Искусство

пьеса

Начало

Действие второе

Картина 10

Утро в день похорон. Кладбище. На скамейке сидят Скрипач
и Витя-труба.

ВИТЯ. Идёт. Не нравится мне все это. Значит, работа, говорил?

СКРИПАЧ. Работа.

ВИТЯ. Ты смотри, какие с ним бандосы идут. Не нравится мне всё это…

СКРИПАЧ. Ну что же сделать – они же тоже люди, тоже умирают. Им тоже
музыка требуется.

Подходит Лавруша с двумя бандитского вида личностями. Первый –
Лёнчик, белобрысый славянин, второй – Рашид, полноватый, в годах.
Скрипач и Витя-труба поднимаются со скамейки.

ЛЁНЧИК. Здорово, пацаны, я – Лёнчик. А это Рашид. Денег надо?

ВИТЯ. Насчет там сыграть – это к Лаврентию, он у нас договаривается.

РАШИД. С ним договорились уже. Теперь с вами договариваться нада.

Лавруша утвердительно кивает головой. Он слегка бледен.

ЛЁНЧИК. Короче, дело такое. Кореш у нас откинулся. В багажнике
лежит. (Скрипач опускается на скамейку.) Понимаете, пацаны, мы
бы, конечно, ему и памятник отгрохали, и цветы, и отпевание,
но не можем сейчас, спешим, в федеральном розыске.

РАШИД. Человек хороший умер, товарищ наш, нада помочь.

ЛЁНЧИК. Понимаете, пацаны, мы его до больницы не успели довезти. Так
у него в брюхе три пули – хрен довезешь!

РАШИД. Менты – казлы! Атветят!

ЛЁНЧИК. Вот мы про Лаврентия и вспомнили – старого дружка! Правда,
Лаврушечка? (Лёнчик хлопает его по плечу. Лавруша усиленно
кивает головой.) Так что, выручайте, пацаны! Помощь ваша
нужна!

СКРИПАЧ (встает). Простите… Мы, конечно, всей душой, я вот, лично,
на скрипке, всё, что угодно…

ЛЁНЧИК. А это – не надо. Мы – без понтов. Нам не играть – нам копать требуется.

ВИТЯ. Это как?

ЛЁНЧИК. Лопатой – как! Вы нас тоже поймите, пацаны! Официально мы
его закопать не можем, ментам оставить – тоже. Начнут всякие
экспертизы проводить, следственные эксперименты – издеваться
будут над человеком.

РАШИД. Менты – казлы, ани такие!

ЛАВРУША (Витьку). Ну что ты вылупился?! Поможете, куда денетесь!

ЛЁНЧИК. Короче, пацаны, Лаврушечка разузнал все – тут ямка свежая
есть, выкопана уже, сегодня там паренька какого-то хоронить
будут. Нельзя ли, образно выражаясь, углубить могилку?

ВИТЯ. Это как?

ЛАВРУША. Не думать! Углубят, Леонид, обязательно, и углубят и расширят!

ЛЁНЧИК. Понимаете, мы нашего кореша хотим первым слоем положить.
Сечёте фишку? Подкопаете, мы туда его свалим, вы его земелькой
присыплете. А днем на него уже другого покойничка поставят.
И все – чики-пуки, пацаны!

СКРИПАЧ. Мой инструмент – скрипка…

ЛЁНЧИК. Ой, да брось ты, дед, хочешь сказать, лопату в руках никогда
не держал? На даче картошку копал? Ну, вот… так это почти
то же самое…

Картина 11

Сцена поделена надвое. Кладбище. Музыканты копают могилу. Улица.
Марина разговаривает по мобильному телефону.

