Онтологические прогулки

К годовщине смерти Учителя,

проф. Аполлона Григорьевича Кузьмина

В последние годы в России стало модным обсуждать «национальную идею»
– поисками её озадачились ведущие политологи, не забывают о
ней публицисты и литераторы, «патриотизм» стал актуален
среди чиновников и бизнес-элиты. Подавляющее большинство
населения страны (судя по социологическим опросам) убеждено, что
определение «национальной идеи» необходимо для дальнейшего
развития России. Хотя говорить, по сути, пока не о чём, ведь
современное понятие патриотизма – это форма в отсутствие
содержания. Сколько бы СМИ не бравировали успехами российского
спорта в теннисе или дзюдо, сколько бы не восхищались ростом
таинственного ВВП или сомнительным укреплением авторитета
России в мировом сообществе – это вряд ли тянет на идею,
объединяющую «российский народ». Да и что вообще подразумевают
под этим понятием? Существует ли сегодня «российский народ»
как единое целое, представляет ли он собой единую нацию?

Очевидно, что концепция «россияне», которая внедрялась
администрацией предыдущего президента, не нашла понимания и поддержки.
Если за словом «советский» стояла определённая система
ценностей и идеология, понятная во всём мире, то за словом
«россиянин» не стояло ровным счётом ничего. Распад Советского Союза,
кроме того, совпал с бумом идентичности нетитульных
этносов: если раньше человек считал себя, прежде всего, советским
гражданином, то теперь он, в первую очередь, татарин, башкир,
чеченец и т.д. Начавшееся стихийно возрождение религиозных
ценностей, на котором пыталась и пытается сыграть власть,
также укрепило национальные чувства почти всех народов
Российской Федерации, кроме русских.

Кризис национального самосознания и идеологии на русских территориях
усугубляется растущей экономической пропастью между
«метрополией» и регионами. Экономическая и культурная
интегрированность Москвы в «золотой миллиард» понимается жителями
глубинки как «пир во время чумы», причём на средства, полученные
как раз из провинции. При этом, стремясь приобщиться к
благополучию, многие провинциалы рвутся в столицу, нарушая гармонию
городской жизни, складывавшейся веками. Растерянные люди,
прибывшие «покорять Москву», будучи дезориентированными в
новых условиях, усугубляют отрыв столицы от тех регионов, из
которых они сами недавно вырвались. Столица России
превратилась в бурлящий мегаполис, основу которого теперь составляют
провинциалы, сами презирающие теперь провинцию и её обитателей
за то, что те оказались менее проворными. Миграция
населения из голодных и замерзающих регионов в центр,
переселенческие потоки из стран СНГ и кавказских республик принимают
характер национального бедствия. И эту проблему не сгладить
общепатриотической риторикой.

Безобразие нынешних дней – это следствие распада традиционного
уклада русского мира, следствие разложения жизненных устоев, на
основе которых веками существовало наше государство. В такой
ситуации основной проблемой является кризис самой
идентичности русских, кризис русскости. Поэтому именно на русских (а
особенно на русскую молодёжь) более всего влияют
«патриотические» выдумки современных PR-технологов: «антиамериканские»
настроения в прессе, широко рекламируемые «цветные революции»
на постсоветском пространстве (Грузия, Украина, Киргизия),
массовые и почему-то хорошо организованные акции
эрзац-патриотизма. К сожалению, наша молодёжь начинает активно
включаться в эту игру.

В целом, Россия превратилась в страну-базар, где всё продаётся и
покупается, чиновники коррумпированы и бал правят успешные
спекулянты. В этом качестве она обречена на гибель. В
бездуховном вакууме не может существовать и национальная идея. В
лучшем случае сегодня предлагается набор штампов квасного
патриотизма, вроде «а в чистом поле – система ГРАД, за нами Путин и
Сталинград». Люди, утратив своё место в обществе,
превращаются в маргиналов без каких-либо созидательных идей вообще.

