сгустились до полной непроницаемости для глаз нынешних поколений.
И это не парадокс, а скорее закономерность – широкое сердце масс
предпочитает откровенное сияние золота более утонченному мерцанию
серебра. К тому же, золото не так тускнеет от времени. И кому,
как не Есенину, скользящему меж двух веков, это знать – в нем
мы имеем тот интересный сплав, который ясен каждому.

На смену серебру пришла медь, как и предполагал Николай Оцуп,
еще в 1933 году введший в общее употребление названия благородных
металлов при классификации этапов развития русской литературы.
Примечательно, что в «золотом веке» преобладает проза, в том числе
и у Пушкина – монументальная; «век серебряный» – подавляюще поэтический.
Но революция, как не имеющая любви, но «говорящая языками», требует
звона меди и звучания кимвалов. И является «век медный» – Маяковский,
Пастернак… (Здесь намеренно не упоминаются все имена, дабы обозначить
вехи наиболее схематично). _ ¹
Как ранее Есенин, на грани теперь грациозно балансирует Цветаева.

После загремело «железо» великих битв и закулисных драм под занавес
соответствующего материала. Бродский со своим мраморным профилем
стоит далеко в стороне. Он – вне времени. Век вершат Рождественский,
Евтушенко, эстафету межвременья принимает тонкая Ахмадулина… Булгаков,
Шолохов – темнеющие лезвия в тесных ножнах режима – более походят
на бронзу.

А потом в сырой и теплой атмосфере застоя появляется гнилостный
аромат. Как писали современные наши фантасты под общим псевдонимом
Г.Л. Олди в «Бездне голодных глаз»: «Железный век…ржавый». Ржа
постмодернизма пожрала и оборжала все, что смогла. Не будем ворошить
еще не до конца забытые имена, среди которых, заметим себе, преобладают
прозаики.

Казалось бы, вот и новый Ренессанс – поэзия вернулась! Танцу…пардон,
пишут все! Но недолговечность металла с его кислым привкусом и
характерной кровожадностью кое-чему научила литературную эволюцию.
Горе нам, коли грядет эпоха пластика – «пластмассовый век» давно
царит в Штатах и уверенно шествует по Европе. Его главный признак
в прозе – легкое, развлекательное чтиво. В поэзии – повсеместный
отказ от рифмы и пренебрежение формой. В литераторе нынче главное
– пластичность. Потребительское отношение к литературе, дамы и
господа! Беллетристика, как пошлость (в чеховском понимании).
Великая русская литература не умерла, нет, но прикинулась обыкновенным
таким чемоданишкой. «Грузите апельсины бочками!»

За сим публично признаюсь, но не каюсь, в ретроградстве. Литературном,
разумеется. Ибо, повторяю, эволюция в конце концов ведет к мутациям
и вырождению, если основные признаки вида не поддерживаются. А
каковы основные признаки русской литературы? Внимательно перечитываем
три первых абзаца данной заметки, не претендующей, впрочем, на
литературоведческое эссе.

–––––––––––––––

Примечания

1. Это замечание рекомендуется произвольно вставлять
везде, где у читателя возникает желание возмутиться судьбой несправедливо
обойденных.