МАРИНА. В кино? Ну, не знаю. Сережка узнает – убьёт, я у него
сегодня на похороны отпросилась. Говорю тебе – не знаю. Ну не знаю
я. Где? На улице сейчас, в магазин иду. Да настроение
отвратное. Ну, как – почему? Я ж тебе говорю, на похороны меня
пригласили. Парень мой бывший, Эдик. Говорят, из-за меня… Кто?
Ну, многие так считают. Что из-за меня. Да, да… Дурачок,
абсолютно согласна. Нет, не повесился. Да не знаю я, каким
способом – отстань! Понимаешь, я ему, в его армию, сразу
написала, чтобы всё, даже не мечтал. А он, видимо, надеялся… А,
может, не надеялся… Говорю тебе, не знаю! У меня от таких
проблем голова пухнет… Ну, хорошо, пойдем, во сколько? А на что?
Я на боевик не хочу, говорю же, настроение отвратное… Да,
да, тоже целую, только отцепись от меня…

Картина 12

Вечер после похорон. У киоска, лицами к стене стоят
Игорь, Денис и Васька. Рядом с ними стоят
два мента. Первый допрашивает задержанных, второй с кем-то
переговаривается по рации.

ПЕРВЫЙ. Длинный, еще раз, не понял, что ты там говорил?

ВАСЬКА. На поминках выпили, товарищ сержант, вот… Потом друга повстречали…

ИГОРЬ. Одноклассника.

ПЕРВЫЙ. Ты что там вякаешь, тварь?

Бьет Дениса дубинкой по спине.

ДЕНИС. А меня-то за что?

ПЕРВЫЙ. А ты что, сука, молчишь, сказать нечего?

ВТОРОЙ (передает Первому паспорта). По базе пробили – не те.

ПЕРВЫЙ. А это мы сейчас посмотрим, те – не те… Не к разбою, так
может к чему другому причастны…

ДЕНИС. Мы не причастны!

ПЕРВЫЙ. Молчать, сука! Мало тебе, мало, да? (Открывает паспорт.
Пауза.) Соколов Василий Сергеевич. Это кто у нас… Соколов…
Ну-ка, повернись ко мне передом, Соколов… (Васька поворачивается
к нему.) Сокол? Что, не признал что ли?

ВАСЬКА. Рыжий?

ПЕРВЫЙ. Ага, ага, Рыжий – бесстыжий!

ВАСЬКА. Рыжий!!! (Обнимается с ним. Денис и Игорь продолжают стоять
с поднятыми руками у стенки киоска.) А ты что – в ментовку
подался?

РЫЖИЙ. Ага, в ментовку. Да вы, пацаны, повернитесь уже передом!
(Денис и Игорь поворачиваются.) Чо, не помните меня? Нет! Я –
Рыжий! Вы – «ашки», а я – вэ класс! Помните? (Денис неуверенно
кивает головой.) Помните, как в школе говорили? Кто в «А»
учится – алкашами будет, кто в «Б» – бандитами, кто в «В» –
ворами! Вспомнили? Слышь, Васька, ты что там про поминки
какие-то сказал?

ВАСЬКА. Эдик умер. Из армии вернулся и умер.

РЫЖИЙ. Да ты чо, да ты чо… Вы это, не обижайтесь, работа у нас
такая. Тут, понимаете, ребята сейчас на взводе, басмачей одних
ловим! Вчера, короче, с колонии трое бежали, наглые гады
просто беспредельно! Музей боевой славы советской милиции
грабанули и сберкассу! Вооружены – они в музее винтовку-мосинку
свистнули да еще охранника разоружили. Вот, ищем теперь. Один –
подранок, подстрелили одного вчера, а двое бегают еще
где-то… А у нас в учебниках криминалистики как пишется? Если по
делу проходит винтовка, значит, она еще выстрелит. И не дай
бог, не в мирных целях. (Возвращает паспорта.) Счастливо вам,
пацаны, бывайте!

Менты уходят.

ДЕНИС. Спина… Во, гад какой… В школе лупили его все, а сейчас…

РЫЖИЙ (возвращается). А, да, забыл совсем! Если вы бандосов этих
увидите, вы их задержите, пацаны! И нам потом позвоните, лады?

ВАСЬКА. Лады.

РЫЖИЙ. Счастливо вам, пацаны.

Уходит, напарник за ним.

ДЕНИС. Вась, выпить есть?

ВАСЬКА. Ты ж с нами не хотел, ты же весь такой правильный!

ДЕНИС. Ну, есть или нет? Или я сейчас куплю…

ВАСЬКА. Есть, не боись. Это правильно, что ты с нами выпить решил.
Молодец. Хрен знает, может, и не свидимся больше. У нас же с
Игорем как? Мы сегодня с ним последний день отмечаем. Завтра
помрём.