В то же время, русская национальная идея, как духовная основа
российской государственности, может быть только воплощением
русского мировоззрения. Формировать её должны учёные и литераторы,
публицисты и философы. И в советское время они были
хранителями вековых традиций русской интеллигенции, созидали новые
духовные ценности, давали возможность талантливой молодёжи
ощутить свою сопричастность судьбам Отечества,
ответственность за его будущее. Среди них были люди, видевшие Россию на
пике её величия, но знавшие, какую цену приходилось за него
платить. Многие из них родились, когда страна только вступала
в индустриальную стадию, становилась могучей державой. Это
поколение сегодня покидает нас, оставаясь в нашей памяти
людьми, которые были способны на бескорыстное и плодотворное
служение своему народу. Покидает, оставляя после себя зияющую
пустоту, которая ощущается всё болезненнее.

Национальная идея должна строиться на положениях, имеющих
объективно-историческую основу. В противном случае она будет
бесполезна или даже разрушительна для государственности. При этом
основы русской национальной идеи – это полноценная научная
проблема. Только в этом контексте, прежде всего, её нужно
понимать, и искать её решение в исследовании закономерностей
русской истории. Именно таким был подход к этому вопросу историка
и философа, публициста и общественного деятеля Аполлона
Григорьевича Кузьмина (08.09.1928-09.05.2004). Он принадлежал к
той практически ушедшей плеяде учёных, которым было под
силу поднять и осмыслить клубок ключевых проблем русской
истории, дающих ключ к пониманию исторического пути России.

Аполлон Григорьевич посвятил науке всю свою непростую, полную
перипетий жизнь. После защиты кандидатской диссертации «Русские
летописи как источник по истории древней Руси» он некоторое
время работал в Институте истории АН СССР в Летописной группе
по изданию фундаментального Полного Собрания Русских
Летописей. Одно время, в 1969-1975 гг., А.Г. Кузьмин был
заместителем редактора ведущего исторического журнала «Вопросы
истории» и фактически определял политику издания. Его докторская
диссертация «Начальные этапы древнерусского летописания» стала
действительно новым словом в источниковедении русских
летописей и научном представлении о Древней Руси в целом. Именно
в годы работы в «Вопросах истории» определилась основная
тема жизни А.Г. Кузьмина – проблема происхождения русского
народа и российской государственности. В связи с этим его
волновала и проблема взаимоотношений «Земли и Власти» (общества и
государства), которую он считал одной из важнейших при
формировании русской национальной идеи.

Но профессор Кузьмин никогда не предлагал искать, «зная, что ты
ищешь». Он понимал, что этот «метод», популярный среди многих
современных исследователей, приводит к субъективности и
порождает самые немыслимые гипотезы. Кузьмин всегда подчёркивал,
что необходимо исходить из существующей исторической
проблемы, знание о которой сформировано (или подготовлено)
предшествующими поколениями историков. «И совершенно очевидно, –
писал он, – чтобы исследователь-обществовед уже при постановке
проблемы изучения обозначил своё понимание системы
ценностей».

Основы собственного жизненного мировоззрения человек впитывает с
молоком матери, укрепляя их с детства на протяжении всей жизни.
Аполлон Григорьевич родился в рязанском селе с поэтичным
названием Высокие Поляны. По его словам, он застал ещё ту,
старую деревню, с её трепетной связью между человеком и землёй,
на которой он живёт, с её удивительными архаичными обрядами
и фольклором. Поэтому, позже он так любил творчество
Николая Рубцова и часто повторял его слова:

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

В деревне человек рано взрослеет и приучается к труду – он сознаёт
свою ответственность перед всем миром и природой, которая его
кормит. Это понимание впоследствии помогло Кузьмину как
историку сформулировать свою концепцию Земли и Власти. Как
таковая эта проблема была не нова – ещё славянофил Константин
Аксаков в первой половине XIX века настойчиво указывал на то,
что именно крестьянству Россия обязана своим существованием
и писал о возникшем после петровских реформ расколе между
народом («Землёй») и властью.

Но если у славянофилов дальше стихийной гипотезы дело не шло, то
А.Г. Кузьмин попытался вывести эту идею на уровень серьёзного
научно-философского понимания.

