Поэзия

* * *

Не стихи писать а словесной ватой
уши закладывать что бы не слышать
как суетливо и воровато
мимо меня что-то страшное тащит
время в свою незримую нору…

чтоб не заметить как в смутную пору
ноябрь роняя декабрь подбирая 
город становится мерзлым и грязным
точно мышиный подвал копейка
в канаве девка на выданье в обломе
вот и твержу бормочу бессвязно
все течет 
все разрушается
в этом доме…
будет снег … да еще налей-ка… 
и живу не ведая ничего не зная…
………………………………………..
от чего же ты обмираешь молчишь
да и мысли твои не в склад не в лад? – 
от того что я этого века боюсь
всепроникающего зверька – 
волкодав уж давно превратился в мышь
ненасытен стал неприметен и шустр
лишь глаза в темноте из норы горят 
не мигая как два уголька…






* * *

Господи, сколько ж мне дадено!
Черного дадено, белого,
Нежного и горелого,
Только не надо мне краденного.

Господи, сколько же отнято!
Пестрого отнято, глупого,
Мягкого и грубого,
Но не отнимешь опыта.

Что же еще приготовлено?!
Господи, все с благодарностью
Встречу, все, что осталось мне!
Только не обессловливай!






* * *

дерево видеть как дерево
дерево видеть как что-то иное
дерево видеть как зарево
дерево видеть как море
дерево видеть как ниточку -
потяни и распустится шар земной
дерево видеть как девочку
дерево лось  подошел к водопою
дерево легкие…
и во все тяжкие!
дерево боль моя
дерево соль земли
дерево дерево я повстречал тебя
дерево знаешь а все таки дерево
видишь стою пред тобою как дерево
и прорастаю корнями.






* * *

жизнь это жесть на ветру,
тяжесть  собственных рук
вечером, а поутру
мысли – я не умру.

жить это значит шить – 
неразделимы жи-ши – 
класть за нитью нить,
чтоб зеркала закрыть.

смерть это сумерек цвет, 
после заката рассвет.
ночи, мой  милый, нет -
просто  смягчен свет. 

смерть это значит сметь
навек прийти не успеть,
вырвать гонящую плеть,
не топать  больше – лететь.






* * *

Тени сливаются, шествуют грузно
Тень ненасытна становится вечером ночью 
Что-то кричит разъяренная муза 
Вполуха слушаю, путая, переставляя строчки.
Все ускользает, превращается в толокно
Взор выворачивается наизнанку
Как летучие мыши грифоны парят за окном
Ищут. Но не меня. В общем-то странно
Что они еще не умерли с голоду.
Кричите о буре – альбатросы бессонной ночи!  
Некуда спрятаться этому жирному городу 
Да он уже ничего и не хочет.
Тело теряет свои очертания
И ни черта не разобрать
На голове обозначилась талия
На животе глаза
У меня в ванной поселился ручей
Сегодня он был хрустально чист 
Как утренний воздух, как слово «ничей» 
Как утренний первый лист.
Целый день он весело прыгал по 
Раковине, ее керамическим склонам
Сводил с ума, булькал: «с тобой 
Навсегда, навсегда…» – бессонный.
Я хотела его заглушить, задушить
Поворотом крана.
Я хотела его не заметить, забыть,
Завязать, как открытую рану.
Но вдруг над ним зашумела речь
Шелестя суффиксами
Прорастая корнями
И теперь мне и ночью не лечь
Быть теперь завороженной днями
И терять очертания и за чертой
Между ударами сердца 
Да!
Становиться совсем «не той»
Становиться как та вода 
И журчать в небеса
С тобой
С тобой
Навсегда
Навсегда
Навсегда.






Сумерки

1
В стенах стекла качается весь мир
и обжигающе вливается в гортань
вот так и наступают сумерки
дыханьем перегара полдня
не спрашивай по ком звенит посуда 
на столиках кафе
не спрашивай 
ведь ты еще надеешься вернуться
ведь ты 
ведь ты еще надеешься

2

половина тела вливается в ночь
другая в светящуюся витрину
не пытай меняясь себя превозмочь
выбрать нужную половину
ту мерцающую в темноте
ту застывшую на свету
со вселенной в животе 
с сигаретой во рту

3

только сумерки – сумма ума и реки
утекающей за пределы его в темноту
расходящиеся по домам старики
чинно вступающие в немоту
волочат сумерки за собой
шаркающими светлыми ногами
остается лишь неумолчный прибой
речи 
раздвигающий камни
домов 
поглощенный тобой






***

Квартира – из которой выносят вещи
похожа на рыбу со вспоротым животом
немая прежде теперь она становится вещей
и хрипло кричит деревянным ртом
возле нее на пол вывалена требуха
хлам картины картонки с глухим
постуком книг икрины ваз прочая чепуха
и сорваны занавески – пыльные плавники…
рыба гниет с головы а квартира с порога
уже отдает тошнотворным душком пустоты
забвения как мало ей нужно было как много
что б остовом жутким книжных полок остыть
черно-зеленый май напряженный и быстрый
кошкой вонзает желтые зубы в сухую спину
рыбы в чреве которой женщина с чистым
профилем ткет полусны
                                     полусны
                                                  паутину…







* * *

Посмотри как красиво
Расцветает куст взрыва
Что же ты плачешь мальчик
Это просто война
Жарок огонь а зима холодна
Видишь твои товарищи счастливы
Они никогда не узнают радикулита
Это поле живое 
русско-чеченская кровь
с черными тельцами земли
радуйся
достигнуто воссоединение народов 
и связь с природой
И не стоит
Звать
Маму
Она расстроится
Увидев
Тебя
Сейчас…






* * *

поговорим за жизнь
(много ли сможешь ты за нее сказать?)
и помолчим за смерть
(долго ли я смогу за нее молчать?)
в тесных надеждах в надорванный первоапрель
выйдем во вне из себя в приоткрытую дверь
из скорлупы мира темного круга
в тесных надеждах так жарко так жалко друг друга
поговори за меня светлым следам на снегу
есть что сказать за тебя чувствуешь гул
лепета и бормотанья растет за плечами?
Слышишь ли чье-то прерывистое молчанье?