ДЕНИС. В смысле?

ВАСЬКА. Не, точно говорю, помрём. Мы же тут на поминках отравленной
водки нахлебались. Ты, Деня, завтра мое слово помяни,
увидишь – всё так и будет! Вот… А последний день как надо прожить?
Чтоб не стыдно было! Ну там подвиг какой-нибудь совершить,
по памятным местам побывать.

ДЕНИС. В больницу, может, пойти?

ВАСЬКА. Не поможет. Сколько времени прошло?! Водка, всё – всосалась,
циркулирует уже по организму.

ИГОРЬ. Ну что ты гонишь. Денис, не слушай его. Держи!

Игорь достает из-за пазухи бутылку водки, из кармана – стакан,
наливает, протягивает Денису.

ДЕНИС. А это что, тоже отравленная?

ВАСЬКА. Нет, это из другого источника, это мы здесь уже купили. Пей, не боись.

ДЕНИС. За Эдика.

ВАСЬКА. За Эдика.

Картина 13

Спальня. Лена сидит на кровати. Рядом одевается
Китаев.

ЛЕНА. Ты прости, мышонок, что все так получилось.

КИТАЕВ. Ничего страшного.

ЛЕНА. Ты придешь ещё ко мне?

КИТАЕВ. Конечно, приду.

ЛЕНА. А ты сейчас куда?

КИТАЕВ. Куда… Может – домой, может – на работу заеду.

ЛЕНА. У тебя работа такая интересная!

КИТАЕВ. Да?

ЛЕНА. Мне так нравится, что ты там работаешь. Это так… торжественно.

КИТАЕВ. Ты честно так думаешь?

ЛЕНА. Разумеется, честно.

КИТАЕВ. Ты знаешь, а многие не понимают. А это ведь не помидоры
продавать! Мы с людьми работаем, с людьми! Ты знаешь, сколько в
нашей профессии нюансов всяких, тонкостей?!

ЛЕНА. Расскажи, мышонок, мне так интересно!

КИТАЕВ. Ой, тут в двух словах… Тут галактика целая! И в каждом
случае – индивидуальный подход! (Перестает одеваться, садится на
кровать.) Вот, к примеру, был у нас один клиент. Погиб в
автокатастрофе. Так у него памятник – искусство целое. Пройдет
мимо такого памятника автолюбитель и сразу поймет – быстро
ездить нельзя!

ЛЕНА. Ой, расскажи, расскажи!

КИТАЕВ. А мы на памятнике схему ДТП выгравировали! Мы первое место
потом с этим проектом на России заняли, москвичей обошли,
питерцев. Они-то что – они по-тупому. Чем больше гроб, тем типа
круче. А мы не размером берём, мы – умением! Или, например,
хоронили одну супружескую пару. Старичков. Так они
попросили, чтоб обязательно вместе. Понимаешь, Леночка, понимаешь?
(Она отрицательно мотает головой.) Столько чертежей
перепробовали, всё нет идеи! Всё к банальному квадрату сводилось!
Такой ящик два на два. Некрасиво. Да ещё заказчику за
дополнительную землю платить… И тут… светлая моя головушка… (Гладит
грудь Лены.) Я двухъярусный гроб придумал. Знаешь, как
двухъярусная кровать. Или нары в казарме. Слушай… (Начинает
раздеваться.) А загримировать! Ты знаешь, сколько труда
загримировать, чтоб как в жизни было?! А одеть? Женщина в гробу должна
лежать, как невеста! (Прыгает к Лене под одеяло, раздевает
ее.) Знаешь, что такое признание? Это когда родственники
подходят, говорят: «Ах, Дмитрий Игоревич, у вас покойница куда
лучше, чем в жизни выглядела!» Вот что такое…

ЛЕНА. Мышонок, у тебя там всё заработало?

КИТАЕВ. И вкус, главное прививать клиенту художественный вкус! Я вот
например не люблю, когда там кружавчики всякие, бахрома…

ЛЕНА. Не останавливайся, рассказывай, рассказывай!