В любом государстве общество отделено от власти с её
военно-бюрократическим аппаратом, и стабильность поддерживается
своеобразным взаимодействием социума и властных структур. Но если в
Европе со временем выросло «гражданское общество», начавшееся с
цеховых организаций купцов и ремесленников, то в России
власть изначально вынуждена была считаться со своеобразной
общественной организацией – славянской территориальной
(соседской) общиной. В условиях русской истории, при постоянной
борьбе за выживание в суровом климате и в непрерывных войнах, не
могло сложиться общество «индивидов». Основой русской
истории стало взаимодействие крупных общинных структур – русской
(родовой) и славянской (территориальной). Каждая из этих
общностей была изначально настроена на максимальное обеспечение
выживания, а их соотношение обеспечило специфику русской
истории на всём её протяжении.

Русь и славянство, как показал в исследованиях А.Г. Кузьмин,
различны по своей природе. Кстати в этом заключается одна из
главных причин мистификации «русской идеи». Но исторически
сложилось так, что «род Русский», представляя Власть, господствовал
над славянскими племенами, составляющими Землю. Кстати
летописное выражение «Русская земля» нужно понимать именно в
этом смысле – Земля, на которую распространяется Власть «рода
Русского». Князь с дружиной взимал дань с подвластных
крестьян, но и защищал их от неприятеля. Власть «кормилась» за счёт
Земли, но и обеспечивала её благополучие. Так складывалось
Русское государство, где уникальные традиции социального
бытия определили его отличия и от Запада, и от Востока.

Как писал А.Г. Кузьмин, «наблюдения над историей всех стран и
континентов показывают, что менталитет народов складывается веками
и тысячелетиями как своеобразное (чаще всего неосознанное)
подчинение определенным формам общежития». С другой стороны,
важно понимать, что и сама форма общежития зависела от
конкретных условий того или иного этнического развития.

Важно, что и в средневековой Руси, и в Российской империи община (а
не индивид) являлась субъектом права, а до закрепощения
крестьян сама распоряжалась своей земельной собственностью.
Влияние славянского фактора препятствовало развитию частной
собственности на землю. У славян земля считалась как бы ничьей,
от Бога, крестьянин владел ей лишь потому, что обрабатывал
её. У русов понятие земли было совершенно иным – это
территория, на которую распространялась русская власть. Феномен
России, включившей в себя огромные пространства, большая часть
которых не пригодна для сельскохозяйственной обработки, был
обусловлен именно этим пониманием.

Проблема взаимоотношений Власти (русов) и Земли (славян) была
заложена с самого начала русской государственности. Именно в этой
сложной общественной структуре А.Г. Кузьмин видел корень
различия западного менталитета, с его индивидуализмом и
широкими возможностями для «личности», и славянского мировоззрения
с консервативным коллективизмом и резким неприятием
«выскочек». Но А.Г. Кузьмин ни в коем случае не идеализировал
крестьянскую общину (Землю). Однажды профессор признался, что
исконный русский уклад ему намного ближе и роднее, чем
славянский. Но игнорировать сложившуюся исторически действительность
мы не можем.

В кровнородственной общине всегда существует иерархия родов, понятие
«знатности», наследственная власть и сложные
генеалогические отношения. В отличие от такой системы, славянская
территориальная община с легкостью принимала к себе представителей
других народов, причём в качестве равноправных членов.
Византийский император Маврикий писал: «Пребывающих у них
(т.е. у славян – прим.) в плену они не держат в
рабстве неопределённое время, как остальные племена, но,
определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение:
либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо
останутся там как свободные люди и друзья».

Специфика коллективного ведения хозяйства обусловила развитие
системы власти «снизу вверх», путём выборов и представительства.
Институты самоуправления и общественного контроля над Властью
были неотъемлемой частью структуры и Древнерусского
государства, и Московской Руси: вече, избираемые посадники и
тысяцкие, Земские соборы XVI-XVII вв.

В русских землях в течение нескольких веков сформировались
взаимоотношения между Землёй и Властью, установился своеобразный
«паритет» и распределение полномочий, где основной функцией
князя была защита Земли от внешних врагов, а также суд по
наиболее сложным делам, которые могли вызвать раскол в обществе.
Но князь и его дружина, как посторонняя сила, объективно
вступали в противоречие с интересами Земли. В постоянной борьбе
чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону.
Интересно, что наивысшего экономического и культурного расцвета
древнерусские земли достигли в эпоху так называемой
«феодальной раздробленности», когда, как писал Кузьмин, «городское
самоуправление возвысилось над княжескими притязаниями, и
городской выбор теперь преобладал над династическими
претензиями». Князя тогда приглашали, не считаясь с едва установленным
династическим порядком, и изгоняли (или того хуже), если он
не оправдывал ожиданий. Так, Андрей Боголюбский, избранный на
вече, был убит после ряда крупных военных провалов и
попыток усиления княжеской администрации, которые сопровождались
произволом.

