Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

- В нетбеуй полно дыр, - сказал сопляк, и я сразу понял, что он новой школы. Мы, сраное старичье, предпочитаем опускать неудобный звук "е". Я уверенно осклабился и пустил сквозь зубы струю, у меня это отлично получается. Она с шумом пролилась на бетонный, в выбоинах, пол, а я спросил:

- И. КаК жЕ Ty сабираешься их зАюЗаТь?

Я в совершенстве владел мисспеллингом настоящих хакеров 90-х, к которым принадлежал по полному праву. Ведь я взломал Тетрис, когда мне было всего 14. Это как потеря девственности. Вы должны понимать, что это значит, в отличие от меня, который потерял девство вместе с дебаггером, т.е. исключительно виртуально.

- У меня есть краденый редбук этой прослойки.

Да, в их время уже не знают слова "протокол".

- Я никогда не читаю КнИжЕк: не думаю, что там могут написать что-нибудь реально полезное. Интуиция, вот, что ты должен юзать, когда выходишь один на один с айсом.

В сущности, трепаться нам было не о чем. Да и пиздели мы на разных языках, хоть я и старался попадать так, чтобы ему легче было догнать. Пацан ковырял длинным наманикюренным пальцем в носу. На его штаны, расписанные розами, лепестки которых шевелились под любопытствующим взглядом, было тошно смотреть. Вообще-то, такие штаны носят исключительно бабы, чтобы легче было понять, на какую половинку задницы в данный момент кто пялится. Но здесь трудно определить пол собеседника с первого взгляда. Канает и так.

Неожиданно я почувствовал острое сексуальное возбуждение. Надо сказать, возбудить меня могут всего три вещи: голая баба, сцена убиения человека человеком и ненастоящий женственный пидор. Баба должна быть полностью голая, никаких этих пошлых недоговоренностей, а женственный пидор стоял прямо передо мной и ковырял пальцем в носу.

Я напал на него совершенно неожиданно. Видала бы ты, как он вытаращил свои оливковые глаза и затряс кудрями, почувствовав мою руку, натренированную бесчисленными ударами по клаве образца 90-х! Я переломил его пополам, прижимая за талию к себе, мое предплечье было жестким, как брус брусьев. Я поцеловал его в губы, которые он неосторожно приоткрыл, собираясь то ли закричать, то ли НаЧаТь плеваться.

Наши губы соединились так, как надо, плотно прижатые друг к дружке по всем законам физики, так что оставалось только начать не спеша исследовать его ротовую полость языком. Неожиданно он подчинился, и это меня задело. Я извлек свой язык из его рта и отсоединился.

- Ну, будем коннектаться? - страстно пропищал он, перднув и вспотев одновременно.

Блядская молодежь! Как я ненавижу это слово.

- Слушай ты, урод, в наше время было принято говорить "кОнНеКтИтЬСR", усек?

- Если дело стало только за одним-единственным звуком, то я готова переучиться.

Я совсем ошалел.

- Ебтвою, ты что, баба?!!

В ответ он отключил бутафорскую пряжку ремня, щелкнул молнией и истово содрал штаны с бедер, вывалив наружу довольно-таки увесистый хуй с оливковой залупою.

- Ну как я тебе? Правда, красивая? - Его голос стал на две октавы ниже.

Ну что было с ним делать, с уродом? Вы, конечно, во весь голос заорете: ебать!!! И будете совершенно правы!!! Мы с трудом соединились, а эта сволочь даже ни разу не пикнула. Впрочем, его очко оказалось довольно узким, а жаркая кишка так плотно обхватывала мой писюн, что закрыть глаза, и можно было бы поклясться, что ты прищемил его ласковыми дверями лифта.

Я залез в него по уши. От его задницы с широко раздвинутыми поджарыми ягодицами шел одуряющий запах застарелого кала и тонких духов, которыми сопляк любил пользоваться. Я люблю такие мелочи. Особенно, когда дело касается мертвых: приятно думать о зверски убитом негритянском мальчике, что вот же, на дороге, валяются баночки с гуашью, выкатившиеся из его ранца, который мать ему приготовила для школы. Блядь, суки, прекратите, а то я сейчас заплачу. В такие моменты я как никогда понимаю, что вижу в этом мальчике самого себя, хотя я не негр совсем.

Еблись мы не долго, потому что я почти сразу же кончил. Уж очень это приятное занятие было. Я оросил его кишку изнутри, и сразу стало свободнее, захлюпало, писюн в конце концов выскользнул наружу, залупа была наполовину обнажена, да как-то при этом еще и криво, а из-под завернувшейся кожицы, по-еврейски мацы, торчал жесткий черный волосок, содранный с сопляковой задницы. Множество их окружали венчиком его анальное отверстие.

Я больше не держал его за ягодицы, поэтому он рухнул вперед на колени, начав неистово дрочить одной рукой. Багровое не закрывающееся очко хлопало воздухом, словно это был рот, в который я только что нассал малафьей. Вдруг он кончил, молча и весь как-то зудя, начав при этом длинно пердеть, с брызгами. Я пнул его ботинком в ягодицу, оставив пыльный след, так как мое собственное семя из его зада попало мне на шевроны, и меня это позабавило.