КИТАЕВ. Какая на хрен бахрома! А… Как с тобой хорошо… Лаконизм!
Мрачная красота смерти! Леночка, как с тобой хорошо… Я всегда в
таких случаях клиентам рекомендую… рекомендую…

ЛЕНА. Рассказывай, рассказывай!

КИТАЕВ. Крематорий! Сжечь всё на хрен! Огонь – это красиво!
Обивка,бахрома всякая… это же отсыреет, в земле, вид потеряет… а
тут… Какая на хрен бахрома! (Пауза.) Обалдеть.…Вот это трах.
Обалдеть… (Обмякает, ложится на бок, отворачивается от Лены.)

Картина 14

Вечер. Васька, Денис и Игорь идут
по кладбищу.

ИГОРЬ. Вот на фига мы так налакались, не пойму…

ВАСЬКА. Не гунди. Последний день, имеем право.

ДЕНИС. Вот увидите, я через полгода свой бизнес иметь буду.
Начальник – тупой, ничего в нашем деле не понимает. Всё ко мне за
советом. А зачем мне на него работать? Я сам. Потом, через
год, квартиру куплю, жену заведу…

ВАСЬКА. Ты хоть к нам приходи.

ДЕНИС. Куда?

ИГОРЬ. На кладбище. Ты только завтра хорошо закопай!

ВАСЬКА. Чтоб не вылезли.

ДЕНИС. Да почему завтра-то? Завтра мы только за вас возьмемся. А
там, на третий день, как положено. Что получается? Пятница.
Плохой день. Пробок много, долго до кладбища придется ехать.

ИГОРЬ. Ну, извини, мы не выбирали!

ВАСЬКА. Это все татарин хренов! Это он на водке съэкономил!

ДЕНИС. Кто – татарин хренов? Эдик что ли?

ВАСЬКА. Да ты чё!? Отчим его. Ну, Эдик, правда, тоже. Блин… Чё ты
такой непонятливый? Они всякие бывают: есть нормальные, а есть
такие… Такие, например, которые иго устанавливали,
монгольское. Вот отчим, он как раз такой и есть! Понял? Мозги мне
больше не парь! Пришли вроде! Здесь где-то!

ДЕНИС. Днем были, уже забыл?

ВАСЬКА. Так я на пейзаж внимания не обращал.

Подходят к свежей могиле. На ней деревянная тренога с фотографией
Эдика. Рядом сидят Лёнчик и Рашид, курят. Перед ними, на
деревянном ящике столе бутылка, нехитрая закуска.

ЛЁНЧИК. Присаживайтесь, пацаны. Помяните, мы тут товарища нашего
сегодня в земельку опустили.

ВАСЬКА. Так мы тоже. А вы что на поминках не были?

РАШИД. Нэ успели. Дила.

ДЕНИС. Да, дела, дела… Все спешим, спешим…

ИГОРЬ. Игорь.

ЛЁНЧИК. Ленчик. А это Рашид.

РАШИД. Хорошая трава.

ВАСЬКА (берет у Лёнчика «косяк», затягивается). А мы сегодня
последний день живем.

Васька разливает водку по пластиковым стаканчикам.

ЛЁНЧИК. Бывает.

Все поднимают стаканы.

ИГОРЬ. За Эдика.

ЛЁНЧИК. За Эдика.

РАШИД. И за Мурзу-большого.

ВАСЬКА. Какого Мурзу?

ЛЁНЧИК. Да тоже человек хороший был. Вы ребята не напрягайтесь –
пейте, и всё тут.

Пьют.

ЛЁНЧИК. Я так мыслю, любой человек, особенно когда умер, уважения
заслуживает. Так что пейте, пейте, пацаны.

ИГОРЬ. Как так – умереть в двадцать лет? В голове не укладывается.
Ну, как так можно?

ВАСЬКА. А сколько до Эдика? Считай…

ДЕНИС. У меня, короче, сосед, парень, семнадцать ему было, с
девчонкой поругался. В кино она, что ли, отказалась идти…

ИГОРЬ. Андрюха Кунщиков, прошлой весной. Купаться пошел. И вроде
даже не по пьяни…

ВАСЬКА. А этот, как его, помнишь, учился с нами такой… как его… Лёха
Шмаков. Там вообще такая история была. Я щас расскажу.
Устроился он работать, это уже после школы было. А там у них, на
стройке, канистра клея бэ-эф стояла. А он уже взрослый,
прикинь, деньги уже на водку зарабатывает. Но решил. Как в
детстве, приколоться… Кулёк на голову надел по старой памяти…

РАШИД. Пойду, отолью.