Естественно, за многие столетия, в том числе и под воздействием
внешних факторов, взаимоотношения Земли и Власти менялись.
Главным из них, по мнению А.Г. Кузьмина, была тяжёлая, затяжная
борьба с монголо-татарами. Сейчас многие любители истории, да
и некоторые историки считают, что иго было лишь чередой
незначительных набегов, которые никак не повлияли на развитие
русского общества. Но это далеко не так.

Летописи доносят до нас картину, в которой предстают потоки крови,
упадок всех сфер жизни, ограбление и истребление народа. В
конце XIII в. Серапион, епископ Владимирский, с болью и
горечью писал о разорённой завоевателями Руси: «Наше величие
смирилось; красота наша погибла; богатство наше пошло в прибыль
другим; нашим трудом воспользовались поганые; наши земли
стали достоянием иноплеменников. Мы стали поношением для живущих
на окраинах нашей земли, стали посмешищем наших врагов; мы
навели на себя гнев Божий как дождь с неба». Народные
предания и песни сохранили память о тяготах монголо-татарской
дани: «У которого денег нет, у того дитя возьмёт; у которого
дитя нет, у того жену возьмёт; у которого жены нет, того самого
головой возьмёт». В результате нашествия были уничтожены
процветавшие ранее города (названия многих из них, открытых
археологами, нельзя даже восстановить по летописям), вместе с
угнанными в плен мастерами исчезли многие виды древнерусских
ремёсел.

Поэтому столь резко выступал А.Г. Кузьмин против «евразийских»
построений Л.Н. Гумилёва, популярных в околонаучных и даже
научных кругах в конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого века, в
которых утверждался положительный характер монгольского
нашествия для Руси. Многие уважаемые историки, специалисты по
другим периодам и регионам, принимали такие выводы за «чистую
монету». Но Кузьмин в ряде статей в научных и литературных
изданиях ярко показал, что эта версия держится лишь на
искажениях исторических фактов. Во многом благодаря нему удалось
остановить триумфальное шествие евразийства и теории
«пассионарности» в нашу науку и публицистику.

Прекрасный знаток древнерусской культуры и письменности, Кузьмин был
убеждён, что именно борьба с монголо-татарами обусловила
тот факт, что «перераспределение властных полномочий от Земли
к Власти стало практически неизбежным: других путей
освободиться от ига не было». В ходе многовекового противостояния,
когда князь и княжеские дружины были единственными
защитниками от врага, начало формироваться сохранившееся ныне
двойственное отношение к власти: «царь» всегда хороший (только не
ведает, что творится вокруг), а «бояре» плохие. Сегодня эта
историческая особенность народного менталитета приобрела в
глазах наших разного уровня PR-технологов статус парадигмы.
Постоянно журналисты, публицисты, политологи говорят о том, что
от главы государства что-то скрывают, что его плохо
информируют недобросовестные чиновники.

Однако если до становления Русского централизованного государства
всё же сохранялся определённый баланс сил между Землёй и
Властью, то с конца XV в. эта система начинает давать трещину.
Закрепить произошедшее объединение русских земель без мощной
социальной опоры было невозможно. И такой силой стало
служилое дворянство, кровно заинтересованное в сильной центральной
власти. Общинное самоуправление всё более отодвигалось на
низший уровень, ограничиваясь крестьянским миром и городским
посадом. Мир стал решать только свои собственные вопросы, и в
его рамках ещё долго сохранялись те формы демократии,
которые были характерны и для ранней славянской общины.

Укрепление Русского государства, кроме того, было обусловлено
слиянием Московского княжества с другими русскими землями –
Новгородом и Прибалтикой. Массовое переселение знатных русских
фамилий в Москву окончательно определило кадровые приоритеты и
обеспечило политический взлёт на несколько столетий. Об этой
причине возвышения Москвы зачастую забывают упоминать.
Однако именно Москва стала центром притяжения русских сил, что
обусловило дальнейшее развитие государства и позволило
московским князьям подняться до претензий на царский титул.

При этом, неизбежные противоречия между Землёй и формирующимся
дворянством – основной опорой Власти, централизации и целостности
государства, можно было «снять» разными путями. Именно
необходимость диалога между обществом и государством, как писал
А.Г. Кузьмин, вызвала к жизни с середины XVI в. практику
Земских соборов, на утверждение которых выносились те или иные
важные вопросы. Обычно Москва устанавливала, сколько
делегатов должен направить тот или иной город. «Третье сословие»
приглашалось в тех случаях, когда речь шла о финансовом
обеспечении каких-то военных мероприятий. Здесь были представлены
интересы той и другой стороны в масштабах объединённой Руси,
расширение прав местного самоуправления и ограничение
власти государевых наместников.

Однако в итоге Иван Грозный в силу ряда факторов попытался решить
данные противоречия категорически в пользу дворянства – именно
на это была направлена политика опричнины. (Кстати эта
проблема крайне слабо изучена в науке.) Обычно его обвиняют в
том, что он один виновен в последовавшем Смутном времени. Но
не всё так однозначно. Во многом, к Смуте привела
междоусобица боярских родов, против которых и была направлена опричная
политика царя.

В годы Смутного времени, поставившего Московскую Русь на грань
распада, Власти снова пришлось считаться с Землёй. По словам А.Г.
Кузьмина, «… именно Зем¬ля и Зем¬ские со¬бо¬ры сыг¬ра¬ли
боль¬шую кон¬ст¬рук¬тив¬ную роль, со¬брав и ук¬ре¬пив
раз¬ру¬шен¬ное го¬су¬дар¬ст¬во. Земский собор 1613 г. был наиболее
представительным и правомочным. На нём присутствовали
делегаты от черносошного крестьянства и казачества. Достаточно
широко обсуждался и вопрос о пределах царской власти. В течение
ряда лет Земские соборы обсуждали все важнейшие вопросы. Но
инициатива их созыва оставалась за правящими кругами и,
укрепившись, самодержавие перестало к ним обращаться».

До конца XVII в. Земля и Власть более или менее мирно
взаимодействовали, соприкасаясь друг с другом только по важнейшим
государственным вопросам. К этому времени обозначился и другой
мощный фактор, определивший дальнейшее государственное развитие –
крепостное право.

Процесс закрепощения крестьянства начался в конце XV века и был
связан со становлением служилого сословия – дворянства, которое
должно было стать опорой рождавшегося централизованного
государства. Раздача земель военно-служилому сословию шла за
счет натиска на свободные крестьянские земли (т.н. «черные
волости»), до той поры платившие лишь государственные налоги.

Крепостное право за многие века породило в крестьянах инфантилизм,
привычку, что о них думает и заботится добрый барин. Весьма
примечательно, что когда по указу 1803 г. о вольных
хлебопашцах наиболее либерально настроенные помещики начали
освобождать крестьян, то некоторые вольноотпущенники возмутились
такому пренебрежению – а кто о нас заботиться станет? Такая тяга
мужика к крепкому кулаку не раз давала о себе знать в нашей
истории и позволяла удерживаться на «престолах» персонажам,
деятельность которых была далека от общественных интересов.

В целом история России последних трёх веков, несмотря на различия в
формах правления и политических институтах, представляет
собой единый процесс, развивавшийся несколько по иной логике,
чем в предшествующий период. Об этих трёх столетиях А.Г.
Кузьмин высказывался в разное время и в связи с различными
темами, но всегда его оценки были очень ёмкими и точными. Именно
при Петре, по его словам, «крепостное право в самом свирепом
виде разольётся по России, подавляя Землю в целом. С
общиной теперь мало считается и помещик-крепостник, и
государственный чиновник. Но она остаётся прибежищем для угнетённых, и
не случайно, что бегущие от произвола крестьяне опять-таки
восстанавливают на новых местах примерно то же самоуправление
(казачий круг, как его специфический вариант)».