Рашид уходит.

ВАСЬКА. Трава хорошая. Быстро торкнула. А что у тебя товарищ такой –
неразговорчивый?

ЛЁНЧИК. Переживает. Мурза – это брат его был. Переживает, наверное.
А может, устал просто. Дома знаешь, сколько не был? Жену
семь лет не видел.

ИГОРЬ. А что так долго?

ЛЁНЧИК. В тюрьме сидел.

ДЕНИС. Он что, уголовник, что ли?

ЛЁНЧИК. Да не, ты че! Нормальный человек, в законе живет. Жену
любит!.. Все мозги мне своей женой забил. Подсядет на уши и
рассказывает: она у него то, она у него се… Красивая тётка –
видел фотку её, балерина!

ИГОРЬ. Дай мне тоже курнуть.

ВАСЬКА (передает ему «косяк»). А Белкина – сука все-таки!

ЛЁНЧИК. Что за Белкина?

ВАСЬКА. Одноклассница наша, Маринка Белкина, Эдика подруга. Она его
из армии не дождалась.

ЛЁНЧИК. Во, сука. И что, вы её наказали?

ВАСЬКА. За что?

ЛЁНЧИК. Как за что? За измену. Наказать надо. Накостылять. Или
пугануть. А… Слушай. У меня там, в багажнике винтарь лежит,
винтовка-мосинка, мне-то она уже не нужна. Я ее тебе подарить
могу. Шуганете Ленку свою – мало не покажется.

ИГОРЬ. Дай еще затянуться.

ВАСЬКА. Что, серьезно, винтарь подаришь?

ЛЁНЧИК. Конечно. Это ж не по голубям стрелять, это ж для дела! А еще
– можете с Рашидом посоветоваться! Он в этом сечёт. Горец –
у них с детства мести и всяким похищениям учат. Они там у
себя в горах всё похищают: невест, баранов. Там так принято.
Вы спросите его, как он свою третью жену своровал.

ДЕНИС. Что, реально?

ЛЁНЧИК. Я тебе отвечаю! Влюбился он в одну женщину, стал
обихаживать. Каждый день – букеты, рестораны, ванны с шампанским.
Только дама оказалась не из простых – оперная балеринка. Меня
говорит, деньгами не удивишь, понял? И дала Рашиду от ворот
жесткий поворот. Как-то раз в театре оперном концерт юбилейный
был. Все чиновники приперлись, бомонд. Ментов нагнали –
кошелёк не украдешь. Но Рашида это, конечно, не остановило.
Значит, идёт спектакль, типа «Отелло». Рашид идёт за кулисы.
Напяливает там на себя всю эту хламудень балетную… (Звуки
музыки. Из кустов выходит Рашид в балетном костюме. Появляется
Марина Белкина в балетной пачке, танцует. Рашид наблюдает за
ней.) Причем всё милицейское начальство в зале сидело, никто
ничего не понял – подумали, что так и надо по ходу пьесы.
Его все за этого… за мавра приняли. Тот чёрный, и этот не из
светлых, вот и обознались.

Рашид хватает «балерину» за волосы, силком утаскивает со сцены.

ВАСЬКА. Круто… А те две куда делись?

ЛЁНЧИК. Кто?

ВАСЬКА. Жёны его предыдущие, две, куда делись?

ЛЁНЧИК. Как – куда? Разлюбил.

Картина 15

Дом, где живет Марина. Лестничная клетка. По ступенькам поднимаются
Денис и Васька с винтовкой Мосина за спиной. Васька тащит
Игоря. Останавливаются, опускают Игоря на пол.

ДЕНИС. Не надо было его за собой брать!

Денис открывает портфель, достает букет гвоздичек.

ВАСЬКА. Русские своих не бросают! А цветы у тебя зачем?

ДЕНИС. К бабе же пришли!

ВАСЬКА. Ты что, их на кладбище взял?

ДЕНИС. Ну да.