После 1861 года Власть не нашла в себе силы решить крестьянский
вопрос, который стал бомбой замедленного действия, готовой
взорвать страну. Не случайно значение ему придавали революционеры
всех направлений: и Герцен, и народники, и Ленин. Возможно,
П.А. Столыпин был способен разрешить крестьянский вопрос в
России, и, таким образом, уничтожить предпосылки революции.
Очевидно, что реформа Столыпина имела не экономические, а
политические цели: разрушить общину как орган крестьянской
самодеятельности и отвлечь её от покушения на помещичьи земли.
Но с убийством Столыпина и началом Первой мировой войны узел
противоречий затянулся окончательно.

В 1917 г. аграрный вопрос вновь оказался главным, и большевики
победили лишь потому, что приняли крестьянский «Наказ».

Революции начала XX века были неизбежными. Об этом говорят и
красноречивые факты той эпохи: стремительный взлёт кооперации (к
1917 году Россия вышла на первое место в мире по этому
показателю, включив в разные типы кооперации до 70% населения),
результаты голосования за социалистические партии на выборах в
Учредительное собрание осенью 1917 года (в том числе 58%
проголосовали за эсеров и 25% – за большевиков). Разрушая
помещичьи усадьбы, а с августа 1917-го по весну 1918 г. они были
разрушены почти все, крестьяне воссоздавали общину, куда во
многих случаях загнали обратно и хуторян. Но восстановить
сам принцип делегирования власти снизу они не смогли и потому,
что самоуправление давно было низведено на самый низший
уровень, и потому, что лозунг «грабь награбленное» вовсе не
стимулировал желания выстраивать государство.

Крестьянские съезды в ноябре-декабре поддержали Власть Советов и
правительство из большевиков и левых эсеров. Они, разумеется,
ратовали за «русский социализм». Но он и был в то время
оптимальным вариантом, по крайней мере, для крестьян, оставшихся
главным, наиболее многочисленным слоем России. Естественно,
что «военный коммунизм» встретил резкое неприятие с их
стороны. Но политика НЭПа крестьян вполне устроила, и община в
это время возрождается и укрепляется почти на всей территории
собственно России.

Но баланс сил, сохранявшийся в русской истории, всё равно был
нарушен – Власть перестала быть русской по своему мировоззрению,
обратившись к абстрактным «ценностям» интернационализма и
мировой революции. Без неё Земля также не смогла существовать,
и в итоге община была уничтожена во время коллективизации.
Последствия тех лет ощутимы по сей день. Ни Власть, ни Земля
не возродились пока в своих традиционных качествах.

Вряд ли кто-то будет спорить о том, что в России именно русские со
своей исторической традицией являются стержнем, который
держит государственность. После разрушения крестьянской общины,
уничтожения прежней Власти, а потом и развала советской
системы именно титульная нация оказалась без механизмов
самоуправления. Поэтому русские болезненнее других народов переносят
сегодня системный кризис, который продолжается уже без
малого два десятка лет.

В настоящее время население нашей страны сокращается примерно на 750
тыс. человек в год, прежде всего за счёт «великорусов»,
которые составляют большую часть жителей России. Данная
статистика свидетельствует, что этнокультурная катастрофа русской
нации повлечёт за собой и неминуемое исчезновение России.

Но возрождение должно иметь исторический фундамент. Как писал А.Г.
Кузьмин, в мире много веков идёт борьба двух принципов:
приоритет общественного или «суверенитет личности». (Правда,
последнее корректнее назвать «суверенитетом индивида». Ведь
личность человека в научно-философском понимании проявляется
через его социально-значимые черты и характеризует человека как
члена общества. Поэтому «суверенитета» личности от общества
быть не может по определению.) Крайности противоборствующих
сторон питали друг друга. На «общественных интересах»
спекулировали деспоты и диктаторы, а «суверенитет личности» вёл к
войне всех против всех и, в конечном счёте, к разрушению
личности, сведению её к роли индивида как отдельной особи.

Будущего не имеет тот, кто забывает своё прошлое. А развитие
российского общества невозможно без национальной идеи, основанной
на русских традициях, без патриотизма, понимаемого как
служение своему народу и Отечеству.

Перефразируя известные строки, Аполлон Григорьевич Кузьмин вплоть до
своих последних дней любил повторять: «…Даже дом свой
забыть, и во всём до конца лишь России служить».

_________________________

Первая публикация (без вступления):

Литературная газета, № 21-22 от 25-31 мая 2005 г. Приложение
«Действующие лица», С. 2-3.