ВАСЬКА. Ты что, придурок, с кладбища ничего уносить нельзя, примета
плохая. (Смотрит на Игоря.) О, гляди, вроде глаза открыл.
(Игорь садится.) А мы думали, что ты умер! Правда, трава
хорошая? На два часа тебя выключило.

ИГОРЬ. Мы где?

ВАСЬКА. А мы к Белкиной пришли. Вот её дверь.

ИГОРЬ. Зачем?

ДЕНИС. А мы её по суду офицерской чести!

Денис звонит в дверь.

ГОЛОС МАРИНЫ. Кто?

ВАСЬКА. Белка, открой!

МАРИНА. Что надо?

ВАСЬКА. Открой, я сказал! Я последний день живу, мне по фиг на все!

Васька колотит в дверь прикладом винтовки.

МАРИНА. Я сейчас в ментовку позвоню.

ВАСЬКА. Да хоть узвонись! У нас менты – лучшие друзья! Они одобрят даже!

МАРИНА. Уходите, я сказала.

ВАСЬКА. Белка, открой, говорят тебе!

Васька стучит прикладом.

ДЕНИС. Во сука, да? Ничего, мы её сейчас достанем!

Денис открывает дверь на пожарную лестницу, выходит.

ИГОРЬ. А ружьё зачем?

ВАСЬКА. Как зачем? Красиво! Белка открой!

Васька колотит прикладом в дверь.

ДЕНИС (возвращается). Вась, там на её балкон перелезть можно, я её
сейчас достану, Вась!

Денис открывает портфель, достает бутылку, допивает водку из
горлышка, разбивает бутылку об стену. Снимает галстук, бросает на
пол, выходит.

ВАСЬКА. Ну, Белка…

ИГОРЬ (встает). Я пойду.

ВАСЬКА. Куда это ты пойдешь? Погоди – самое интересное.

ИГОРЬ. Домой пойду.

Через открытую дверь на лестницу виден дом напротив. На фасаде
поднимается огромный плакат: портрет Эдика в армейской форме,
рядом надпись: «Осенний призыв – 2008».

ВАСЬКА (замечает плакат). Эдик! Ё-мое… Это знамение, пацаны, это
знамение! Ну, Белка… (Выходит на пожарную лестницу. Слышится
короткий вопль. Васька смотрит вниз.) Ёбнулся… (Пауза.
Возвращается.) Слышь, Игорь, Денис… Он… Он туда упал… Сорвался. Во,
дурак, да? Кто его лезть просил? (Игорь поднимает винтовку
и, волоча ее за собой, начинает спускаться по ступенькам.)
Ты куда, Игорюнь?

ИГОРЬ. Умирать пошел. Последний день, сам же говоришь.

ВАСЬКА. Да какой к черту последний день? Это шутка! Шутка такая
была! Что делать-то сейчас, а? Менты приедут – на нас всё
спишут.

ИГОРЬ. Не знаю, что тебе делать. А я – умирать пойду. Домой. Умирать
надо всегда дома.

ВАСЬКА. Нельзя уходить, Белка ментам сдаст, расскажет, что здесь
были, тогда точно – не отмажемся! (Игорь уходит. Поднимает с
пола цветы, звонит в дверь.) Белка! Белочка, красавица моя!

Тишина.

ВАСЬКА. Белочка! Дверку открой, пожалуйста, заинька!

За дверью шорох.

ВАСЬКА. Белочка, не губи! Я в тюрьму очень не хочу. Я бы тут много
дел хороших наделал. Не только для себя – для других тоже.
Прости меня, Белка. Прости. Мы же с тобой в один садик ходили,
ещё до школы, помнишь? Мы же вообще, как родные. Прости
меня, Марина, прости, ради бога.

ГОЛОС МАРИНЫ. Что надо? Уходи.

ВАСЬКА. Белочка, милая моя, дорогая, прости дурака, Белочка… Дверку
открой, я тебе цветы принес. Я же в гости.

ГОЛОС МАРИНЫ. А где цветы? В глазок покажи.

Васька выставляет перед глазком букет гвоздичек.

Занавес

Комментарий Павла Руднева к пьесе Александра Архипова «Винтовка Мосина»